Бабушки-старушки

Розалия Францевна и Пелагея Ильинична, несмотря на небольшой люфт прежних идеологических разногласий (а компартия большого люфта и не допускала), мирно сосуществовали на подъездной скамейке уже не первый десяток лет. Сначала идя с работы, останавливались поговорить, потом – вышли на пенсию и укоренились более надёжно. Внуки на попечении появлялись крайне редко, из интересов остались дела детей, телевизор и сплетни о соседях. И неуёмная тяга к современным знаниям, весьма удивительная в этих свидетелях сталинских трёхлеток и пятилеток. Одна другой передавали современные книги, вместе освоили сначала Карнеги в восьмидесятых, потом в запой обсуждали незаметно разрешенного Солженицына, Гумилёва (которого читали по молодости в самиздатовском рваном варианте), критиковали Ельцина «до» и Горбачёва «после», впрочем в те времена ничем не отличаясь от миллионов таких же, дорвавшихся до горла вождей, ранее недостижимого. А потом пунктирные дорожки сознаний соседок разошлись с большинством жителей бывшей империи.
В современной книге, вышедшей первой в 21 веке, автор (ранишним авторитетом у бабушек не пользовавшимся) рекомендовал воспитывать дикорастущее поколение его же интересами. А именно – врасти корнями в инфосферу молодёжи и говорить на их языке. Поначалу сложности казались непреодолимыми. Пришлось выдавить слезу в жилетку детей, Розалии это удалось проще, Пелагея, в силу слабой зажиточности детей обмочила им истериками всю одежду, но искомого достигли обе. Шикарные мобильные с полным набором современных возможностей лежали в дырявых карманах шапоклячных пальто, змеи наушников запросто нашли дырки в подкладке и уместились в ушах под седыми прядями. Две статуи на скамейке перестали удивлять соседей только на вторую неделю. А в первый день даже «Скорую» вызывали к двум старожилкам, вцепившимися в свои авоськи с кефиром и раскачивающихся каждая в свой такт.
Необходимость поддержки технических средств вызвала новые Ниагары истерик, но задача была более сложная и решилась не сразу. Компьютеры, Интернет, Вай-Фай сеть исчерпали ресурсы двух детских семей, но дали бабушкам возможность вообще не выходить на улицу, а хитрая Розалия, в качестве бонуса скачала с сына еще и веб-камеру, которая позволяла обеим следить за входом в подъезд, не выходя из дома.
Внуки стали появляться чаще - качать новинки, заходили соседи, дивясь переменам. Старушки установили график впитывания свежего воздуха, которого теперь катастрофически не хватало, и сидя на скамейке игнорировали приставания Ивана Ильича со второго этажа, по которому обе обмирали в мечтаниях еще пару лет назад.
А если им приходила охота поговорить на улице , всякий сосед считал своим долгом остановиться и послушать непонятную тарабарщину о ёмкости памяти, возможностях процессоров и последнем концерте группы с совершенно непроизносимым названием, именно сейчас в унисон надрывающихся из под седых и растрёпанных причёсок. Им было хорошо вдвоём и в одиночестве. Они говорили с внуками на одном языке, сыновей – затыкали с полуслова, зная все новости раньше Интернета и смотря фильмы задолго до простыней кинотеатров.
В октябре сын Розалии, долго собираясь с духом, сообщил маме, что они едут в Израиль. Навсегда. И берут её с собой, иначе – никак. Она плакала неделю, забросив наушники и сеть, а потом спросила:
- А там есть Ай Си Кью?
- Конечно, мама, мало того: сервер Ай Си Кью находится именно там – его придумали два израильских студента.
- Я смогу разговаривать оттуда с Пелагеей?
- Да, и даже видеть её.
- Хорошо. Едем.
Перед отъездом они сидели вдвоём на скамейке, отполированной десятками одежд, но имеющей персональные ложбинки в дереве от именно их тяжестей. Наушники нелепо болтались на кофточках, телефоны моргали беззвучными звонками. Две подруги прощались и молча жалели о тяге к новому, которое успели освоить, но не успели насладиться. По нашему. По бабьи.