Утро

Алька открыла глаза. В окно задорно просачивались лучи теплого летнего солнца. Где-то рядышком, на ветке посвистывала птичка. «Это ты меня разбудила?», - весело спросила Алька, закинув руки на подушку над головой, вытянула ноги и улыбнулась, вспомнив, что торопиться ни куда не надо. У нее куча свободного времени. Она может спать до обеда, просто так валяться в постели с закрытыми глазами и слушать пение этой птички за окном, или песню своей радости. В ней пела радость, и так она была увлечена своим пением, что щебет птиц и утреннее солнце ей совсем не мешали, а наоборот, были для нее, для радости. «Вы слышали, как поет радость? Я могу вам рассказать», - прошептала Алька в тишину комнаты.
 
Это было первое утро в городе ее детства и юности после длительного расставания с ним. И оно казалось таким романтичным, что хотелось хохотать, кружиться, летать вместе с этими птичками и солнечными бликами. Спать уже не хотелось. Просто так лежать тоже не было желания. Она чувствовала, что каждая клеточка ее тела звенит бодростью: - «Интересно, а который уже час?!! Таша и Максим уже ушли на работу? Что-то я совсем не слышала, как они собирались. Почему-то у Таши нет часов в комнатах?! И телефон свой я вчера там, на столике забыла». Она встала, накинула на себя халатик и тихонечко открыла дверь из комнаты. Утреннюю тишину квартиры пронзил скрип проржавевших петель. Высматривая глазами свой телефон,  Алька увидела на диване свою подругу, свернувшуюся клубком. Таша подняла голову, посмотрела на Альку и села, протирая глаза. Она была, как и вчера вечером, в шортах и майке.
- Ташечка, прости! Я разбудила тебя! – воскликнула Алька виновато. И тут же спохватилась удивленно. - А ты что, всю ночь проспала здесь?! Вот так?!
- Да, со мной бывает такое иногда. Смотрю телевизор, пока не засну.
Алька посмотрела на нее внимательно. Не произнесенный ею вопрос повис в воздухе, будто давил на Ташу, и она заговорила не очень уверенно, на ходу придумывая слова. – «Выматываюсь на работе. Вечерами уже нет ни сил, ни желания двигаться.  Хочется одиночества, покоя», – донесся ее голос уже из ванной.
 
Алька, тем временем, включила чайник, накрыла стол к завтраку и вернулась в комнату, где ее подруга, уже освеженная утренним душем, перебирала свою одежду в шкафу, и, как бы между делом, продолжала начатый разговор: - «Максу не нравится это. Он обижается на меня. Но мне иногда так надо».

Алька отвернулась, чувствуя, что смущение Таши, от нежелания говорить правду, перерастает в легкое раздражение. Потом села в кресло, вскинула дерзко голову и спросила: - «Ты не любишь его?» Таша замерла на секунду. И, вдруг, повернувшись, посмотрела Альке в глаза, - «мне хорошо с ним. Спокойно. Уютно. Мы понимаем друг друга. Нас не раздражают недостатки друг друга, или просто оба уже научились закрывать на них глаза. Что еще нужно?», - спокойным тоном произнесла она.

Алька подумала, что когда-то давно она почти также отвечала на свой вопрос себе – любит ли она своего мужа. «Нам хорошо. Мы понимаем. У нас сын, в конце концов». Правда она никак не могла понять тогда – причем здесь сын?! Просто так говорили другие – у них дети, значит, любят друг друга. Разве могут рождаться дети без любви? А сейчас ее родная Таша, которая когда-то была уверена, что без любви ни с кем не сможет жить, вот также не может сказать уверенно – любит ли. «Да. Ты права. Чтобы жить вместе с кем-то, иногда достаточно просто уважать друг друга. «Лучше одному, чем с кем попало», это просто красивые слова», - произнесла Алька не уверенно, и подумав добавила: - «впрочем, нет, наверно, не просто. С кем попало – это когда ненавидишь, боишься. Так, действительно, нельзя».

