Вся глубина твоей души

               

   Вадиму мерещится звук шагов в коридоре, скрип старых выбеленных временем половиц паркета, тяжёлое дыхание за дверью.
   Он садится на постели, чувствуя, как ощетиниваются иглами кончики пальцев, встают дыбом волосы на руках и ногах. Страх льётся между лопатками холодным, липким потом.   
Надо встать и проверить, но ему не двинуться с места. Сердце стучит в висках, паника сдавливает  горло.
  За окном громко, протяжно вскрикивает птица.
Не помня себя от ужаса, он вскакивает, забивается в угол, защищаясь одеялом как щитом. Коленки дрожат, подкашиваются ноги, он до боли стискивает зубы, стараясь не закричать.
  На подоконнике невозмутимо сидит ворона, черная тень в свете мигающего фонаря. Ветви берёзы, сгибаясь от ветра, царапают стекло.
Ватная тишина комнаты бьёт по ушам. Насмехается белая, слепящая чистота стеклопакета. Вадим громко, глубоко и жадно дышит, и с каждым вздохом  ему всё больше кажется, будто стены  вокруг него, сжимаются. Он смотрит на ворона за окном и вдруг срывается, бросается к письменному столу. Яростно, один за другим вытаскивает ящики, выворачивает их содержимое на пол: тетради, ручки, учебники, всё разлетается в разные стороны.
   - Это ищешь?
Вадим замирает.
Он в ловушке. В четырёх стенах собственной квартиры. Один. Кричи не кричи, никто не услышит. Соседка баба Валя глухая, Смирновы на даче, а Андрей, наверняка пьяный, хоть из пушки стреляй, не проснется.   
Руки нервно подрагивают, он сжимает кулаки и оборачивается.
Незваный гость сидит в кресле, закинув ногу на ногу,  лица в темноте не разглядеть, но Вадим знает, как он выглядит. Знает и мечтает забыть.
В руках он держит книгу. Красивая мерцающая перламутром, кожаная  обложка с бледным серебряным тиснением. Золотой обрез страниц магнитом притягивает взгляд.
Вадим помнит алую букву на титульном листе, и это воспоминание обжигает его жарким пламенем.
   - Возьми.
Гость протягивает книгу, чуть подаётся вперёд  и его белое, мучнисто-белое, вздувшееся лицо явственно проступает сквозь темноту. Волосы припудрены и зачёсаны назад, глаза как у кота, зеленовато-жёлтые, на потрескавшихся, бесцветных губах цветёт язвительная улыбка.
Вадим в ужасе вжимается спиной в столешницу и мотает головой.
Гость не настаивает, погружается обратно в темноту, небрежным движением кидает книгу на журнальный столик и тяжело вздыхает.
Отчаянный рывок до дверей, Вадим дергает ручку, но та не поддаётся. Он кричит, изо всех сил бьёт дверь ногами, но та остаётся закрытой. Без сил он сползает на пол и забивается в угол. Весь дрожит, подтягивает колени к груди, защищаясь, и исподлобья смотрит на черную безучастную тень в кресле.
   - Я ни в чем не виноват, - голос его срывается, он всхлипывает, фраза получается жалкой. Он хочет добавить что-то еще, но голосовые связки не подчиняются.
   -  Ваши желания исполнены, пора расплатиться со мной.   
   - Я не понимаю.
   - Больше не надо ходить в школу.
   - Это всего лишь каникулы!
   - Родители больше не мешают играть в компьютерные игры.
   - Они в командировке! – Вадим не замечает что кричит, громко, визгливо. – Они вернутся в пятницу!
   - Соседи не мешают курить на лестнице и можно допоздна слушать музыку, включая на полную громкость.
   - Нет! Это не ты, ты тут не причём! Я не верю…
Вадим лжёт, он верит и трясётся от страха, все внутри переворачивается от мысли, что его желания стали реальностью…
   Нет! Нет! Господи помоги!
  - Он тебя не услышит. Ритуал черной магии, знаешь ли, не способствует улучшению отношений с богом.
  - Это все Сергей! Он предложил, он заставил, он во всем виноват!
  Гость смеётся, смахивает несуществующую пылинку с лацкана пиджака, поправляет шарф и поднимается из кресла.
 Вадим кричит, плачет, забивается под стол, пытаясь отстрочить неизбежное.
Ему только четырнадцать, он не хочет умирать. Озноб дробью бьёт по зубам. Жгучие, горячие слёзы текут по щекам.
  - Я…я… не надо, пожалуйста, … я не хочу умирать, – он давится собственными словами, захлёбывается рыданиями и кричит. – Пожалуйста, я жить хочу.
   Гость насмешливо вскидывает брови. Узкие, пепельные. Уголки губ его медленно растягиваются, обнажая белые, острые,  кажущиеся ослепительными, клыки. 
  - Мы встретимся совсем скоро. На рассвете, - говорит он, и без труда открыв дверь, уходит.   
 Напротив методично мигают электронные часы. 3 часа 33 минуты. Вадим силится и не может вспомнить, во сколько встаёт солнце.
 Взрывается воплем телефон.
Он подскакивает, ударяется головой о столешницу и со стоном выползает из под стола.
