Земля героев

В Повести временных лет 862 год знаменателен своеобразной, как сказали бы теперь, «раздачей слонов». Славный варяг, от коего даже тысячу лет спустя считали за честь вести свою родословную князья, цари да бояре, делил трофеи между своими военачальниками. «В л;то 862 приіа власть Рюрикъ и раздаіа мужемъ своимъ градъі: ;вому Полотескъ, ;вому Ростовъ, другому Б;ло;зеро», - таково первое летописное упоминание о старейшем городе нашей страны. Надо думать, раздавал Рюрик города за вполне определенные воинские заслуги. О них, правда, история умалчивает. Потому наш рассказ о ратной истории полоцкой земли начнется с событий, случившихся несколько позднее.
Вначале было слово «нет».
Летописи повествуют, что около 980 года малолетний новгородский князь Владимир заслал в Полоцк сватов. Его опекун Добрыня (да-да, тот самый, прототип былинного богатыря) посчитал выгодным союз с молодой княжной Рогнедой. Да и слава о красоте девушки к тому времени широко разошлась в русских землях.
Но новгородские сваты уехали из Полоцка не солоно хлебавши. Князь Рогволод, искал для своей дочери более выгодной партии с великим князем Киевским Ярополком. Поэтому, в присутствии послов спросил о согласии девушки на брак. Княжна ответила категорическим отказом, подчеркнув в качестве причины происхождение правителя Новгорода от наложницы-рабыни. Когда сваты привезли домой слова отказа, взбешенные его оскорбительным тоном, новгородцы объявили войну Полоцку.
Для похода на Рогволода Владимир Святославович с Добрыней собрали и варягов, и словен, и кривичей. Практически против Полоцка были стянуты все силы Северной Руси. Но отважный князь Рогволод не стал отсиживаться за стенами крепости. Он вышел навстречу врагу, чтобы биться за честь своей семьи и право дочери на свободный выбор мужа.
В битве с превосходящими силами новгородцев полочане потерпели поражение и были вынуждены затвориться в замке. Город подвергся осаде и штурму. А нравы в ту пору были жестокими. Летописи говорят, что, ворвавшись в замок, новгородцы пленили семью полоцкого князя. Добрыня повелел Владимиру принудить Рогнеду к близости на глазах у ее отца, затем убить Рогволода и его сыновей.
Удача сопутствовала Владимиру. Надругавшись над Рогнедой, он вскоре избавился и от ее суженого князя Ярополка. Владимир Святославович занимает киевские престол, женится на Рогнеде и крестит Русь в христианскую веру. А попутно раз за разом добивается благосклонности полочанки, которую прозвал за безутешную печаль Гориславой.
Шестерых детей родила прекрасная Рогнеда-Горислава своему венценосному мужу. А тот все никак не мог унять любовный жар ни в ее объятиях, ни в обильных ласках многосотенного гарема. И тогда она решила отравить его. Разом избавиться от постылых домогательств, отомстить за бесчестие и смерть близких.
Но покушение не удалось. Владимир в ярости хотел зарубить жену. От смерти ее, по преданию, спас маленький сын Изяслав. С игрушечным деревянным мечом он заступил путь отцу. Тот, растроганный мужеством сына, простил Рогнеду. Он позволил ей удалиться в полоцкую землю и поселиться в специально построенном по такому случаю новом городе Изяславле (нынешний Заславль).
Эта история вдохновила художника Антона Лосенко написать в 1770 году картину «Владимир и Рогнеда». На ней представлен момент раскаяния князя Владимира, изъясняющегося в любви убитой горем полоцкой княжне. Картина, кстати, стала первым в истории российского искусства полотном, посвященным древнерусской истории.
Заметим, отдельно, что у этой печальной истории может быть и совершенно иное толкование. Дело в том, что великий киевский князь Ярополк был христианином. У него были союзные отношения с основателем полоцкой династии Рогволодом. Более того, есть некоторые основания полагать, что Ярополк и Рогнеда были не просто женихом и невестой, но уже мужем и женой.
