Страшная сказка

- Иди отсюда, дура, мы с тобой  не дружим!

Маленькая Таня по прозвищу Цыня, с шумом вдохнув зеленую соплю, уходить не спешила. Ждала, какое еще решение вынесет трибунал. Была она туповата и простовата и кличку свою получила из-за той омерзительности, которую внушала детскому сообществу. В самом сочетании этих букв им слышалось нечто отталкивающее, зеленое, как извечные Танины сопли, и засаленное, как ее платье.

Подождав еще секунду и поняв, что прощения не будет, Цыня ринулась прочь, через густую полевую траву. Она бежала, просто так, без цели, изредка смачно втягивая в себя содержимое носа. Таня никогда не обижалась на товарищей, для которых служила чем-то вроде громоотвода в  жестоких забавах. Как только готов бы назреть конфликт, виновный в нем тут же сообщал, что Таня дебилка, и девочки, забыв распри, сплачивалась против нее.

Несколько раз ее даже били. Просто так, но Цыня всегда считала, что за дело – ни у кого не было такого остренького, красного и сопливого даже в жару носа, вытянутых на коленях пузырями колготок и грязных, в заусеницах ногтей.

Добежав до небольшой проплешины в буйной зелени июньского поля, Таня опустилась на жесткую траву. Она любила оставаться одна, и только стадный детский инстинкт вынуждал ее прибиваться к ненавидящим севрстникам. Сначала Цыня немножко поплакала, жалея себя, потом плач утих, и она, подогнув  ноги и обнажив грязные ободранные колени, стала бессмысленно созерцать толстую травинку со знойным кузнечиком. В процессе медитации Таня непроизвольно вытаскивала из носа зеленые козявки и отправляла их в рот.

Неожиданно трава раздвинулась и перед ней возникли трое. Толстенькая в шортиках Олька по прозвищу Сева Белобрысый и двое ее подруг – тощая длинная с органичными, как будто с ними родилась, кривыми косичками,  Наташка по кличке Муха и другая девочка, чьего имени Цыня не знала, а спросить стеснялась. Сева Белобрысый верховодила, потому что была негласно избрана мальчиком и всегда исполняла в детских нехитро-половых играх роль жениха. Муха была его невестой, хотя однажды Цыня тоже была близка к этому счастью. Она уже рылась в маминых вещах в поисках подходящего куска тюля, но в последний момент Сева передумала и сосватала себе отроковицу из соседнего двора – девчонку толстую и глупую. Таня проревела тогда от обиды целый день.

Именно Олька выгнала ее сегодня из увлекательной игры в вышибалы за то, что Цыня неправильно поднимала ногу над мячом. Все-то она делала неправильно, и за это Таня еще больше ненавидела себя и свое уродливое тщедушное тельце.

- Ладно, мы с тобой обратно дружим, - снисходительно сказала Олька, и девочки присели по-турецки на траву напротив Тани.
Таня обрадовалась. Она не знала как выразить свою благодарность доброму Севе, поэтому просто поморгала глазами и втянула соплю.
- Хочешь, кое-что расскажем, - продолжала Олька, и у Тани захватило дух. Ей никогда ничего не рассказывали, наоборот, все свои секреты девчонки демонстративно обсуждали «на ушко», поглядывая при этом на Цыню. – Только это секрет.
Вот оно счастье, подумала Цыня и приготовилась блаженно воспринимать слова Севы, которые сами по себе были музыкой.
- Мы знаем про дом, - сказала Олька (нет не так она сказала – «про Дом») и значительно взглянула на Таню. - Домом девочки называли непонятное строение, больше, по мнению Цыни, жившей до четырех лет в деревне, похожее на сарай, но, по утверждению Севы и компании, пристанище нечистой силы. – Мне вчера про него бабушка рассказала, хочешь скажем?
- Да, - выдавила счастливая Цыня.
Девочки переглянулись.
- Тут тетка одна жила, - начала Олька. – Сумасшедшая. Она жила с кошкой и собакой. Они тоже были сумасшедшие, - подумав, прибавила Олька.
Поначалу Таня не вслушивалась в суть монолога Ольки. Она завороженно смотрела на ее губы и мысленно переворачивала лицо, так что рот оказывался на месте глаз, а выгоревшие на солнце брови трансформировались в забавные усики. Но постепенно, когда ей надоело это восторженное погружение в настоящую дружбу, Цыня стала различать слова, которые многозначительно выцеживала Сева.
- …пошли они с кошкой и собакой в лес.
- Какой лес? – глупо переспросила Цыня. В их городе отродясь лесов не водилось, о чем Таня очень жалела, а маленькое чахлое поле было единственной природной аномалией  в сером бетоне домов.
- Ну, лес…, -занервничала Сева, переглянувшись с Мухой.
- Ты, дура, сейчас вообще  не будем рассказывать, - дернула косичкой Муха.
Аргумент Таню убедил, и она приготовилась слушать дальше.
- Ну, вот, в лес, - подтвердила свою мысль Олька. А собака и кошка – они тоже были сумасшедшие, поэтому пошли с теткой и помогали ей собирать грибы. Когда находили гриб, они начинали звать тетку, и она приходила с корзиной и срывала гриб. Так они ходили долго, и тетка поняла, что уже темно. Тогда она хотела найти дорогу, но не нашла. А собака и кошка –она думала, что они ей помогут найти дорогу, а они ее еще дальше уводили от дороги. Вот так. Они специально это делали, потому что были сумасшедшие.

