День смешного Валентина

  Кажись, весна наступила и на наших широтах. Плюс десять, грязно и мокро. Черный, протухший, поза-позавчерашний снег медленно и грязно-текуче умирает на обочине. Островки сухого асфальта разрослись, и превратились в архипелаг, актуализировав детские навыки игры в классики. 
  Люди огибают потоки воды, задирают штанины, встают на цыпочки, ловко прыгают через ручьи и лужи, а по чистым местам вовсю проскальзывают длинные, стройные, и фривольно-волнующие приоткрытые ножки.
  Изменился с зимнего на светлый и цвет одежды. Исчезли  меховые шапки, куртки, шубки, дубленки.
  Улыбки, улыбочки, щебетанье, распущенные волосы. Запахло теплом, сыростью, переводом стрелок, светлыми вечерами. 
  И тут на пороге встала во всей красе смешная дата, - день, в который принято шутить и  разыгрывать.
  В принципе, влюбленность, отмечаемая зимним февралем, и апрельская юмороспособность, близки, и непонятно, кто матери истории более ценен.
  Представляю, как придя первого апреля на работу, с порога заявлю:
- Вы самые прекрасно-умные и  жутко-больно-красивые, и, раз сегодня праздник, прошу взять в руки концертино,  надеть колпаки и носы,и проследовать гуськом в подземный переход.
  Ну, правда, пусть веселья оскал заискрится, засияет, зазвенит. Глядишь, пешехожие люди порадуются, а то и мелочишки подбросят, - в качестве горькой приправы к апрельской рапсодии.
  И только потом, насмеявшись вдоволь, объявлю, что пошутил, и они обе просто прекрасные и умные, а никакие не жуткие и не больные. 
  Но денег не дам, - боюсь, со смеху такого совсем дурно сделается.
  Помню, в один из первых апреля, когда  был очень-очень одиноко-забытым и несчастно-романтичным, сидел у себя на пятом этаже, грустил под боссанову с чашкой эспрессо, и вдыхал тонкую струйку сигаретной тоски, раздался звонок:
- Алло, это Влад?
- Нет, институт субкультуры.
- Это Вася, слушай, сижу с двумя красоты небесной созданиями, давай, скорее лети сюда.
  Ну, как истинный джентльмен, который бросает друга только ради женщин, денег или бутылки, быстро привожу себя в состояние вертикального взлета, и через семь минут вхожу в зал.
  Вижу, сидит Вася, кушает.
- А где опасные и красиво-ненасытные?
  И тут как обухом по..., как серпом по..., как железом по стеклу:
- С первым апреля, - и смеется, гад, заливается.
- Ты что, дурак? - мягко так спрашиваю.
- Нет, - говорит, - первое апреля, - говорит, - никому не верю, - и смеется.
- А тебе, скоморох, годков сколько?
- Сорок три.
  Пришлось с горя съесть две пироженки  за его счет.  Клоун первоапрельский, таким ведь не шутят.