Он с детсва не любил лето и зиму

Он с детства не любил лето и зиму, потому что эти времена года – время застоя – не гармонировали с его динамичной натурой. Гораздо больше ему подходила весна и осень. Некая динамика, изменчивость этих времен вдохновляла его на движение. И он был активен в эту пору.

Сейчас он сидит и смотрит из окна на эту заледеневшую картину мира, которая так издевательски блестела солнечными лучами ему в глаза. Очередная пора застоя природы. Теперь она давила на него ещё больше, намекая на его, как он выражался, временный недуг. Ему 19. И два года из этого коротко промежутка жизни он провел в этом кресле.

Ваня инвалид. Причину его «Временного недуга» врачи так и не смогли определить. Они сделали его подопытным кроликом, выплачивая ему средства и проявляя заботу лишь для того, чтобы проводить на нем свои эксперименты. Паралич нижних конечностей – временный недуг. Ваня считал, что эта болезнь временная. Рано или поздно он умрет, а значит и болезнь умрет. И там, в неизвестности, они никогда не встретятся. Вот во что он верил.

С тех пор как он проснулся теплым осенним днем, когда ноги не подчинились импульсам из мозга, он перестал во что-то верить. В Бога он и так не верил. Считал, что, если сейчас поверит, то не сможет, потому что вера, по его мнению,  это не тогда, когда тебе захотелось, а тогда, когда ты смог во что-то поверить.

Он уже несколько раз пытался оторваться от этой «заразы» - покончить жизнь самоубийством, но так и не закончил свои начинания. Нет, не потому что слаб духом. Жить инвалидом удел сильных духом. Он просто любил жизнь. Жизнь в любых её проявлениях. В детстве, во время прополки в саду у бабушки, он не уничтожал букашек, а собирал и относил подальше от сада.

Теперь он часто задавал вопрос жизни. Его уже не интересовал смысл жизни. Он отказался от его поиска ещё два года назад. Он спрашивал: за что? За что жизнь его так не любит?

Хотя он сам уже никого не любил. Ни отца ни мать. В их глазах он видел
сочувствие и жалость к нему. За это он даже их ненавидел. Стиснув зубы, он говорил себе: «Мне не нужно сострадания!» В компании друзей, которые остались с ним, он уже не чувствовал себя комфортно из-за смазливого сострадания. Когда речь заходила о его «недуге», он отшучивался: «Зато теперь всё в моих руках!» Он говорил эту фразу, понимая, что таким образом заявляет о своем поражении. Ему нужны ноги, а не руки!

Он старается забыть свою прошлую жизнь. И жить настоящим. Но один день впечатался в его память: день, когда ноги предали его.

… В его открытую форточку дул теплый ветерок, который слегка позвякивал его медалями за достижения в спорте. Он проснулся с улыбкой ведь сегодня будет тренировка по бегу. «Обожаю бег!» - подумал он. Попытался встать, но…

Бег. Счастье в жизни как казалось было потеряно. Во время бега он забывал обо всем на свете. Был лишь он, дорожка, мир, ветер в лицо. Он бежал – он жил. Сейчас бега забыты, а значит забыта и жизнь.

Сейчас он был полностью увлечен девушкой. Не влюблен. Ему казалось, что не может любить. Он был увлечен. Она приходила к нему с лекарствами. Она помогала ему. Хотя он презирал эту помощь, но чтобы увидеть её глаза он был готов переступить через это. Они часами беседовали обо всём на свете. Образование то они имели неплохое. Он редко начинал сам разговоры. Вся инициатива принадлежала ей. Он был за это благодарен, и счастлив, когда она освобождала его от этой муки – начинать разговор. Они никогда не сорились. Они великолепно подходили друг другу. Дополняли друг друга.

Сейчас он сидит у окна, закованный в это кресло. И опять думает о том, как избавиться от недуга. Окно… Шестой этаж… Шансов выжить ноль… Он решился попробовать снова. Он последний раз посмотрел на её фотографию, которую он получил на свой день рождения по его же просьбе. Она улыбалась и смотрела на него этими глазами. Этими серо-зелеными глазами. Он не может сделать это на её глазах. Он разворачивает рамку с фотографией от себя. Открывает окно… Сильный ветер ударяет в раму, которая скидывает его с коляски. Слышен дребезг стекла. Странно, но окно цело. Он поворачивает голову… Она улыбается ему с фотографии в рамке. Осколки ей новое обрамление.

Нет, он ошибался! Он всё-таки может любить…