На глухаря

    Март восемьдесят четвертого простоял холодным. Крутые утренники настолько сковывали дороги и тропинки, что наступающей весне не хватало сил их как-то  потревожить. И хозяйственные, и нерадивые сельхозники успели вывезти с полей все заготовленные корма к фермам, а органику от ферм отвезти на поля. В отличие от прошлых лет заготовка хвои, как витаминного корма, продолжалась.
   Только во второй декаде апреля весеннее солнце, как-то разом, стало набирать силу. По горам нескончаемыми потоками зажурчали ручьи, снег на полях, приняв голубоватый оттенок, стал быстро оседать, отдавая кормилице-земле свою живительную влагу. «Поздняя весна не обманет» – говорили старики. Так и произошло.
   Уже в конце апреля многие хозяйства вошли в посевную, а первый секретарь Райкома Туманов, проведя Первомайскую демонстрацию, убыл в очередной отпуск.
   У второго секретаря Райкома Георгия Назарова май пролетел в напряженной, утомительной работе с раннего утра до заката солнца, как и у работников совхозов, без каких-либо выходных дней. Но один из произошедших в ту весну случаев Георгию запомнился особо.
   С начала весеннее-полевых работ за районом был закреплен главный сельхозник области, первый заместитель председателя облисполкома. Но, видя, что здесь сельхозные дела идут более-менее благополучно, его перекинули в другой район.
   На очередном совещании с первыми секретарями, проведенном в Обкоме 5 мая, за районом закрепили заведующего отделом Обкома Бубуева Виталия Петровича. Очень общительный, уважаемый коллективом, большой любитель охоты, имеющий прямой выход на Первого секретаря Обкома, совершенно не разбирающийся в сельхозных делах – такие характеристики, на взгляд Георгия, можно было дать в то время их новому куратору на период посевной кампании. «Это не самый худший вариант, – размышлял Георгий, – мешать в работе не будет, учить как пахать и как сеять – тоже не будет, а чем его занять –  придумаем».
   Сразу после окончания совещания Георгий перехватил его в зале заседаний Бюро.
   – Поздравляю, Виталий Петрович, – начал он разговор, – когда можно в гости ожидать?
   – А чего тянуть?! Вот прямо сегодня и поедем. Зайдем ко мне в кабинет, обговорим более детально.
   Уже в кабинете Георгий попытался обрисовать обстановку в районе, но Бубуев его остановил:
   – Я сам попросил Анконова – первого секретаря, чтобы он меня закрепил за вашим районом. Первый у вас в отпуске. А высокий уровень партийных органов кто-то должен поддерживать. Согласен?
   Георгий не сразу понял, к чему тот клонит, но все-таки  кивнул головой, подтвердил:
   – В чем вопрос? Конечно, согласен.
   – Если согласен, значит сработаемся. На охоту давно ходил? На глухаря.
   – Недели две назад, но у нас всего четыре путевки на район. Вот их и передают от одного охотника другому. По строгому списку. У наших охотников строгий контроль. Так что второго раза не будет.
   – Будет, Георгий, второй раз. У меня есть разрешение на отстрел двух глухарей и четырех селезней. Уловил?
   – Это совсем другое дело! Глухариный ток я знаю. А в заводях там и утка есть. Дорога почти непроезжая, поэтому точок должен сохраниться.
   – Как думаешь, глухарь еще поет?
   – Конечно, поет! Сегодня утром мой сосед, Витя Калинников, отменного петуха взял. Килограммов на пять.
   Бубуев изобразил неприязненную гримасу, подметил:
   – Мне доводилось и покрупнее брать. А Миша Маревский сегодня вообще чудеса рассказывал. Возвращается он на прошлой неделе с охоты. А навстречу ему по тропинке глухарь бежит. Такой огромный, что даже взлететь не может. Он его «хрясь». Взвалил на плечо. А дома взвесил. Сколько, ты думаешь?
    – Года три назад он про этот случай рассказывал. Тогда глухарь у него был аж шестнадцать килограммов!
   – Три года назад?
   – Три. Может быть четыре.
   – А я-то всерьез принял. Спорил с ним.
   – Я тоже спорил. Но переспорить его, наверное, никто не сможет. Убеждал его, что в шестнадцать килограммов – это ягненок средних размеров, а он свое: «Вот поэтому он и не мог взлететь, а уже много лет жил на земле, превратился в пешехода».
   – Ладно, нам с тобой глухарей-пешеходов не нужно. Нам настоящих послушать. А если повезет, то и… Сходи-ка, пообедай, а водителя можешь домой отправить. Мы после работы на «Волге» доедем, а завтра вечерком – на охоту.
   – Виталий Петрович, время терять нельзя. Если на глухаря выезжать, то нужно сегодня. Какое тепло нахлынуло, неровен час, глухари и в самом деле прекратят петь.
   Бубуев взглянул на часы, задумался, затем, махнув рукой, поднял трубку прямой связи с Первым.
   – Николай Александрович. Разрешите мне прямо сейчас в район выехать. Назаров у меня. Чтобы не терять время, мы прямо сегодня начнем подготовку к районному совещанию, а послезавтра его и проведем. Не будем откладывать на десятое.
 – Успеете за полтора дня подготовиться? – услышал Георгий голос в трубке. – Имейте в виду, что восьмого вечером Вы должны быть здесь. К возложению венков всё готово?
   – Здесь у меня готово всё. Восьмого приеду, еще раз проверю сам лично.
   Положив трубку. Он облегченно вздохнул:
   – Добро получено!
   – Так мне часовой доклад за завтрашний день не написать… – забеспокоился Назаров.
   – Георгий! Всё продумано. Вот, бери сегодняшний доклад Анконова. Фамилии, цифры переставишь, и все будет в лучшем виде. В областной газете этот доклад не будет опубликован, поэтому можешь его смело использовать. Сравнивать никто не будет, кроме меня.
   – Теперь другое дело!
   – Иди, отправляй машину, перекуси, а через тридцать минут выезжаем. «Волгу» мою знаешь? Водитель – Василий Михайлович, капитан, в форме.

