Страшные звери еноты

             Геленджик. Страшные звери еноты.

     На геленджикском побережье мне понравилось, и когда последним летом возникли две недели свободных, мы с еще одним парнем (Серёга зовут, он мент, но такой… человеческий мент) решили махнуть в те края. Благо билеты до Новороссийска и обратно мы взяли (это в разгар сезона-то!) с полпинка.
Я-то уже знал, на что шел, а Серёга не очень. Когда мы выбрались из города, и заночевали «в поле», то есть в прибрежном лесу, я ему говорю:
- А хочешь енотов посмотреть?
- Ну, хочу.
Я провожу фонариком по окрестным зарослям – а там жаждущие зеленые глаза так и сверкают. Он:
- Их что, так много?
Я эдак спокойно отвечаю:
- Да, много. – но самому слегка не по себе, потому что так много их раньше не было.
Вообще говоря, енотов мало не бывает. Это я понял еще в первый раз. Собственно говоря, что такое енот? Это такой зверь из семейства хрен знает каковских, размером с кота, который пять лет жирел с кормушкой в обнимку. Мордочка забавная, в черной маске, а хвост толстый, пушистый и полосатый, как у всяческих Зверобоев на шапке болтается. Отличается невероятной наглостью в деле грабежа лесных лагерей и стоянок.
     Я животных в общем-то люблю, если это правильные животные. А неправильных – ненавижу. Кошку погладить, ну ты сам знаешь… (Сашка демонстративно поглаживает нашу кошку Ластика, уже с полчаса обсиживающую ему колени) Но если в подъезде крысу увижу, то прибить ее для меня святое дело. С енотом сложнее: вроде бы не они пришли к людям, а люди пришли к ним. То есть жили и жили себе зверюшки, чего-то такое по мелочи жрали, их тоже наверное кто-то жрал… А тут – люди явились. И столько всего всякого с собой принесли! Да еще и «сю-сю-сю, какая симпатяга» наверняка разводить принялись. Вот еноты и охамели. Честное слово, достали они меня там со страшной силой, но убивать рука не поднималась.
Короче, уже в первом походе они меня заколебали. Приходили на стоянку по ночам, сжирали кашу, которую мы на утро оставляли, мешая спать скандалили друг с другом, устраивая на полночи разборки над мусорной ямой. А когда мы умудрились кастрюлю герметично закрыть, они над ней злостно надругались: утащили от стоянки, и явно из хулиганских побуждений спустили вниз по склону. Типа как орел черепаху с высоты на камни кидает. Но это было так, просто дополнительный штрих к общей жизни.
В этот же раз творился полный пинцет! Когда мы с Серёгой приехали, народу на побережье (к концу августа) уже сильно поредело, и на тех, что таки остались или вновь приехали, еноты накидывались с удвоенной энергией. Мы шли, время от времени встречая покинутые стоянки, и прямо таки виделось, как шли упорные оборонительные бои. Сначала люди ставили всякого рода стенки и частоколы из веточек. Наивные! Еноту такие вещи создают столько же проблем, сколько матерому спецназовцу – дощатый забор вокруг шести соток. Потом стали встречаться веревки на деревьях, где видимо подвешивались мешки с едой. Но еноты – они же хитрые, они по деревьям лазают. В отчаянии люди стали сооружать уже совсем бредовые конструкции, одна из которых меня поразила. Этакие козлы с перекладиной, причем перекладина унизана обрезанными пластиковыми баллонами – видимо, задумывалось, что енот залезет наверх, поползет к висящей в середине жрачке, но баллоны будут крутиться и скользить, и он сверзится вниз. И что характерно, пустая авоська болтающаяся на этом сооружении была жестоко разодрана…
    
