Женская дружба или как всё испортить

Всё в жизни Леночки торчало пучком петрушки в разные стороны, а большая, как банкетный холодец, грудь,  торжественно и в содружестве с бёдрами, приводила в движение по утрам весь опорно-двигательный аппарат с органами обоняния, осязания и оптико-биологическую бинокулярную систему.

Завистницы указывали на несоразмерность выданного гаджета по отношению к росту, на что Леночка загадочно улыбалась и застенчиво оттягивала декольте к полу.
Мужчины от таких действий теряли аппетит и превращались в красноглазых  кроликов.

Не менее состоятельной и внушительной была и корма. По всему видимому она служила противовесом,  так  как центровка была обозначена кольцом  противотанковой гранаты и находилась в области пупка.

Самцы,  следующие в Ленкином кильватере, самостоятельно курс сменить не могли, увлекаемые турбулентными потоками, а если  кто то и начинал двигаться галсами, то непременно натыкался на форштевень и упирался в ростры.
 
И снова - здорова:  – Не прикажите ли свежей крольчатинки?

Вчера Ленка, немножко, перемедузила или перегоргонила, как кому нравится, надела богатырское декольте, да и превратила в очередного грызуна, парня своей ненаглядной подруги  Кати.

Лучшие подруги, они только тогда лучшие, когда на чужое  не покушаются, а своё дают поносить, и целуются при встрече, потому что  кусать не комильфо.

А тут  безвозмездное отчуждение собственного имущества с предполагаемым адюльтером, и как следствие - непризнание  лидера и переход в другую стаю.
И бог с тем, что всё равно менять пора было (пробег почти три года!), сам факт был глубоко неприятен и циничен, как затяжка на чулках перед свиданьем.

Всё же месть стремительней, чем чирей.

Море крови и пара трупов! Привет семье, подружка!

- Шобтысдола! – и на крышу спящего Ленкиного авто, высыпалась пятилитровая кастрюля разваренной гречки!

- Шобвысдохли! – отмывала прилипшую крупу Ленка, попутно гоняя не желающую улетать пернатую живность от облупленной и загаженной машины.

- Шобтысдохла! – и на коврик перед парадной дверью вылилось ведро валерьянки.

- Шобвысдохли! – выкидывала Ленка в помойку коврик  с дюжиной вцепившихся мёртвой хваткой сарделеподобных  котов.

На третий день война приняла позиционный характер, и  пакость нужна была покрупнее, чем  шнобель у бывшего Катькиного хахаля.  А это не просто!

Но нет на свете такой гадости, которую не под силу  выдумать хорошенькой девушке.

В ту весну были очень популярны, такие замечательные сапожки со всякими висюлечками и фитюлечками различных расцветок.

Покупает Катерина эти замечательные сапожки, и трудится чёрным дятлом над подошвой всю ночь. Утром глаза красные, не выспавшиеся, но довольные.

Идёт она с подарком, к подруге дорогой и прям от дверей челом бьёт, и вечной дружбе клянётся, чай пьёт да подарок вручает.

Ленка видимо так же в ноосфере совком копала и брутальною совой до утра над обувью ухала, посему точно такую же коробочку достаёт, и в обратку вручает. Обе расшаркиваются, задом пятятся и улыбку змеиную лбом прикрывает.

Сразу не сразу, а стали ноги у обеих подруг попахивать, потом пованивать,  а потом и в лифте одни стали ездить.

К тому моменту, пока соображалки заработали, пока подошвы у черевичек порасковыривали и селёдку тухлую оттуда повыкидывали – звали их на пару – фунями.

Бывший Катькин, стал  и  Ленкиным таким же, так как весной у него насморка не было,  а летом и подавно и вообще он редко насморком болел, потому что форсунки широкие, а  вот ламизил в тюбиках напрягал его взгляд, ну и нервы конечно.


Такая вот ситуация приключается,  когда за один зуб всю челюсть махом сносят.

http://netcrane.livejournal.com