  Включается автоответчик.
Новенький, купленный отцом накануне командировки, чтоб оставлять сыну сообщения, если того не окажется дома.
 Его родители умудрились найти  такую глушь, где сотовые не ловят…
  - Вад! Он мертв, мертв, слышишь, - крик одноклассника отражается от стен. Вадим слышит и морщится, как от зубной боли.
Что там попросил Серега? Избавления от отца алкоголика, который по пьяни колошматит его, уча уму-разуму?
  Часы показывают 3.40.
Вадим только сейчас понимает, что замерз, что сидит на полу в одних трусах, мокрый и дрожащий.  Встает, начинает лихорадочно одеваться. Руки как не свои, он с трудом попадает ногой в штанину, очень долго застёгивает пуговицы рубашки и вдруг забывает обо всём, натыкаясь взглядом на книгу. Она все так же лежит на столике. Он внимательно смотрит на раскрытую страницу, на каллиграфически безупречные буквы и в голове моментально созревает план. Он закрывает своё сокровище и несколько минут любуется золотым обрезом, осознавая пьянящую истину: магия существует.
В квартире царит тишина, только изредка бормочет на кухне мотор холодильника, но все равно,  прежде чем выйти из комнаты, Вадим долго и с недоверием смотрит на приоткрытую дверь. Потом резко выходит и сразу же зажигает свет.
Великое достижение человечества разгоняет тени и страхи по углам.
Вадим быстро надевает кроссовки, берет ключи и выбегает из квартиры.   
До дома, где живет Сергей, рукой подать, подъезд солидной новостройки встречает его неработающим домофоном и  мёртвой тишиной. Ни одна лампочка не горит. Дверь квартиры распахнута настежь, одноклассник сидит на полу, вцепившись в  телефонную трубку и смотрит в пустоту. Пахнет табаком и мокрой шерстью. Где-то скулит Серёгин пес, Антей. Вадим закрывает за собой дверь и решительно проходит на кухню.
Павел Михайлович лежит на полу, глаза широко  раскрыты, молочно-белые зрачки смотрят в потолок,  а черные волосы словно заляпаны пепельной краской. Медленно-медленно приходит понимание – это седина.
  Вадим разворачивается и идёт обратно в коридор. Присаживается на корточки перед Серегой и трясёт того за плечи.
  - Где ты взял книгу? Где?
Одноклассник не реагирует. Вад хватает его за волосы, закидывает голову и с размаху бьёт по лицу. Сергей морщится и начинает моргать, часто-часто, трёт лицо руками, будто просыпается.
  - Книга!- кричит Вадим. – Где ты взял эту чертову книгу?
  - Мертв. Он мертв, - испугано шепчет Сергей. Телефон выпадает у него из рук и с грохотом падает на пол.
  - А ты разве не этого просил? – шипит в ответ Вадим. – Говори, где книгу взял?
  - Я же не думал, не знал что так будет… не по-настоящему же всё!
  Вадим поднимается и плюёт себе под ноги. Его  переполняет презрение к однокласснику, в крови бушует жажда деятельности.
  - Давай поднимайся, идём в комнату, пентаграмму чертить будешь.
  - Зачем? - спрашивает Сергей с ужасом.
  - Затем. Вызвали мы его неправильно, надо два круга, большой и малый, тогда он окажется в полной нашей власти. Мы сможем всё исправить.
 - Нет!
Сергей вскакивает и натыкается на перекошенное от злобы лицо Вада.
 - Ты сделаешь, как я сказал!
Из ванной  выползает Антей, рыжий, трусливый кабель, дворовой масти. Он звонко цокает когтями по ламинату, поскуливая, тычет носом в ладонь хозяина.
 - И собаку с собой возьми. Пригодится.
 Сереге тринадцать, он на год младше Вада и на голову выше. Он покорно опускает голову, берет Антея за ошейник и ведет в комнату. Он сам напоминает Вадиму пса, верного, ласкового, лохматого спаниеля, с карими грустными глазами. Спокойный, рассудительный, доведённый до точки кипения, меланхолик. 
  - У меня бабка умерла, - вдруг говорит Сергей. – Ездили к ней в деревню, на похороны, потом вещи разбирали. Книгу я на чердаке нашёл и стащил тайком, пока батя не видел. Он ведь дом вместе с барахлом решил продавать.
  Вадим скатывает ковер и ставит в угол, на полу еще видны следы прошлой церемонии вызова. Сергей  быстро и уверенно рисует мелом пентаграмму, по периметру насыпает два круга из соли и ставит зажженные свечи. Потом дорисовывает внутри еще пять символов, тщательно копируя их из книги. Мел отлично виден на вишнёвом дереве паркета, который достался семье Самойловых, как и вся квартира, от деда. Старик умер и оставил всё единственной дочери, а потом и та неожиданно погибла, попав в аварию. А теперь вот и бабка умерла…
  - Серый, а бабка по маминой линии?
  - Ага, она ей двоюродной теткой приходилась. Всё имущество по завещанию мне оставила.  Только батя, как опекун, всем распоряжается.