Так, летописные источники говорят, что в течение примерно одного (!) года после принудительной свадьбы Рогнеды и язычника Владимира счастливый шестнадцатилетний супруг обзавелся… сразу тремя сыновьями. Один, Святослав, якобы, от жены-монахини-язычницы-гречанки из гарема старшего брата-христианина. Ее уже беременную от Ярополка, Владимир будто бы насиловал. Другой, Изяслав, от изнасилованной, якобы, Рогнеды, ставшей затем законной женой и Великой Киевской княгиней. И третий, Ярослав. Тоже сын Владимира и Рогнеды. Тот, которого Мудрым назвал Карамзин. Тот, про которого современники скромно говорили: «Любит книжки читать».
Предыдущий абзац может показаться бредом сумасшедшего. Но это та документальная база, на которой уже пару сотен лет основывается историческая наука. Из этого клубка растрепанных огрызков предвзятых и противоречивых мнений каждый волен связать собственную версию нашего далекого прошлого.
А историки много лет, основываясь на таких вот летописях, вполне серьезно утверждают, что Владимир быстро охладел к Рогнеде. Немудрено при трехсотенном-то гареме. Только как-то не вяжется все это с шестью детьми, рожденными от этого брака. Не вяжется с крещением Руси, которое Владимир предпринял в 980 году (уж не затем ли, чтобы все-таки жениться на Рогнеде Полоцкой?). И не вяжется это с исследованиями лингвистов. Они утверждают, что Горислава – славянское имя, означающее «горящая (сияющая) во славе».
Месть колдуна.
За свою поруганную, как утверждают дошедшие до нас летописи, прабабку спустя сто лет новгородцам отомстил Всеслав Чародей. По преданию, он был рожден в результате чародейства (волхования). Как память об этом, всю жизнь полоцкий князь носил повязку, прикрывавшую некую таинственную метку. «Сего ради немилостив есть на кровьпролитье», -- писал об этом летописец --современник полоцкого князя.
Всеслав Чародей совершил множество чудных и славных деяний. Одним из них является строительство кафедрального собора Святой Софии. Возводили полоцкую Софию более двадцати лет с 1044 по 1066 год. А за колоколами для христианского храма князь-язычник отправился воевать Новгород.
В 1067 году на берегу реки Черехи он разбил войско новгородского князя Мстислава Изяславича. Новгород наполовину был сожжён. Всеслав захватил пленных, снял с новгородского Софийского собора колокола и, прихватив иконы и утварь городских церквей, вернулся домой. Как не без оснований полагают многие исследователи истории, это была месть за сожжение Полоцка в 980-м.
Эта месть, наверное, была справедливой. А Чародей умудрился благополучно княжить в Полоцке целых 57 лет. По меркам суровых времен раннего средневековья – это феноменально долгий срок. Ведь тогда средняя продолжительность человеческой жизни была всего около сорока лет…
 «Крепчайшая твердыня».
Самым неспокойным в истории Полоцка было XVI столетье. Город в то время стал важным центром Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского в борьбе с Московским царством. Великокняжеская власть уделяла укреплениям порубежного замка пристальное внимание. Сюда отправлялись пушкари, порох, сера, свинец, пушки. Сохранился инвентарь замка – так называемая «Полоцкая ревизия 1552 года», составленный маршалком Яном Кмитою и Мартином Подцевским, конюшим Троцким. Согласно этому документу, в Верхнем замке города имелось 9 башен.
В конце января 1563 года войско под самоличным командованием Ивана Грозного осадило город. Огромная армия включала почти все вооруженные силы Московского царства. Ее численность по разным оценкам составляла от восьмидесяти до ста пятидесяти тысяч человек. Осада сопровождалась беспрестанным артиллерийским обстрелом, штурмами и пожарами, от которых только в Нижнем замке сгорело 3 тысячи дворов.
От канонады земля дрожала даже в царской ставке. Четыре тяжелых стенобитных орудия московского царя стреляли ядрами весом более двадцати пудов. Осажденные, у которых было около сорока пушек, 300 тяжелых гаковниц и 600 долгих навальных рушниц, тоже вели интенсивный огонь. По сообщению летописца, ядра защитников крепости «падоша, яко дождь».
В ночь на 15 февраля царь приказал подобраться к замковым стенам и зажечь их во многих местах. В результате этих действий выгорело 40 звеньев замковой стены, длиной в 300 саженей. Однако в бреши засели шляхта и немецкие наемники, храбро защищавшееся. Их склонили к сдаче только после упорного боя, обещая жизнь, свободу и сохранение имущества.