Таня слушала, обмирая. Сердце ее стало бешено колотиться, когда она представила темную ночь и бредущую через чащу неизвестную тетку, почему-то в воображении похожую на нее саму, пошмыгивающую зеленой соплей, а с ней кошку и собаку, коварно уводящих хозяйку в лес. Олькин голос, почувствовав пищу, становился все более и более зловещим.
- И кошка с собакой завели ее в самую чащу, в болото. Почти. Там тетка увидела старую избушку, всю покосившуюся, и пошла туда. А в избушке, - Сева выдержала положенную паузу, о которой, видимо, вспоминая детство, писали классики театральной науки, - никого. Только стоит посередине черный-черный гроб…
Таня  задохнулась от страха. Теперь ей казалось, что белый свет и сочный луг померкли, а вместо привычно виднеющихся бетонных стен, на нее надвигается мрак плотной  лесной жути.
- А помощи все не было, тогда тетка осталась жить в этой избушке, а спала в гробу. А ее уже искали, но никак не могли найти. Тогда кошка пошла за помощью, тетка ее послала. Так и попросила, чтобы без помощи не возвращалась. А сама спала в гробу, - напомнила Сева.

Цыня боялась закричать, сказать, чтобы Сева остановила свое страшное повествование. Теперь не лес надвигался на нее, а медленно наползала крышка черного гроба, которой тетка укрывалась, как одеялом. В глазах ее потемнело, и сильно заболело с груди, откуда  через горло пыталось вырваться тоже перепуганное темнотой сердце.
- Уже когда была зима, кошка пришла к людям. Они еще искали тетку, потому что там был ее сын, он хотел найти мать. Она повела их в чащу, но специально запутала дорогу, чтобы они не смогли найти ее. И вот кошка привела людей к избушке. Они очень обрадовались, потому что подумали, что сейчас найдут там тетку….

У Тани не было сил, чтобы радоваться счастливо обретенной главной героине. Она уже не хотела дружбы, она хотела плакать и домой. К тому же Таня  написала в штаны и теперь пыталась закрыть грех подолом платья. Муха и та, другая, с интересом наблюдали за реакцией Тани, а Сева продолжала с подвываниями вещать.
- Они подошли к этой избушке, и… (снова многочасовая, многодневная пауза) медленно-медленно открыли дверь. А там тетка. В гробу. А рядом собака. Когда люди подошли к гробу, они увидели…
- Не-е-е-т, - завизжала вназапно прозревшая Таня. Она знала, что увидели люди, и не хотела слышать об этом, не хотела. Заткнула уши и замотала головой. Тут же с двух сторон к ней подскочили юркая Муха и другая девочка и силой отодрали грязные в заусеницах пальцы от ушей. Так и держали, пока Олька говорила, медленно приближая лицо к маленькому личику Цыни.
- А там они увидели, что в гробу уже только скеле-е-ет и кишки-и-и, потому что собака съе-е-ела свою хозяйку…
Таня тяжело осела в руках девочек. К ее лицу медленно приближалась страшная окровавленная морда и стала выедать глаза и сердце. Потом захлопнулась крышка тяжелого черного гроба…
- Ну, что я говорила, - победоносно вздернула толстый нос Сева. Точно испугается, дура. – Эй, Цыня, ты чего. Цыня, вставай, хватит придуряться, мы пошутили. Эй, ты, Цыня.
- Да ладно, - дернула косичками Муха, - пошли играть, все равно она дура сопливая. Обоссалась, фу.

И девочки, вскочив, побежали играть. У них сегодня было много дел – нужно  спрятать клад, для которого были уже приготовлены конфетные фантики, лично проверить утверждение Кольки, что если оборвать мухе крылья, то она будет похожа на жука, поскакать в новую скакалку и поглядеть коллекцию переводилок, которую обещала притащть Юлька.

На знойной полевой проплешине умирала от обширного инфаркта  пятилетняя Таня по кличке Цыня.