   Вечернее совещание с руководителями районных служб по итогам работы за день Георгий проводил в присутствии нового куратора из Обкома. В конце совещания предоставил ему слово.
   – Николай Александрович Анконов лично обеспокоен положением дел в вашем районе, поэтому и назначил меня к вам, чтобы оказать всяческую помощь и поддержку… А Вы все, в свою очередь…
   Вслушиваясь в это короткое, но емкое выступление, Георгий восхищался способностями Бубуева. Не разбираясь в сельхозных делах, он так молниеносно врубился в обстановку, «подкрутил» управляющего «Сельхозтехникой», влетело и председателю «Сельхозхимии», досталось и Георгию, и предрику за недостаточную требовательность. В заключение отметил, что за ближайшие дни он более детально разберется в наших бедах, и всё, без какой-либо утайки, доложит лично Николаю Александровичу Анконову.

   Переодевшись в охотничью амуницию, прихватив с собой все необходимое, они вдвоем, на Уазике направились в сторону Усть-Волмы.
   – Почему водителя не берешь? Говорил, что дорога непроезжая. Сам-то справишься?
   – Не волнуйтесь, справлюсь. Если и засядем в одном «гиблом месте», так до утренней зорьки еще долго. И пешком успеем… – пытался отшутиться Георгий. Добавил, что водителя уже третий год агитирует вступить в охотники, безрезультатно. Пока думает.
   То самое «гиблое место» протяженностью в сотню метров удалось аккуратно пройти, ведя машину между колеями, включив оба моста. Георгий видел, как лицо Бубуева то бледнело, то становилось пурпурным от волнения. Глаза его вцепились в противоположный «берег» и своей магической силой как бы пытались помочь автомобилю добраться до сухого места, не свалиться в глубокую колею.
   На очередной развилке дорог их встретили директор совхоза с механиком Николаем – большим любителем охоты, на счету которого имелось довольно много медведей, не считая сохатых и мелкой дичи.
   Добрались до места. Поставив машину в стороне от дороги, Георгий принялся разводить костер. Несколько свежих окушков и щурят, купленных накануне у рыбаков, отложенных в холодильник, оказались очень даже кстати.  Пока трое охотников ходили «на подслух», осматривали ландшафт и любовались прелестями весеннего соснового бора и красотой лесного озера, уха была готова.
   Всем известно, что на природе не бывает невкусной ухи. Так было и на этот раз. Прихваченные с собой деревянные миски и деревянные ложки придавали ухе особый горячий, но не обжигающий эффект. К ароматам заложенных в уху специй неповторимо дополнялись запахи весенней сосновой хвои, молодых подснежников, и легкого дыма потрескивающего яркими искорками лесного костерка.
   Теплый тихий весенний воздух, и ни единого комара, ни единой мошки. Лесные птицы, почувствовав тепло, с неописуемой радостью, до наступления полной темноты, старались известить друг друга о пришедшей весне.
   Беседа, в основном о совхозных делах, текла до глубокой ночи. Когда полуведерный котелок ухи опустел, а вместе с ухой закончилась и вторая буханка хлеба, и вторая бутылка «Старки», разместились на ночлег в машинах.

