Где стол был яств

     «Завтра на работу», - пробормотала, чтоб не забыть, Катя Никифорова, и провалилась в сон. Она ждала Нового года, чтобы поесть и отоспаться. Последняя неделя выдалась суматошной, от звонков гудела голова, и теперь ей хотелось одного: тишины, тишины.

      По характеру Катя была легкой женщиной. Если случалось что, сама себя утешала: «Значит, от худшего бог отвел!» Вытащат у неё кошелек – «от худшего», будто у неё их пять, и в них миллионы. Заболеет кто – «от худшего». Парень бросит – «от худшего». Дежурить назначат – тоже «от худшего».

      Но тут – правда: могли бы в новогоднюю ночь поставить, да Семен выручил. Сам вызвался: «Давайте, бабы, я отдежурю? Мои к Новому году хотели, да снегу намело, сказали, к Рождеству приедут». Бабы в ноги: «Семен! Золотой ты мужик! Мы тогда седьмого за тебя!» У всех мужья, семьи. Дети подразлетелись, их под ёлку не усадишь, но вон у Аллы, Нины девки дома остались. Со своими разругались и - дома. И нечего хлыстать. Грипп кругом, СПИД. Одна зараза.

      У Аллы и собрались. «А что? – сказали. – Ты начальница, ты и принимай! Главное – стол готовь, скатерть, а мы уж с собой принесем!» Коллектив маленький, распределились подобающим образом: Нину – на горячее поставили, Васька-газона – на спиртное, а Катерину - на салаты. Еще ей сказали: «Сладкого купи и фруктов». Тридцать первого она, как ишак, в «Север» - за тортом, в «Ленту» - за майонезом, горошком. Спасибо, Васек подбросил, всё не на горбу – на машине.

      - Не, ну чё, Кать, нормальное оливье! – Нинка облизала ложку. – Ты говорила, не нравится.
      - Боялась, курица не проварится.
      - Брось! Слопают, как милые.
      Слопали! Ели и нахваливали: «Мастерица ты, Катька, готовить!» Нагрузились, налупились - и к поздравлению были уж никакие. Не от водки – от работы. С устатку осоловели. Президент про свои успехи, они – про свои.

      - А хорошо, девки, в последнюю неделю заколотили? – Алла победно обвела стол глазами. – Еще в январе безнал выбьем, и будем кум – королю, сват – министру!
      - С «Петролюкса» главное выбей. Сколь там зависло?
      - Сто с гаком, - Алла вздохнула. – Меня шофера уже за грудки.
      - Они, гады, на отдачу плохие, - Васек разлил. – Ну, поехали!
      - Ой, куранты!
      - Давайте за Новый! За две тыщи десятый! Ура!!
      - Чтоб в нём – с заказами!
      - И чтоб не хуже нынешнего! – успела вставить Катерина.
      - Куда хуже? Чтоб лучше!!

      Крохотная грузоперевозочная контора в полном составе: начальница, два диспетчера и шофера с мужьями-женами – выпила за то, «чтоб лучше», и принялась гомонить, голосить, пританцовывая вместе с Пугачихой, Басковым и прочей тусовкой.
      - Какая Пугачева-то стала!..
      - Что ж у неё дочка сына отсудила?
      - Откуда я знаю? Раньше каждый день в новостях, а нынче молчат.
      - Ротару, Нин, глянь, не меняется!
      - Их заспиртовывают!
      - Иди ты!
      - Щас наука, знаешь, до чего дошла?
      - Николаев молодую нашел! Убивался, убивался по Королёвой – и нашёл.
      - Он уж три года как с новой!
      - Да чёрт их… Девки, по третьей! Поехали! За тех, кто в пути!
      - И - нашу: «Не страшны тебе ни дождь, ни слякоть…»
      - Три-четыре! Телик убавь.
      - Крепче за баранку держись, шофе-ер! – взвыл со слезой Васёк.
      - Павло-то с Вологды вернулся?
      - Где там! Застрял… Снега выше крыши.
      - Как-нибудь дотянет последние мили твой надёжный друг и товарищ мотор…
      - У милашки заночует!.. Га-га…
      - Козел ты, Васька, «у милашки». Столько снега! С его фурой до весны не откопаешься.
      - Жадность Пашку сгубила! Говорил: «Не езди, не езди!» А он: «Деньги нужны!»
      - Не страшны тебе ни дождь, ни слякоть!..