Немецкие наемники вышли из осады с почестями, а горожане подверглись жестокому насилию и грабежу. Как повествовал Карамзин, царь тут же велел «крестить всех Жидов, а непослушных топить в Двине». Было утоплено около 300 иудеев. Пострадали и православные, и христиане других конфессий. В плен, а фактически в крепостное рабство, были угнаны, по разным оценкам от 15 до 60 тысяч полочан. При этом «наемные воины королевские одарены шубами и отпущены».
После взятия Полоцка московским царем его укрепления привели в исправное состояние, и город снова стал играть роль крупнейшего замка на Западной Двине. А чтобы загладить свою вину перед роптавшими новообретенными подданными, Иван Грозный распорядился вернуть в Полоцк захваченную Василием III реликвию – Крест святой Евфросиньи.
Несмотря на предпринятые меры военного и «идеологического» характера уже в августе 1579 года Полоцк был возвращен в состав Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского. Войскам короля Стефана Батория удалось за 18 дней завладеть городом.
Фактически, Стефан Баторий применил против защитников замка тот же способ, что и Иван Грозный в 1563-м году. Он уговорил своих венгерских наемников поджечь деревянные стены крепости, чтобы атакующие могли ворваться в выгоревшие проломы. Осажденные не смогли им помешать и послали парламентеров,чтобы начать переговоры о сдаче. Но наемники убили их, так как расчитывали взять город приступом и получить право разграбить его. После убийства парламентеров венгры, а вслед за ними и остальные двинулись на штурм. Однако защитники успели за выгоревшей стеной вырыть ров и насыпать вал. Они встретили грабителей залпами из пушек и заставили из отступить.
На следующий день войска Речи Посполитой двинулись на новый штурм, но после ожесточенного боя были отброшены назад. После второго штурма новые русские парламентеры сумели пробраться к королю и договорились о сдаче с условием свободного выхода осажденным. Московским ратникам, согласившимся на капитуляцию, Стефан Баторий предложил перейти на службу в армию Речи Посполитой. Однако большинство подданных Ивана Грозного предпочли вернуться на родину.
Сохранились рисунок королевского секретаря Пахоловицкого, изображающий войска Стефана Батория при осаде Полоцка, и основанная на нем гравюра Яна Баптисты. Надписи на гравюре сообщают, что Полоцк тогда считался «крепчайшей твердыней, так хорошо защищенной местоположением, бастионами, запасом бомб и гарнизоном, что по справедливости почиталась самым укрепленным замком не только в Московии, но и на всем Севере...».
Битва народов.
Неспокойный восемьнадцатый век для Полоцка был относительно тихим. Из «громких» событий того периода можно вспомнить разве что взрыв порохового склада. Его во время Северной войны по распоряжению Петра I устроили в древнем Софийском соборе.
Из-за чего взорвался в 1710 году тыловой склад неизвестно. Но собор был сильно поврежден. Восстановили его быстро в модном тогда стиле виленского барокко. О том, чтобы сохранить в камне воспоминания об эпохе Всеслава Чародея и его внучки – святой Евфросиньи Полоцкой никто тогда не подумал…
Впрочем, к теме нашего рассказа это не относится. Поэтому следующей яркой страницей в ратной истории полоцкой земли, которую мы раскроем, станут события 1812 года. Тогда сюда докатилась волна честолюбивых устремлений революционного императора Наполеона.
После неудачи в битве под Клястицами наполеоновский маршал Удино вновь встретился со своим обидчиком графом Витгенштейном под Полоцком. 17 августа он организовал успешную контратаку против российских войск, но был ранен и передал командование своими войсками генералу Сен-Сиру.
Тот, выяснив состояние армии, измотанной боями, решил дать короткое решительное сражение. Всего за четыре часа он рассчитывал разбить превосходящую по численности русскую армию. И это ему почти удалось! Сен-Сир смог ввести в заблуждение Витгенштейна насчёт места атаки и внезапно обрушился на левый фланг и центр русской позиции. Наступление имело успех. Французы взломали оборону русских и захватили 30 пушек.