Таша в ответ только неуверенно пожала плечами, нанося на свое лицо ежедневный боевой раскрас. А Алька присматривалась к ней, пытаясь понять, права ли она в своих догадках. Они не виделись четырнадцать лет. И не просто не виделись. Их общение было сведено почти на нет. За эти годы от силы два-три телефонных разговора. И вот у Альки появилась возможность съездить на несколько дней в свой родной город. Почему-то у нее не было сомнения в том, что жить эти несколько дней она будет у Таши. Она даже и не рассматривала других вариантов. Более того, у нее и мысль не появлялась спросить об этом подругу. И когда Таша, почти перед самым ее отъездом из дома вдруг спросила: - «Ты же у меня будешь жить?» Она удивилась и ответила коротко: - «Конечно». Но, тем не менее, это удивительно, как стремительно и радостно сейчас наполняли их  былые чувства друг к дружке.

- Да, Макс хороший. С ним легко ладить. Он не категоричный, без глупых претензий, – нарушила затянувшееся молчание Алька, и после короткой паузы добавила, - а если вдруг ты сейчас, или не сейчас, допустим. Через год, два, три, встретишь кого-то, в кого влюбишься? Может же такое случиться? Может. Не зря же говорят – любви все возрасты покорны. Что ты тогда будешь делать?

- Какая любовь, Аля?! Я уже давно отлюбила свое, не хочу больше любви. – Проговорила она, вздергивая перед зеркалом уже другой свой глаз черной смоляной стрелкой. - Ты же знаешь, я не влюбчивая совсем. Так намного проще, спокойнее. – И взглянула на себя получившимся хитрым взглядом.

- Ой! И когда же ты успела отлюбить-то? Сейчас ты так говоришь, потому что уже давно живешь без любви, и просто застыла. Ты очень красивая женщина. Очень интересная. На тебя наверняка мужчины обращают внимания и не редко. Вот затронет твою душу, кто-то из них, разбудит ее…

- Это ты у нас романтичная и чувственная натура! – перебила Альку Таша, задорно хихикнув, и глядя на ее отражение в зеркале. - Не знаю я, не знаю, что буду тогда делать! – И, немножко осветлив карандашом нижнее веко, нанесла такой же сияющий намек на верхнем веке.

- Вот и я не знаю. – Задумчиво произнесла Аля.

- О чем это ты? – Ташина веселость резко сменилась серьезной озабоченностью. Она вдруг растушевала серой, почти черной, тенью внешний угол глаза и взгляд её получил легкую агрессию.

- Да так, ерунда. – Аля встала с кресла, стряхивая с себя появившуюся грусть. Подошла к столику, взяла из вазы персик, осмотрела его внимательно, и вздохнув, откусила сочную мякоть ароматного плода. - Зря я затеяла этот разговор. Думала, хоть ты дашь ответ на мои мысли. Но ты не знаешь. И я не знаю, что делать в таких случаях, когда страшно сделать больно человеку, который любит тебя, а ты к нему относишься просто с большим уважением. Обычно любовникам говорят – тебя люблю, а ее жалею, поэтому не могу бросить. Нет! Это я себя жалею. Потому что невероятно страшно сделать больно человеку, к которому очень привык. Потому что с ним было хорошо, удобно, уютно. Потому что ужасно не хочется чувствовать себя потом полной скотиной.
- Алька, ты опять влюбилась?! – удивленно протянула Таша. Она уже дорисовала взгляд тушью, он стал четким и проницательным. Таша еще раз присмотрелась к себе в зеркало. Это, видимо, ей показалось слишком тяжело, и она добавила чуточку наивности, подчеркнув тушью и  нижние ресницы.

- Хм! Опять?! - Алька ласково взглянула на серьезную, строгую подругу. – Опять. Второй раз. И снова - глупо, бездарно. Таша, а можно влюбиться бездарно? – Спросила она лукаво, ловя в зеркале Ташин взгляд, в надежде растопить ее строгость.

- Второй раз?! А как же тогда назвать все твои многочисленные былые приключения? – спросила она, не поддаваясь на провокацию.