Вадим кивает и хмурится, смотрит на красивые механические часы на стене, потом оглядывает комнату. Дорогой кожаный диван, навороченный комп на столе, мебельная стенка из натурального дерева, в серванте похоже хрустальный сервиз. Его изъедает смутное беспокойство, но он не может понять в чём дело.
  - Круги готовы можно начинать.
Вадим пристально смотрит на одноклассника и облизывает пересохшие губы. Достаёт из кармана нож и резким движением проводит по ладони.
  - Ты чего делаешь! – кричит Серёга.
  - Нужна кровь, - терпеливо поясняет Вад. Красные капли падают на рисунок, смешиваются с мелом, размывая контуры.
  - Теперь всё готово можно начинать.
  - А если не получится?
  - Должно получиться, - раздраженно цедит сквозь зубы Вад. Смотрит на оскаленную пасть Антея. Пёс рычит, ему всё это явно не нравится.
  - Ты собаку свою крепче держи, чтоб круг не попортила, и не говори под руку.
Сергей обнимает пса за шею, чешет за ушами.   
  - Вад?
  - Ну что еще?
  - Я в скорую звонил, в милицию, в 911, а дозвонился только тебе. А потом еще по соседям бегал. Никого. Мне страшно.
Вадим трясёт головой, избавляясь от оцепенения.
  - Успокойся, возьми себя в руки и помолчи немного.
Книга ждёт, уже раскрытая на нужной странице. Он берет её в руки и начинает громко читать. Слова шипят, извиваются, будто змеи и жалят язык. В центре пентаграммы рождается серый, пыльный вихрь, в недрах  которого, в горячем мареве, дрожит размытая, нечеткая фигура.
Кожа переплёта раскалилась, Вадиму жжёт пальцы, но он упрямо продолжает читать.
Дымится соль, Антей яростно лает и рвётся из рук хозяина, звенит и раскачивается люстра над головой. Сергей оттаскивает собаку и забивается в угол от страха. В следующую секунду, книга вспыхивает голубым, холодным пламенем и рассыпается в пыль. В наступившей тишине, словно издеваясь, бьют часы.
  Демон вызван, он стоит абсолютно реальный,  сунув руки в карманы брюк, и насмешливо смотрит на Вадима. Он выглядит странно: белая кружевная рубашка, пиджак, золотые запонки на манжетах, идеальные стрелочки на строгих серых брюках и остроносые ботинки. Влажные волосы собраны в хвост, глаза обычные, зеленые, с крапинками в  радужке, лицо бледное, он больше не напоминает вздувшегося утопленника.         
    - Доброе утро молодые люди. Чем могу служить?
    - Ты теперь подчиняешься нам, - самоуверенно говорит Вадим.
 Демон усмехается.
    - Чтобы удержать меня, тебе надо пролить здесь реки крови.
Одна из кровавых  печатей вдруг начинает дымиться. Кровь испаряется, сначала темнеет, потом превращается в черный пепел и рассеивается, будто и не было никогда.
Вадим смотрит и не верит глазам, сердце начинает учащённо биться. Все его планы рушатся, он больше не контролирует ситуацию. Он затравленно оглядывается на Серёгу, и взгляд его натыкается на пса.
   - Давай сюда собаку! – кричит Вад и вытаскивает из кармана нож.
Демон тем временем берется за вторую печать.
  - Ты сумасшедший! – Сергей пятится, но за спиной у него стена. – Даже не думай! 
  - Давай говорю, это всего лишь собака!
На лице одноклассника проступает яростная решимость драться за своего четвероногого друга. Вадим с отчаянием видит, как рассыпается третья печать и начинает медленно пятиться к двери. В глубине души он понимает, собака их не спасёт.
  - Дурачок! – хохочет демон. – Вся глубина твоей души уже давно принадлежит мне!
Четвертая печать взрывается фонтаном пепла и песка. Звенит фамильный хрусталь, трещинами идут стеклянные полки и дверцы, взрываются лампочки, Вадим закрывает лицо от осколков и кричит:
  - Прекрати!
  - Ты хочешь власти, могущества тайных знаний, ты жаждешь завладеть силой способной подчинить себе, таких как я, ты получишь желаемое…но ты должен служить мне.
Вад сейчас плохо осознаёт свои желания, но одно знает точно - он хочет жить. 
  - Да.
- Не слышу?
- Да! Я буду служить тебе!
Ладонь обжигает страшная боль. Вадим смотрит на руку и видит проступающий на ней перевёрнутый крест: черная линия ожога ложится на кровавую линию пореза.
Пятая печать медленно тлеет и рассыпается, тихо без всяких фокусов. Часы вздрагивают и перестают идти. За окном медленно, но верно светлеет.
  Рассвет.
Вадим закрывает глаза и обхватывает себя руками.
  - Верни, верни всё, как было.
И всё тут же кончается, как страшный сон, он открывает глаза и оказывается в своей постели. В коридоре слышатся шаги, шум и приглушённые голоса. Вадим вскакивает и  бросается к двери, убедиться, что командировка в ад на самом деле закончилась. 


