Яблони в цвету

       Теплый майский  вечер.  Шелест молодых листьев на тополях, запах сирени.
Я не спеша шагаю по знакомой улице и здороваюсь  со старушками в белых платочках, чинно восседающих на лавочках у домов.
       - А чей цэ хлопец, вроде не наш? - шепчутся старухи.
       Пару дней назад я приехал  с Севера в свой первый лейтенантский отпуск и иду в гости  к  другу детства, Сане Гриценко.   
       У высоких  металлических ворот, со стоящей рядом  новенькой «Ладой»  останавливаюсь, перекладываю кейс в левую руку и стучу в гулкое  железо. В ответ раздается  собачий лай, потом  хлопает дверь и кто-то  идет к воротам.
       - Валерка, ты?! - радостно басит возникший в проеме калитки Саня,  и через секунду мы тискаем друг друга в объятиях.
       - Ну, ты и забурел, -  с удовольствием  оглядываю я кряжистую фигуру друга. -Прям Жаботинский.
       -  Да ладно, -  белозубо скалится он, - давай, заходи. 
       Мы входим во двор, затененный  высокой шпалерой винограда,  из-за которой появляется квадратный человек. Он весело блестит глазами  и  идет   навстречу
       -  Леха, и ты тут?! -  удивляюсь я
       -  А то!  - раздается в ответ, после чего мы обнимаемся.  Это второй мой приятель, с которым не виделись несколько лет.
       Потом из летней кухни  выходит  пожилая женщина  и подслеповато щурится.
       - Та чи Валерка? - нерешительно спрашивает она.
       -  Ну да, тетка Оксана, - киваю я головой.  - Вот, в  отпуск приехал.
       - Отпуск цэ добрэ, - напевно говорит тетка. - Сашко,  чого стоишь, приглашай хлопцив до хаты.
       - А может мы лучше в сад? - предлагает   Саня,  и  я с удовольствием соглашаюсь. 
       Чуть позже мы сидим  за  вкопанным в землю столом, под старой   яблоней,  в окружении  цветущих  вокруг  абрикосов и груш.  В конце сада, в малиннике, виднеется десяток  ульев  и  в  кронах деревьев слышен едва различимый гул.
       - Здорово, - говорю я, вдыхая душистый воздух. - Как в раю.
       -  Ну ладно, вы пока подышите, я щас, - подмигивает Саня и  спешит в сторону дома. Я достаю из кармана пачку «Явы», угощаю Леху и   мы закуриваем.    
       - Надолго приехал?  -  интересуется приятель,  выпуская тонкую струйку дыма.
       - На месяц.
       - Правильно,-  кивает лобастой головой Леха. - В июне у нас красота. Черешни, зелень и все такое. На Донец будем ездить.
       Сзади хлопает калитка и на дорожке появляется  Саня в сопровождении тетки Оксаны.
       - Михалыч, прими! - кричит он, Леха встает и спешит навстречу.
       Через минуту  стол застилается новенькой клеенкой, на которую  Леха бережно водружает зеленоватую четверть, а Саня с теткой  ставят  тарелки с нарезанным  домашним салом и колбасой.    Потом следует вторая ходка, после которой на столе появляются  сковорода со шкварчащей  яичницей, молодой редис  с пупырчатыми огурцами, тарелка грецких орехов и высокий каравай хлеба.
       - Мамо, сидайте  с нами, - обращается Саня к  тетке Оксане
       - Та ни, - машет та рукой. - Мэни трэба до кумы Парамонихи, по дилам. А ты сынку прыгощай гостей, - и уходит.
       - Ну что, за встречу? -  щелкает Саня ногтем по четверти. - А то может тебе «казенки»?  У меня есть,  «Столичная».
       Я в ответ отрицательно верчу головой и открываю кейс. 
       - Вот, это вам, презент с флота. И  протягиваю ему плоскую мельхиоровую флягу. -       А это еще, - кладу на стол банку пайковой икры.
       Саня  взвешивает флягу в руке, отвинчивает крышку и нюхает.
       - Водка? - высоко вскидывает брови.
       - Спирт, - отвечаю я, - девяносто шесть градусов. Пробовали?
       - Не, - отвечают друзья  и переглядываются.
       - Ну, так что, накатим? - киваю   на флягу. - По - флотски.
       - А это как? - интересуется Леха.