- Ой, Таша! Когда это было? Просто когда-то я также глупо и бездарно влюбилась в первый раз. А потом просто хотела уйти от этой любви. – Она слегка прищурила глаза, будто вспоминая что-то, и грустно добавила, - и ушла. Кажется. Но в тот год я перестала жить. Все эти годы моего молчания оттого, что я не жила. Я спала, ела, кормила детей, мужа, заботилась о них. Верила в то, что люблю  своего мужа. И вдруг откуда-то появилась мысль, что я жить хочу. Откуда? Чем мне было плохо? Чего не хватало? Хороший дом. Хорошие дети. Хороший муж. Ну, не без недостатков. Ну, обижал иногда. А кто из нас ангел? Я тоже не лыком шита, вполне могла «достойно» ответить. И вот как только  появилось это слово «жить», так вскоре и появился он. Зачем-то стал нужен. Почему именно  он? Чем он лучше? Я не знаю. Просто - хороший, просто - лучше всех. И какая разница, зачем он мне, зачем я ему. Я только чуть-чуть порадуюсь. Чуть-чуть. Пока есть возможность. Ай, Таша! Да что об этом говорить! - Алька взмахнула рукой, будто хотела стряхнуть что-то навязчиво прилипшее. Зашла в кухню, налила себе и подруге чай и позвала ее завтракать.

- А правда, Таша, неужели нельзя жить так, чтобы не страдать, не тосковать, не мучить себя несбыточными надеждами?! Ты права, без любви проще, спокойнее. Блин! Но с ней почему-то радостнее!

- Аля, а в чем радость? Объясни мне. В тоске? В страданиях? В несбыточных мечтах? – Таша взглянула на нее с присущей ей серьезностью, без тени иронии. - Тебе сколько лет-то? Как-то это по-детски, взять и кинуться с головой в омут любви. А нам, прожив такую жизнь, надо бы научиться уже, держать под уздцы свою эмоциональность.
 Таша встала из-за стола, положила свою чайную чашечку в раковину:
 - так, мне пора уже. Пошла я истязать себя мучительным процессом зарабатывания на хлеб насущный. А ты продолжай истязать себя муками любви, раз уж тебе это в радость, – улыбнулась, взглянув на Альку, и добавила, - ты не мой посуду. Отдыхай, погуляй по городу. А я вечером помою.
 
Аля тоже встала. Проводила подругу до двери. Потом вернулась, помыла посуду. Позвонила своей бывшей однокласснице. Они порадовались друг дружке, договорились о встрече на сегодня. И Аля начала прихорашиваться для выхода в город. Но этот разговор не давал ей покоя. Мысли крутились вокруг последней Ташиной фразы.

Вдруг она вспомнила свой сон, приснившийся ей недавно. Тогда она, проснувшись утром, подумала: - «Надо же присниться такому!» Она ехала куда-то в автобусе – маленьком, старом, полуразвалившемся. В нем были еще пассажиры, но все странно-молчаливые. За окнами мелькала выгоревшая на солнце бесконечная степь: «Конечно же! Это я увидела свою унылую жизнь, среди чужих мне людей. А потом-то я вдруг поняла куда еду. Меня охватила радость. Уже никого не было в автобусе. Я торопливо объясняла водителю дорогу.  И вот уже близко! Уже вот! Еще чуть-чуть!  И ничего нет. Дальше мгла. Все утонуло в безнадежно-серой мгле. Я видела, я знала, что там дальше ничего нет, но не верила. Так не может быть. Если не там, то где-то здесь, рядом меня кто-то ждет. Я немного заблудилась. Надо еще поискать. Но меня на мгновение отвлекает какой-то страх,  и я уже понимаю, что мой автобус возвращается назад. Нет, только не назад! Я не хочу! А потом было что-то совсем странное. Чужая комната в чужом доме. Зашел человек. Он был рад меня видеть. Он улыбался. Я его узнала, назвала по имени. Его лицо  светилось маленькими искрящимися точками. Он подошел ко мне, и сказал: - «Видишь, в каждой точке, только буква», - провел рукой по своему лицу, потом - по моему и оно тоже засветилось. Меня это смутило и рассмешило.
Что же меня дальше ждет?»