Когда поражение казалось неизбежным, гвардейский полк русской кавалерии предпринял отчаянную контратаку. Она привела французов в замешательство, что заставило их вернуться на исходные позиции. По воспоминаниям очевидца, контратака могла бы и вовсе изменить ход сражения, «если бы она была результатом соображений русского главнокомандующего, а не дерзости русской гвардии».
За успешные действия под Полоцком Сен-Сир получил маршальское звание. Он выполнил поставленную задачу по защите растянутых тылов наполеоновской армии.  Последующие два месяца под Полоцком стороны не вели активных боевых действий и накапливали силы.
Осенью русская армия Витгенштейна существенно усилилась. 15 октября к ней подошли хорошо вооружённое Петербургское ополчение и корпус генерал-лейтенанта Штейнгеля из Финляндии. Армия Витгенштейна приступила к наступательным операциям 18 октября, когда Наполеон начал отступление из Москвы.
Русский командующий решил организовать ложное нападение на Полоцк. Но хитрость не удалась.  Против авангарда генерала-майора Балка французы двинули основные силы. Витгенштейн был вынужден направить ему подкрепления. Вместо отвлекающей диверсии получилось большое сражение.
Два дня под Полоцком бои шли без особого успеха для какой-либо из сторон. В ночь на 20 октября Сен-Сир, видя угрозу окружения, отдал приказ о скрытном отступлении из города. Ему удалось пробить брешь в кольце осаждающих город русских войск и вывести большую часть своего корпуса.
У Красного Моста в Полоцке установлена мемориальная плита следующего содержания: «Через этот мост русские войска под командованием генерала Витгенштейна и отряда Петербургского ополчения после ожесточенных боев 6-8/19-21/октября 1812 г. вошли в город и освободили его от неприятеля, чем положили начало изгнанию наполеоновских войск с белорусской земли. С того времени в память о погибших и пролитой крови этот мост стал называться «КРАСНЫМ»».
В августе 1812 русская армия потеряла под Полоцком 4 тысячи своих солдат. Атаковавшая ее меньшими силами французская – 2 тысячи. В октябре 1812 потери сторон убитыми и раненными были, соответственно, 8 и 6 тысяч.
Век тишины.
XIX век для Полоцка стал временем благословенного мира. После наполеоновского нашествия эта земля получила долгожданный отдых от ратных подвигов и трагедий. Лишь отзвуком далеких сражений на окраинах необъятной российской империи были звуки армейских горнов, игравших побудку в Полоцкой военной гимназии. Она открылась 25 июня 1835 года в бывшей иезуицкой академии. При перестройке здания под нужды кадетов в коридоре первого этажа установили ядро, засевшее в стене во время штурма города русскими войсками 20 октября 1812 года.
В Полоцкую военную гимназию набирали дворянских детей из Витебской, Минской, Могилевской, Виленской, Гродненской и Смоленской губерний. Первоначально было принято 54 кадета. А в 1838 году здесь были сформированы четыре роты: гренадерская, 1-я и 2-я мушкетерские и неранжированная. Самым прославленным выпускником Полоцкой военной гимназии стал герой русско-японской войны 1904-1905 годов генерал-лейтенант Роман Исидорович Кондратенко.
Роман родился в семье бедного дворянина, отставного майора, жившего в Тифлисе. Семья существовала на небольшую пенсию отца. Благодаря помощи старшего брата он был определён на учёбу в Полоцкую военную гимназию за казённый счёт. Закончив её в 1877 году в числе лучших выпускников, Роман Кондратенко стал юнкером Николаевского инженерного училища в Петербурге.
Военное образование он продолжил в Академии генерального штаба. Прослужив некоторое время по инженерному ведомству, в 1895 году Кондратенко получил в командование полк и в 1901 году произведен в чин генерал-майора. В 1903 году он назначается командиром 7-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады в Порт-Артуре.
После начала русско-японской войны в самый тяжёлый момент осады города Роман Исидорович Кондратенко возглавил оборону. Отличительным его свойством было умение воздействовать на дух войск. Это проявилось при отражении нескольких штурмов, когда никто уже не надеялся на успех. Главной же военной заслугой Кондратенко была организация успешного взаимодействия сухопутных и морских войск для эффективной обороны Порт-Артура.