        Но превосходящие силы енотов сломили сопротивление противника, и разрозненные группировки людей ударились в безоговорочную капитуляцию: то там, то сям мы наблюдали остатки всяких подношений, мисочки с едой, выставленные на подходах к стоянкам… Словом, сплошная аннексия и контрибуция.
И вот мы с Серёгой выбрали место, поставились. Естественно, эти подлые создания сразу же стали брать нас сначала на понт, а потом на измор. То есть пару раз они являлись вообще в наглую, но сваливали, получив хорошего пинка.
Только вот не надо на меня глядеть так укоризненно!
Ничего с пинка еноту не будет, у него на заднице жир слоями лежит. Это вообще, можно сказать, единственный политкорректный и в тоже время действенный способ борьбы с ними. Кроме шуток – получив пинков, эти сволочи поняли, и видимо рассказали своим, что здесь халявы не будет. И дальше еноты стали просто каждую ночь шарить по кустам, выжидая удобного момента. Днем тоже иногда.
      Я специально один раз оставил кастрюлю, чтобы лишний раз восхититься и запечатлеть на пленке наглость этих созданий – и наглость была продемонстрирована в полной мере. Пришел, сообразил что прямо сейчас его не трогают – и вперед! А вообще говоря, еду мы на ночь убирали в палатку, а сами ложились по сторонам (тепло было) и со злорадством прислушивались как они «шурх-шурх-шурх» вокруг: а вот хрен вам а не пограбить!
Серёга с этим делом освоился, и стал проявлять к енотам некоторое пренебрежение и панибратство. А зря! Еноты тоже не все на одно лицо. Мы уже собрались уезжать, чуть ли не последний или предпоследний день – и вот тогда к нам явился енотовский пахан. Уж не знаю, чего он ждал, или он до сих пор доверял своим шестеркам, а теперь доверие кончилось… Словом, пришел. Он был жирный и здоровенный – кота до такого состояния, пожалуй, не откормишь. И самое главное в нем чувствовалась этакая паханская самоуверенность и убежденность что все должно быть по его. Он пришел среди бела дня и нагло, можно сказать демонстративно, начал нас и нашу стоянку разглядывать. На его морде было прямо-таки написано этакое «Я не по-ял, шо за дела, в натуре?».
Серёга воспринял это как приглашение к разборке, и взялся разбираться. Пахан-то небось думал, что с ним будут базарить по понятиям, а нарвался на ментовской беспредел.
Достоинство жирного наглеца было унижено и растоптано. Сначала он получил несколько полновесных пинков, спасаясь от которых залез на дерево, карабкаясь как можно выше. Там он явно чувствовал себя в привычной безопасности и решил просто подождать, когда мы заснём. А зря! Серёга добыл палку, тоже залез на дерево, и этой палкой нанес пахану несколько тычков, после которых тот сначала каждый раз недовольно хрюкал и пытался залезть ещё выше, а затем исхитрился свои килограммы по тоненькой веточке перенести на другое дерево, соседнее, но упорный Серёга достал его и там. Все эти перипетии заняли довольно много времени. Уже стемнело, и мне снизу приходилось давать целеуказание фонарём. Не удержавшись, енот в конце концов после особенно азартного серёгиного тычка сверзился вниз, рухнул прямо на стол (на стоянке был стол), с него скатился на землю и некоторое время пребывал в ошеломлении. Пришлось парой пинков привести его в чувство, еще парой пинков придать начальное ускорение, и, громко ломясь через кусты, он в итоге покинул место стрелки.
      Эх, Серёга, Серёга! Должен же ведь был знать, что с паханами так нельзя, что будет месть... Следующим вечером мы, как всегда, припрятали еду, и ночью, опять же как всегда, вокруг палатки были слышны енотовы «шурх-шурхи» где-то по стоянке. А утром из того же района раздались громогласные, отягчённые нечленораздельными междометиями Серёгины матюки…
     Мы с вечера постирали довольно много своих вещей, в том числе и «цивильно-выходных», чтобы не грязными ехать. И какие развесили, какие на камнях разложили – сушиться. Так вот, это енотово отродье, эта мстительная скотина (судя по размеру следов ею был именно тот самый пахан) глумливо протопталась грязными лапами на всем, до чего смогла достать – и исключительно по Серёгиным шмоткам! Моих вещей этот джентльмен преступного енотовского мира не тронул. Видимо, счёл пинки в пределах Женевской конвенции. Самолично он больше к нам не являлся, а вещи Серёге пришлось перестирывать.