Истоки жизни нашей

В сельмаге хлебушка не оказалось, а мама, уходя на сенокос, озадачила девчушек купить его обязательно. Хоть по графику и был день завоза, однако с хлебной машиной случилась поломка.
Не оказалось его и в соседних деревнях, куда семи- и девятилетняя пигалицы добирались велосипедом, в качестве возницы подменяя друг дружку по мере усталости. Кому первому пришла мысль поехать за хлебом к бабушке Параске, теперь и не припомнить. Идея понравилась обеим. И вскоре они были на окраине леса, отделяющего одну деревню от другой, один район от другого. Прежде только с мамой по узкой тропинке, петляющей меж высоких сосен и ведомой только ей одной, часто добирались они до милой бабушки. Теперь девчушкам предстояло преодолеть это расстояние самим. Какое-то время поколебавшись, они решительно ступили на знакомую тропинку. Ехать велосипедом не получалось, и девочки вели его в руках. За каждым кустом чудилось что-то пугающее, и чтобы отогнать страх, они беспрерывно болтали. Наконец лес остался позади, преодолена босыми ногами и казавшаяся доселе очень глубокой канава - прежде мама переносила обеих через быструю воду. Впереди, чуть подернутая летней дымкой, виднелась бабушкина деревня. Нужно только было преодолеть прибрежный луг, пройти деревянный мост, переброшенный, словно ажурная арка, через неторопливую Ясельду - и родной домик узнавался сразу.
Лениво тянули свою монотонную песню в придорожных канавах лягушки, от речной воды веяло свежестью и запахом разнотравья.
От восхищения увиденным и осознания важности своего поступка у девчушек взволнованно-радостно стучали сердечки.
Бабушка, как всегда чистенько одетая, в привычном узорчатом фартучке и белом платочке на голове, отдыхала от зноя в тени своего маленького, но крепкого, в зарослях сирени, домика, построенного нашим дедом Якимом на месте сгоревшего во время войны старого. Недолго жил в нем бывший фронтовик, сказались ранения и контузии. Рано стала вдовой наша бабушка с тремя дочерьми на руках. Взвалила на себя и женскую, и мужскую работу по хозяйству, не по годам рано состарилась. Подрастали дочери, потом пошли внуки, и мы знали свою бабушку Параску всегда маленькой сухонькой старушкой. Такой она предстала перед нами и в тот летний день теперь уже далекого детства.
Немало удивившись нашему появлению, все сокрушалась, как доберемся одни назад. И, накормив-напоив обожаемых внучек, не отпустила одних - до самого леса, до знакомой тропинки провела, наказав никуда не сворачивать в сторону...
К приходу мамы на столе величественно возвышались два больших выпеченных бабушкой ржаных каравая. Она пекла хлебушек по рецепту только ей одной известному, обязательно на дубовых листьях, предусмотрительно заготовленных впрок, благо прямо во дворе, у изгороди, рос могучий дуб, некогда в юности посаженный мужем-красавцем. Словно тепло ее рук и сердца источали вместе с ароматом эти дивные притягательные бохоны. Таких больше не доводилось видеть нигде - в дом пришел магазинный хлеб. А к праздникам хозяйки предпочитают ныне выпекать сдобу в формочках.
Только память иногда вырывает из беззаботности юных дней невысокую худенькую женщину в опрятной одежде, протягивающую в детские руки душистый хлеб. И почти наяву ощущается его неповторимый аромат...
...Нет уже в живых бабушки Параски. Так вышло, что покоится она далеко от родных мест; среди чужих людей, а не рядом со своим милым Якимом. И только молодой дубок неподалеку осыпает золотом листьев по осени ее последнее пристанище. Светлую печаль об утраченном гасит в душе трогательное видение ясного летнего дня и душистого ржаного хлеба на дубовых листьях...