Сергей стоит на пороге квартиры, прислонившись  к косяку и с наслаждением курит. Он ждёт уже долго, но его гость никуда не торопится и поднимается на девятый этаж пешком.
  - Добрый вечер, - с улыбкой  произносит Дмитрий Александрович, переступая последнюю ступеньку лестницы. – Вы как всегда прекрасно выполнили свою часть сделки.
  Никакой отдышки, ни единой капли пота, гость свеж и бодр.
  - Вы не пунктуальны, - равнодушно произносит Сергей. – Мы ждём от вас денег, а не благодарности, надеюсь, они появятся на нашем счету не позже 17 числа следующего месяца.
Сергей затягивается, выпускает кольца дыма в лицо гостю, и выкидывает окурок.
  - Когда ожидается следующий претендент? – голос Дмитрия Александровича  подобен елею, но Сергей не обманывается, по карманам у него всегда рассованы мешочки с солью и порога он не переступает.
  - Я дам вам знать, - говорит он и вдруг спрашивает: - А как Вадим? Убьёте? Или он вам подходит?
  - Ну, зачем же, - ухмыляется гость, на этот раз плотоядно и хищно. – Зачем нам его смерть, когда у нас есть его жизнь? Еще раз спасибо, нам приятно с вами работать.
Сергей, не прощаясь, захлопывает дверь и идёт на кухню, где за столом уже сидит отец. Вымытый и гладко выбритый, он разливает чай по чашкам.
  - Еще одного сдали, – устало выдыхает Сергей и опускается на табурет.
  - Вот и отлично, туда ему и дорога.
Павел Михайлович  придвигает сахарницу, достаёт оттуда гость освещённых крестов и бросает в чашки.
  - Кто у нас там следующий?

   
 




    
         
    
 


 
   
   
   
 
      


Рецензии