Роман Исидорович Кондратенко погиб 2 декабря 1904 года от прямого попадания в каземат форта гаубичного снаряда. Вместе с ним погибли ещё 8 офицеров. После окончания русско-японской войны тело героя было торжественно перезахоронено в Петербурге, в Александро-Невской лавре. Существует версия, нашедшая отражение в романе А. Н. Степанова «Порт-Артур», что обстрел японцами форта №2 тяжёлыми снарядами во время пребывания там Кондратенко был неслучаен и вызван сознательным предательством кого-то из сторонников сдачи крепости.
Смерть Кондратенко предрешила судьбу Порт-Артура. 20 декабря крепость была сдана генералами Стесселем и Фоком, несмотря на возможность дальнейшей обороны. В 1908 году за сдачу крепости Стессель был приговорён к смертной казни, но затем помилован.
31 мая 2008 года, в Полоцке состоялось торжественное открытие памятника Роману Исидоровичу Кондратенко. Памятник изготовлен минским скульптором Львом Агановым. В середине постамента надпись: «Кондратенко Роман Исидорович (1857-1904) герой обороны Порт-Артура, генерал-лейтенант, выпускник Полоцкой военной гимназии (кадетского корпуса)».
Крепость «Полоцк».
В конце двадцатых годов прошлого века в СССР началось строительство грандиозной системы долговременной обороны вдоль западных границ. В короткий срок от Карельского перешейка до Черного моря возвели 13 укрепрайонов, которые впоследствии получили неофициальное название «Линия Сталина». В Беларуси было создано пять УРов: Минский, Мозырский, Слуцкий, Полесский и Полоцкий. Полоцкий укрепрайон протянулся с севера на юг на расстояние в 56 километров. Его огневая система насчитывала 251 долговременную огневую точку (дот), которые оснащались станковыми пулеметами и 45-миллиметровыми противотанковыми орудиями.
Первый бой в полосе Полоцкого УРа произошел на рассвете 27 июня. 390-й гаубичный полк под командованием майора Григория Колоколова встретил немецкие колонны у моста через реку Ушача. Мотоциклы, автомобили и танки были буквально сметены с шоссе залпами крупнокалиберных гаубиц. Опомнившись, противник несколько раз атаковал советские оборонительные позиции на линии дотов. Но каждый раз, неся большие потери, откатывался назад. Так продолжалось целый день, а к вечеру в Полоцк вошли передовые части 174-й стрелковой дивизии комбрига Алексея Зыгина. Они заняли подготовленные позиции, откуда не отошли ни на шаг до 17 июля.
Пока дивизия выходила из окружения, некоторые доты сражались еще четверо суток. После упорных боев среди немецких солдат начали говорить о «крепости Полоцк». По мнению маршала Ивана Баграмяна, Полоцкий УР единственный в Беларуси выполнил свое предназначение. Он выдержал трехнедельную осаду, затормозив немецкое наступление на московском направлении.
Сегодня на территории Полоцкого укрепрайона действует мемориальный комплекс. А любители экстрима и энтузиасты военной истории исследуют многочисленные «неокультуренные» доты. Многие из них сохранились в целости до нашего времени. Пожалуй, это единственные, дошедшие до нас в первозданном виде, памятники военного инженерного искусства на Полоччине.
Подписи к иллюстрациям:
1. Антон Лосенко. «Владимир и Рогнеда», 1770.
2. Юбилейная монета Национального банка Республики Беларусь с изображением Всеслава Чародея.
3. С. Иванов. «Поход москвитян на Литву»
4. "Взятие Полоцка в 1579 г.". Гравюра Гавиньи
5. Гравюра на титульном листе информационной листовки г. Аугсбурга "Правдивые и ужасные известия о жестоком враге московите", 1563 г. Информационный листок посвящён взятию г. Полоцка войсками Московского государства. Гравёр изобразил воображаемый Полоцк и его воображаемую осаду.
6. Peter von Hess (1792-1871). Battle of Polotsk (1812)
7. «Битва под Полоцком, 6 августа 1812 года». Литография Василия Федоровича Тимма (1820-1895).
8. Роман Исидорович Кондратенко (1857-1904).