Клетка

Я открыл глаза. В комнате было темно. Все вокруг слилось в одну огромную тень. Черные стены, черные окна. Первая мысль – сколько времени? Я поднял левое запястье – оно было слишком легким. Часов на нем не было. Очень трудно подняться, кости целы, но ноги онемели. Я растер их, покалывающая боль…. Так приятна… Видимо, я давно не ходил. Окно закрашено, я встал с пола. Вокруг стояла одинокая печатная машинка и нераспакованная пачка писчей бумаги. Я не знал, где нахожусь. Здесь кроме комнаты, где я проснулся был маленький коридор, кухня и ванная с туалетом. Последнее, что я помнил было такое далекое утро 8 ноября. Я проснулся от крика Поли, у не все еще резались зубки тогда… Как же она похожа на свою мать… Я уложил свою крошку спать, но сам заснуть не мог, что-то кололо меня прямо в сердце. Зазвонил будильник, потом пришла няня, и я уже ехал в вонючем метро на работу. 9.30. Лишь бы не опоздать…. Я смотрел в пустое окно, а оттуда мне улыбалась моя Поли… 9.55… я на рабочем месте. Джейн зашла, снова напрашивалась на свидание…
А теперь я стоял посреди черной комнаты, в ней было одно окно, но не всегда. Временами оно растекалось, стена заглатывала его, оно меняло форму и месторасположение. Я был спокоен, пока не вспомнил, что в 18.30 няня уходит, а Поли останется одна… Я вскочил, безумной канарейкой бился о стены, бил стены, я бы разбил и окно, но его не было!!!!! Я метался в поисках хоть какой-нибудь зацепки. ДАЙТЕ МНЕ ВЫХОД!!!!!!!! Я врезался в стену на этот раз слишком сильно. Вскоре я лежал на полу без сознания.
Когда я очнулся, я снова лежал в комнате с исчезающим окном. На этот раз я был более спокоен. Нужно досконально изучить это проклятое место.
Ванная комната. Унитаз, ванна, смеситель, полотенце, кусок хозяйственного мыла, несусветная вонь, гниение чего-то… Я побоялся подходить и заглядывать внутрь. Меня колотило.
Кухня. Два газовых баллона. Огромных. Красных. Два пожарника. Здравствуй, Боб! Привет, Тэд! Спасли трех маленьких девочек и морскую свинку? Умерло 30 человек? Но вы спасли маленьких девочек и морскую свинку?
Газовая плита, спички… -Это не игрушка детям, – добавил Тэд. –Угу,- поддакивал Боб. Была какая-то посуда, кофе, чай, крупы, макароны, сухари, консервы. Смерть от голода не грозит.

Я вернулся обратно и лег на пол, рядос с печатной бумагой. Тишина… Как в тот день, когда Крис ушла, только вдалеке плачет Поли… Моя маленькая Поли, любимая, дорогая… Кричи! Плачь! Значит, все в порядке, пока плачешь… Папочка придет, и у маленькой Поли все будет хорошо… Я сдерживал слезы. Но руки уже рвали волосы на голове.

Я кинулся в ванную… там крики Поли были громче!!! Я пытался влиться в стену… всей душой, всем телом, каждой клеточкой! Надрывая голос, я орал:
Поли-Поли, деточка моя!
Папа здесь, а тебе, малютка, спать пора!
Поли-Поли, деточка моя!
Папа здесь, а тебе, малютка, спать пора!
Поли-Поли, деточка моя!

