Когда отшумели все праздники 13

                Когда отшумели все праздники 13

     В Москве день траура по погибшим вчера в метро, и Ирина сидит дома.
Нет, она не потому сидит дома, что в Москве день траура по погибшим вчера в московском метро. Вчера Ирина просто «добирала букеты», которые не добрала позавчера, в свой юбилей. С самого утра, еще у справы, она получила букет от Серебряного. Три пурпурных розы в окружении зеленой травы.
     Потом пять пурпурных роз подарила соседка. Светоушка, у которой Ирина пару раз перехватывала по пятьсот крон. Она и тут не растерялась, перехватила те же пятьсот крон и пошла, (устала и пошла), и в мясной лавке на углу купила деликатесы. Гусиный паштет. Паштет из серны. Копченые окорока и белый хрен. Домашний хлеб. Не просто «шумавский»*, а домашний «шумавский».
     Вернулась, а на пульте стояло, в двухлитровой банке, десять белых тюльпанов, от Бланки. Чешка, что ей,  четное-нечетное. И два панака. С фернетом. На что уж Бланка пьет, тут выдержала до ее возвращения.
     Потом Павлинка, ее незабвенная, лирическая деваха, подарила букет белых лилий. Ирина их считать не стала, она продала два принта за девятьсот крон, отдала пятьсот крон Светоушке, а на оставшихся четыреста взяла сливочного масла, кислых огурцов и помидоров, балканский сыр и шесть панаков «Плиски».
     Хотя она пригласила к импровизированному столу десять человек (включая Светоушку), две рюмки с «Плиской» остались нетронутыми. Зато деликатесы пользовались успехом. Как, впрочем, и кислые огурцы с помидорами. И сыр. И домашний хлеб. Вот Гавелак** Здесь никто и никогда не умрет с голоду. На Гавелаке даже дети не плачут, потому что там затыкают им рты конфетами.
     Пан справец Ирине подарил шоколадную розу.
     Она позволила себе поцеловать его – юбилей-таки! – и сказала, что у нее уже одна есть, от дочери, года два как стоит, жалко съесть.
     Кстати, о дочери.
     Ее Наташа королева.
     Работая в том же «Альберте», но уже не на «покладне»,*** а администратором, она со среды подготавливала Ирине букет. 28-го марта, позавчера, когда Ирина не продала ничего, и никому ничем не «проставилась», дочь пришла вечером, к закрытию, и принесла Ирине пятьдесят багряных роз. Пятьдесят!
    Потом завела мать в «Эйфель-оптик» (надо же, в воскресенье, вечером, работали), и, с помощью врача-окулиста, подобрала ей очки для чтения. Три с половиной тысячи, Наташа предупредила, что деньги на очки дал Франта. Это Иринин зять. Чем дальше, тем она его больше любит. Они домой приехали, Ирина его расцеловала трижды.

     Пришел Асхат, принес букет из трех роз и шести глициний. Тоже король. Ирина продала еще два принта, и купила двенадцать панаков «Плиски». Дальше – не помнит.
     Не помнит, кто подарил ей пять оранжевых тюльпанов.

     Это я к тому, что Ирина сегодня не вышла на работу. То есть, не потому, что Москва в трауре. ****ь, уже шагу нельзя ступить, чтоб не напороться на террориста. Чтоб не напороться на наркомана.

     Р.S.     Повторяю для особо невнимательных – наркоман – это человек, которому никого не жаль. Даже себя. И если еще десять лет назад учуять запах травы можно было только в центре, да и то в строго определенных местах, то сегодня Ирина идет домой с трамвая мимо местной господы* в облаке марихуаны.


                Ирина Беспалова,
                Март, 2010, г. Прага