Попался

    До войны через наше село проходила грунтовая тележная дорога, связывавшая степной Крым с Южным Берегом через высокий перевал с крутым подъёмом и спуском. Но после войны транспортная связь с Южным Берегом через наше село прекратилась полностью. По заброшенной дороге через перевал жители села иногда пешком ходили к морю, чтобы искупаться, или ближе к югу, чтобы украсть винограда. В те годы виноград произрастал только по Южному Берегу в узких долинах между гор или в ущельях, террасами по крутым склонам.
    Был конец очень жаркого июля. Я со старшим братом, которому было 16 лет, ночевали на сеновале и однажды договорились тайком от родителей сходить на море. На рассвете мы двинулись в путь.
    Первую половину пути мы прошли бодро, хотя был постоянный и довольно крутой подъём в гору. Помогла утренняя прохлада и лес, который покрывал северные склоны гор и вершину хребта. Но когда начали спуск по южному склону, солнце уже палило нещадно, щебёнистая россыпь под босыми ногами была горячей, как на сковородке. Босые ступни всё время скользили по острой щебёнке, а пальцы всё время норовили подвернуться под ступни. Не знаю, как Яков, а я спустился в долину с большими мучениями, сильно устал и проголодался.
    Начались виноградники, но виноград был совсем незрелый. До моря оставалось ещё километра три, когда я увидел посреди виноградной плантации огромное дерево шелковицы с крупными спелыми ягодами. Шелковица в те годы, как и виноград, тоже не имела широкого распространения по Крыму, зато по южной стороне деревья были раскидистыми, а ягоды крупными. Я тут же заныл и уговорил брата остановиться, хотя бы подкрепиться. Несмотря на своё страстное стремление к морю, он согласился. Я моментально взобрался на дерево, устроился на удобной развилке и начал наполнять ягодами рот, а Яков с земли очищал нижние ветки.
    «Ага, попался!» - вдруг услышал я женские голоса и посмотрел вниз. Там две неизвестно откуда взявшиеся женщины схватили Якова за руки. Одной на вид было около тридцати лет, стройная. Другая – чуть постарше, тоже в общем стройная, но у неё выделялась расширенная тазовая часть. Яков был ошарашен, не дёргался и молчал. «Поведём его к бригадиру», - сказали женщины и потянули его к дороге. Но тут мой брат очнулся, заупрямился, стал вырываться. Он был довольно сильным, женщины не могли с ним справиться, им лишь удалось свалить его и прижать к земле. Та, что помоложе, упала ему на грудь, а старшая – как раз на то место, где располагалось мужское достоинство. Женщина ухватилась за это место, по-видимому, желая сделать Якову больно. Но получилось наоборот: через несколько секунд штаны в этом месте стали бугром. «Нинка, гля!», - воскликнула та, что постарше. Нинка оглянулась и на секунду оцепенела, потом вскочила и, оттеснив подругу, со словами «я первая», начала расстёгивать ширинку. «Нинка, ты что! А вдруг узнают?» - зашипела старшая. «Ну и что? Мы с тобой военные вдовы, что же нам всю жизнь терпеть?». По лицу старшей было видно, что она не удовлетворена ответом. «Мы чужих мужиков не отбиваем, - продолжала Нинка, - а этот молодой, ничейный, да и пришёл неизвестно откуда. Из-за высоких гор». «Но это – насильничанье». «Какое насильничанье!? Ты посмотри на него – он сам хочет!».
    Яков действительно лежал спокойно и с интересом посматривал на женщин. Он был молод, полон сил, вкус любовной утехи уже знал и, судя по его лицу, желал, чтобы Нинка победила в этом споре. Женщины посмотрели на него, и их сомнения рассеялись.
     Мне с дерева было видно всё. Я сидел тихо и со страхом думал, что же с нами будет. Когда ситуация немного разрядилась, я довольно громко вздохнул. Нинка подняла голову. «Анька, да тут ещё один!» Та, что постарше и которую назвали Анькой, скомандовала мне: «Слазь!» Я слез с дерева. Увидев, что я ещё совсем пацан, она разочарованно протянула: «Тю-у!», а потом повернулась к Нинке: «Прекрати, не надо при малом». Секунду подумав, Нинка хитро блеснула глазками. «Сходи-ка, Ань, принеси наш обед. Парни, наверное, голодные». Анна поднялась и пошла. Видно было, как громадные ягодицы при каждом шаге резко сдвигались то в одну, то в другую сторону. А Нинка села перед Иваном в неприличной позе и о чём-то радостно щебетала. По возвращении Анны сели в кружок и разложили снедь. За обедом разговор шёл не на детскую тему и на таком жаргоне, от которого детские уши должны завянуть. Но мои уши не завяли – они, к счастью, уже поимели закалку в деревенской среде. Когда было съедено всё без остатка, Нинка поднялась первой и командным голосом сказала: «Так! Я - с этим (она указала на Якова), а ты (указала на Анну) - с малым пока собираете ягоды». Нинка была моложе Анны, но бойчее. Анна ей не перечила. Нинка взяла Якова за руку и потянула за виноградники.
    Мы с Анной собирали шелковицу в нашу корзину. Я заметил, что Анна часто смотрит в ту сторону, куда ушли те двое, с нетерпением ожидая своей очереди. Но очередь не подходила. Видимо Нинка увлеклась и забыла о подруге. Пришлось Анне идти туда и, по-видимому, силой отвоёвывать Якова (я слышал их громкие разборки).
     На вожделенное море мы так и не попали. В обратный путь мы с братом отправлялись, когда солнце уже клонилось к закату. Впереди было двадцать километров с крутым подъёмом на перевал и долгим спуском по ночному лесу. Слава богу, что в крымских лесах нет опасных зверей. Возвратились мы поздней ночью. Ох и влетело же нам! Особенно старшему, несмотря на то, что мы принесли две полные корзины шелковицы