      В разгар веселья Алла и попросила: «Кать, подежурь первого? Ты все равно одна. Звонков не будет - праздники». Ей стало обидно, что «одна», но разве на правду обижаются? «Подежурю». «Телефон на полную включи, а сама спи. Услышишь – хорошо, а нет – хрен с ним! - Алла махнула рукой. – Какой дурак станет в Новый год машину заказывать?»
      И то правда.

      К четырём она вползла в однокомнатную, скинула праздничную одёжу – и в койку. Спать, спать. Снег за окном, мандаринами пахнет. «Как в детстве, - подумала Катя Никифорова, пробормотала. – Завтра на работу. Нет, сегодня! Надо мобильник на полную».
      Снился ей натурально бал. Просторный зал, зеркала. Мужчины во фраках, дамы в воздушных платьицах, и она не в базарном топе с блёстками, а в чём-то длинном розовом... Декольте на ней, нитка жемчуга, перчатки по локоть, веер с японскими узорами. И сверху - музыка. Не трали-вали из телека, а оркестр! Та-дам, та-дам, та-дам-пам-пам!
      И дирижер, будто сам Штраус…

      - Девушка, извините, вы сегодня работаете? С наступившим вас.
      - Работаем…
      - Машина нужна…
      Мужской голос на том конце замолчал. Так нужна, нет?
      - Слушаю, - на автомате сказала Катя.
      - Гроб надо перевезти, - печально сказал клиент. – С телом.
      «Вот так-так! – прошибло её. – Первый заказ! Как встретишь год, так его и проведёшь!»
      Сон, как рукой, сняло.
      - Что ж, - она откашлялась. Надо во что бы то ни стало отбояриться! – Вам ведь… специальная машина нужна, а у нас обычные.
      - Да нет! – расстроился голос. – Не надо специальную, простая подойдет. Газель там или фольксваген. У вас тут написано…
      - А… откуда, куда? – осторожно спросила Катя, прикидывая, кто бы из отчаянных согласился?
      - В Воронежскую губернию. Тысяча четыреста километров, я сосчитал, - оживился голос. – Девушка, помогите! Дед, понимаете, в гости на Новый год приехал и кони бросил! Житейская ж ситуация, девушка…
      - Мы по десять рублей километр ездим.
      - Хоть по двадцать! – взмолился голос. – Я заплачу!
      - Да вы бы… поездом, - ухватилась за соломинку Катя.
      - Долго! Девушка, пожалуйста. Из морга заберем, погрузим – и поедем. Я с батей сяду. Помогите!
      - Подождите, перезвоню…

      Катя Никифорова села на постели. В окно било яркое зимнее солнце.
      Человеком больше, человеком меньше – светит себе!
      - Вась, - зашептала она в трубку. – Проснись, слышь? Тут такое дело…
      - Не поеду! Как ты хочешь – не поеду и всё! Первый рейс – и с гробом, ты в уме, Никифорова?
      - В штаны наложил? Житейская ж ситуация! С каждым может случиться…
      - Пошла ты! «С каждым»! Вот пусть каждый и едет!
      - Тридцать тысяч, Васька, - задумчиво сказала она, зная Васькину слабину. – Съездишь – и весь месяц на печке лежи. А ты на зимнюю рыбалку хотел…
      «Газон» замолчал. «Прикидывает», - ухмыльнулась Катька.
      - Стрёмно как-то…
      - Стрёмно не стрёмно, а тридцать тысяч на дороге не валяются. Январь месяц пустой. Будет работа или нет, неизвестно, - она зевнула в трубку. – Серёге, что ли, звякнуть?
      - Давай телефон, чёрт с тобой!!
      - Не ори. Записывай…. Ты это, когда договоришься, в… церкву перед выездом…
      - Без сопатых!
      - Божецкое дело сделаешь…
      - Иди ты знаешь, куда, Никифорова?!..