   Поднялись задолго до рассвета. Руководство охотой взял на себя Николай. Кратко проинструктировал:
   – Чтобы не мешать друг другу, мы с директором останемся на этой стороне дороги. А вы вдвоем – будете охотиться на той. Кроме нас здесь никого нет, но следует соблюдать особую осторожность. Стрелять только по ясно видимой цели.
   При полнейшей темноте он перевел Бубуева и Георгия через дорогу. Углубились в лес метров на триста.
   – Здесь ваша исходная. Впереди небольшое болото. По кромке вокруг болота Назаров пойдет с правой стороны, Бубуев – с левой. Пока стойте здесь. Передвигаться начнете  минут через тридцать, когда будут просматриваться очертания деревьев. Я возвращаюсь.
   С этими словами Николай бесшумно удалился в темноту. Оставленные охотники стали дожидаться первого признака утренней зари.
   Томительно медленно, в полной тишине, тянулись минуты. Георгий ругал себя за то, что еще у машины он не догадался взглянуть на часы, но, судя по всему, вздремнули они не более двух часов. Он привалился плечом к дереву, пытался подремать стоя. Не получилось.
   Тишина. Полнейшая тишина. Насколько тот, вечерний лес, не похож на этот. Должны же здесь обитать и ночные звери и птицы. Должны! Но их нет. Есть только полная темнота и полная тишина. Даже ветви огромных сосен не шелохнутся.
   Наконец, со стороны болота стало просматриваться темно-серое небо. А на его фоне и долгожданные бесформенные стволы деревьев.
   – Пора! – прошептал Бубуев и осторожно, бесшумно стал удаляться в указанном ему направлении.
   «Пусть отойдет метров на тридцать, потом  пойду и я. Неровен час, подшумим друг друга, тогда – прощай удача. Охота на эту царскую птицу требует острого слуха и особой осторожности»… – размышлял Георгий.
   Через десяток минут, и Георгий отправился вокруг болота. При каждом шаге прощупывал сапогом, нет ли под подошвой хрустящей ветки. Шагов через пять-шесть на минуту останавливался, вслушивался в тишину.
   Наконец до слуха Георгия донесся еле слышное постукивание – долгожданная песня глухаря. Георгий понимал, что именно в этот момент наступила самая ответственная пора. Дело в том, что подойти к глухарю под песню – это целая наука для охотника-новичка и, наоборот, никакого труда не составляет для бывалого охотника. К категории бывалых охотников Георгий себя не относил.
   Под пение глухаря Григорию удалось продвинуться не менее чем  на три десятка метров, когда он увидел неимоверное. К этому же глухарю, под ту же самую песню, ловко прыгая с кочки на кочку и надолго замирая в самых неимоверных позах, продвигался Бубуев.
   Обидно было до глубины души, но ничего не оставалось делать, как под песню глухаря отправиться в сторону автомашин. Через несколько минут на болоте прозвучал выстрел. Вот и допелся мой глухарь!
   У догоревшего  ночного костра Георгий присел на пенек. На душе было, какое-то двоякое чувство: обида – за то, что глухаря взял другой охотник, и гордость – за то, что не зря все-таки он привез высокого гостя на этот глухариный ток. Чувство хозяйской гордости брало верх, поэтому, с чувством исполненного долга, Георгий решил сомкнуть на несколько минут глаза, вздремнуть. Дело сделано. После произведенного выстрела глухари уже себя песней не выдадут.
    – Э-э-эй! Охотник! Взгляни! – услышал Георгий сквозь сон, разомкнул глаза.
   Прямо у его ног, раскинув по земле огромные полутораметрового размаха крылья, лежали два красавца глухаря, а возле них, в позе императора Наполеона, стоял Бубуев.
   – У-ух, ты! – вырвалось из уст Георгия.
   – Не мог я тебя оставить без трофея. Видел, как ты мне вот этого подарил. На мою удачу и второй подвернулся. Прекрасный ток!
   – Виталий Петрович, я не знаю случая, когда на одном току, один и тот же охотник, за одну утрянку брал двух глухарей. Первый выстрел должны были услышать другие глухари. Нет, такого не бывает!
   – Бывает, Георгий, бывает. Видимо, первый выстрел прозвучал как раз под песню второго глухаря.
   – И он выстрела не услышал?!!!

   По дороге в райцентр на одной из заводей удалось взять еще и красавца селезня. Бубуев радовался как ребенок. Такая удачная охота случается не в каждый сезон, даже у таких маститых охотников, как он.
   Добытыми охотничьими трофеями Бубуев распорядился своеобразно. Самого большого глухаря, весом в шесть с половиной килограммов – оставил для себя, глухаря поменьше – вручил Георгию, а селезня – подарил своему водителю, капитану в военной форме, который на охоту не пошел, а ночевать ездил домой в Новгород.