21 грамм меня сполз по стене и растекся рядом со страшной ванной. Воняет. Воняет! Сильнее вонь!!! Что-то толкнуло меня вверх, и моя голова оказалось там… Туман вони сожрал меня. Пустые глазницы, впалые, дырявые щеки, длинные-длинные волосы, даже сквозь эту вонь я почувствовал тонкий аромат волос Крис, аромат ее кожи… Зачарованный прелестью разложения ее трупа, стоящий на коленях… Я все такой же жалкий червяк.
-А морскую свинку звали Кнопка, - послышался из кухни голос Тэда.
- Нет! Это же я, Боб. – прокричал другой голос.
Начинался пожар, я чувствовал раскаленный металл, что заливают мне в уши, который заливает мозг ничтожного червя, воспаленный мозг ничтожного червя…

Эти мысли на мгновение отвлекли меня от Крис… О, Боже, как она была прекрасна… Сколотый передний зуб… Язвы на обнаженной груди, животик, который дал мне Поли… Шрам от кесарева сечения…. Кусок ее лежал рядом. Отдельно. Туман вони стал вязким, желе, вонючее, из тухлой рыбы, нет, из их глаз! Крис… Ты прекрасна… Мой ангел… И сейчас ты улыбаешься мне, раскинула руки, зовешь меня в объятия… Жадный ненасытный зверь, аромат ее кожи, волос…. Он возбуждал его сильнее и сильнее… Я начал раздеваться…
Разряд-Удар-Молния. Поли! Она же может это все увидеть, нет, нельзя… Зверь рвался, добыча рядом, сама просит его… Выпусти зверя! Не могу! Поли услышит, увидит, узнает. Не могу!
Я выполз из ванной, желе становилось мягче и мягче… Раскаленный металл застыл… Меня стошнило в коридоре. Кто-то просто вывернул меня наизнанку, вытряс все, что мог и педантично вернул в исходное положение.
Я обнял машинку и уснул.
Когда я проснулся, стены назвали меня некрофилом, на потолке появилось окно. Ползти в ванну… Все нутро тянуло меня в ванну… в ванну… в ванну…
Держась носом стены, я дошел до кухни и взял там нож. Закрашенное окно. Нож. Два пожарника хвастались – кто спас скольких девочек, пока остальные заживо горели или задыхались углекислым газом…
Я сидел в центре комнаты и ждал, когда окно вернется на стену. Я скреб и скреб, скреб и скреб, за слоем черной краски была белая, потом зеленая, потом красная, потом какая-то еще… Я улыбнулся – Боже, Крис, Поли! Я все еще умею улыбаться… Тогда я решил напечатать все, машинка уже не стояла без дела. Каждый ее стук, как стук сердца отдавался в голове.
Аромат Крис, крики Поли звали меня в ванную.
Слезки кап-кап… «Тэд, Боб, я сошел с ума.» - это была самая здравая мысль за три прошедших сна.
Аромат усыплял, а крики Поли были колыбельной…
10 сентября. Я вернулся домой. В ванной шумела вода.
-Дорогая, я дома! – весело прокричал я и сразу зашел в комнату к Поли… Мой ангелочек, она спала. Я смотрел на нее и не мог оторвать глаз.
Папа здесь, а тебе, малютка, спать пора!
 Поли-Поли, деточка моя! – шепотом напевал я.
Крис все еще была в ванной, шум воды не прекращался. Всплеск, довольно громкий, я миновал узенький коридор нашей первой квартиры. Здесь была одна комната, маленькая ванная и кухня. Единственное, что я привез из своего прошлого дома сюда – старая печатная машинка Деда.
Я выломал дверь. В маленькой лужице крови, раскинув руки, лежала моя любимая, единственная и драгоценная Крис. Ванная была наполнена ее запахом. Я выключил воду и, стоя на коленях, гладил Крис по лицу, по груди, по животику, который дал мне моего ангелочка – Поли, пальцы коснулись шрама от кесарева сечения… Вверх-вниз… Вверх-вниз… Я вдыхал и жадно глотал ее аромат.
Раздался крик из комнаты. Поли кричала. Я держал подушку около трех минут, но крики прекратились после второй минуты.
Папа здесь, а тебе, малютка, спать пора!
Поли-Поли, деточка моя! – с улыбкой напевал я, шагая в ванную к Крис.
- Спокойных снов, любимая! – Я поцеловал ее в горячие губы.
- Спокойной ночи, Поли! – Я поцеловал ее в горячий лобик.
Я лег посреди комнаты и уснул.