       Я рассказываю,  и парни  уничижительно хмыкают.
       - Чистый продукт водой  разбавлять, да ты шо?  - наклоняется ко мне Леха.
       -  Ага, - басит Саня. -  Это не по нашему, не по шахтерски.
       Потом он все-таки приносит большую кружку воды, и Леха набулькивает всем по половине стакана.
       - Ну, за встречу! - говорит Саня,  мы сдвигаем стаканы, и  друзья пьют залпом.
       - Т-твою мать, - выпучивает первым глаза Леха, хватая кружку.
       -Д-д-ай, - хрипит Саня  и тоже тянется к ней рукой.
       Затем они с трудом выдыхают воздух, утирают выступившие на глазах слезы и лихорадочно закусывают.
       - Как кто шилом в спину саданул, - бормочет Саня, отправляя в рот очередной шмат розоватого сала вместе с пучком лука.
       - Угу, -  мычит  Леха, активно наваливаясь на яичницу.
       Я беззвучно хохочу,  наблюдая эту картину.
       - Чего ты? - недоуменно  переглядываются  друзья.
       -  Да у нас вот его, - киваю на флягу со спиртом, - тоже «шилом» зовут.
       -  Хорошее, название, правильное, -  философски изрекает Леха. - Надо повторить.
       Спирт снова булькает в стаканы, разводится водой, и  мы пьем за тех, кто в море.
       - Во, теперь в самый раз, словно боженька голыми ножками по душе пробежал, -  довольно улыбается Леха,  мы дочиста очищаем сковороду и  закуриваем.
       - Сань, а Сань, -  с удовольствием оглядывая  мускулистый Сашкин торс, обращаюсь я к приятелю. - А сколько раз  двухпудовку жиманешь?
       -  Двухпудовку? - задумчиво  пускает он вверх колечки дыма. - Та наверно раз пятьдесят. А може  и больше.
       -  А ты, Леш?
       -  Я меньше, - вздыхает Леха и хрупает в руке  два  ореха с тарелки. - Только на хрена  нам это. За смену в шахте  мы тонн по двадцать  перекидываем.
       - А давай  стакнемся, как раньше -  отсаживается Саня чуть в сторону  и   ставит локоть  правой руки на стол.
       - Давай, - киваю я, делая то же самое.   Потом мы сцепляем ладони, Леха дает команду,   и через пару секунд моя рука прижата к столешнице.
       -  Отак, - белозубо скалится Саня  и подмигивает Лехе.
       -  Давай  сменим, - ставлю левую.
       -  Как хочешь, - пожимает плечами Саня,  и все повторяется.
       -  Да, здоровый, черт, - трясу  я онемевшими пальцами, и мы смеемся.
       Потом ребята расспрашивают меня о флоте,  а я их о  шахте, где  тоже довелось поработать до службы.
       И все это время   в воздухе  тихо кружат   лепестки яблоневого цвета,  опускаясь на наши плечи, стол и землю, оглушительно  благоухает персидская сирень у забора, и  в кронах цветущих  деревьев,   вспыхивают солнечные зайчики.
       - Валер, ты чего? -  толкает меня в плечо Леха.
       - А, что?  - вскидываю голову.  - Да так,  просто  давно  не  видел, как  цветут сады. Красиво.
       Они с Саней переглядываются, потом тот встает и идет к дому.
       Через минуту  одно из   выходящих в сад окон распахивается, что - то гулко щелкает,  и из неоткуда  возникает дивный голос
      
             Яблони в цвету, какое чудо,
             Яблони в цвету, я не забуду…

наполняет он цветущий сад и  уносится  в бескрайнюю синь неба, в которой с писком носятся стрижи.
       Затем Саня возвращается, мы сидим и слушаем. 
       - Да, здорово поет, - с чувством вздыхает Леха, когда песня заканчивается. - Надо повторить.
       В саду мы сидим, до первых сумерек,  а когда наступает вечер, я прощаюсь с друзьями и иду домой. 
       На безлюдной улице пахнет теплой пылью, где-то  в  садах звонко щелкает соловей, в темном небе зажигаются первые звезды.

       …Август. Баренцево море.  Гул турбин  атомохода, тихий плеск волн. Мы уходим в очередную автономку.  Стоим в рубке и молчим. А сверху падают крупные хлопья снега, чем-то похожие на яблоневый цвет, тот, что остался в мае.