1 сентября 1943 г. под Новгородом

    Здравствуйте!
    Ты потерял мой адрес,  со мной случилось то же самое. Получил от тебя «секретку» с описанием твоей хорошей жизни. Действительно, тебе очень повезло. 23-летний парень, не находящийся на бронированном месте, и до сих пор не побывавший на фронте, с точки зрения фронтовика,  вещь почти невероятная. Рад за тебя и завидую  главным образом из-за того, что у тебя есть возможность каждый день слушать радио, которого я не слышал больше года, исключая передачи громкоговорящих установок на передке для немцев. Каждый день ты возишься с техникой, имеешь свободное время, которое используешь по своему усмотрению. Об таких вещах я могу только мечтать пока. Самое же главное – возможность попадать время - от времени домой. Я задумал на этот счет одну авантюру. Штабу полка требуется машинка (для печатания). «Они» даже согласятся отпустить в командировку для покупки печатной машинки  где-нибудь по знакомству. Одновременно с письмом тебе пишу письмо домой с просьбой найти  печатную машинку. Если таковой не найдется, то все равно можно под этим предлогом, получив из дома письмо с заверениями - машинка есть (для предъявления начальству веского предлога для командировки), попытаться, оперируя им, добиться командировки. Причин же, по которым машинка может оказаться купленной у меня из-под носа,  множество.
    Мое положение в скором будущем даст возможность осуществить этот план.
    Не помню точно, когда я писал тебе последнее письмо, т.ч. в моем повествовании о своей жизни может получиться или накладка или разрыв.
    22 июля мы прибыли к фронту (понятие фронт очень растяжимое,  в данном случае – в зону арт-огня = 5 км). Готовились схода вступить в бой, но потом раздумали. Целый месяц здесь шло артиллерийское и авиационное наступление: пехота не наступала, а если наступала, то не очень активно постольку, поскольку  нужно было использовать результаты арт. огня и бомбежек. Здесь попросту поставили мощную кровососущую банку, которая помогала военным действиям на юге.  В газетах сообщалось об арт. мин. перестрелке на нашем фронте. В действительности здесь каждый день один или два раза был двухчасовой концерт. Главные партии в нем исполняли «Андрюша», «Катюша» и «Ильюша» вместе с довольно мощным оркестром из ударных инструментов. Таких концертов раньше почти не приходилось слышать. Разве только в августе прошлого года под Ржевом или в январе этого при прорыве блокады. В результате  мы здесь перемололи несколько десятков дивизий, сконцентрированных здесь с целью возобновить блокаду. Немцам пришлось перебросить сюда даже авиацию  из-под Орла, где они отступали. Накануне начала концертного сезона одна дивизия собралась ехать на Сицилию. Концерт, начавшийся за час до отъезда первых эшелонов, заставил их спешно отказаться от поездки на курорт войны, каким является Италия, по сравнению со здешними болотами. Весело было во время этого сезона. Особенно по ночам. Ночь из-за ракет, развешанных в виде аллей, превращалась в день. Ни одна ночь не проходила без участия авиации. Такого количества нашей авиации до сих пор мне в военных действиях не встречалось. Немецких самолетов было в 500 раз меньше наших. Попросту, они почти не показывались. Бомбы, которые скидывали бомбардировщики по ночам, пожалуй, были больше 4800 кг бомб, применяемых англичанами. Воронки они делали такие, что пером описать невозможно. Немцы, сдающиеся в плен, уверяли, что существование такого ада они даже не представляли. Очень велико стало участие РС в боях с обеих сторон. С нашей –  конечно, больше. Немцы применили здесь какой-то новый вид РС – залпом выпускается 20-24 шт. по 60-100 кг.;  причем,  выстрела не слышно, слышен только полет мин. В ходе боев меня опять чуть не кокнули. Случилось это во время сна. От грохота разрыва я, конечно, проснулся, но через минуту под аккомпанемент последующих разрывов опять спокойно заснул. Слишком много было таких случаев, когда смерть тянулась к пищеводу, чтобы перервать его, и появилось спокойствие в таких случаях, когда все, что можно сделать для предохранения от остаточных деформаций, сделано.
    Здесь лето окончилось еще полмесяца тому назад – в средине августа. Днем прохладно, ночью холодно. Часто стали идти дожди, болота набухли. Хочется удрать отсюда куда-нибудь на юг.
    Мое положение прежнее – «лорд хранитель карт» и исполняющий обязанности топографа стрелкового полка. Скоро должен приехать тип, находящийся на курсах, обязанности которого я пока исполнял. Условия существования  сносные.  Со жратвой хотя не так, чтобы уж очень, но не очень, чтобы уж так. Конечно, в условиях войны наш паек – паек войск на фронте – наибольший изо всех пайков, так что обижаться на него не приходится.  Разносолов, правда, нет. Как зарядят на полмесяца одну кашу и все супы в завтрак, обед и ужин из одной крупы, так и кроют. В данный момент у нас эра овсяной крупы, подходящая уже к концу.
    Беспокоят меня дела дома. Кажется, там происходит переселение на новое место жительства.  Это им дорого может обойтись с их средствами. Сейчас это кажется уже не маленьким, а большим пожаром. Интересно, что будет тогда с огородом, на который возлагается столько надежд, не получится ли так, как было в прошлом году. Правда ли, что папа с мамой очень сильно постарели, как они мне пишут. Напиши, как сильно на них отозвалась голодовка и каково действительное положение вещей, известное тебе, наверное, благодаря приездам домой.
    Я сейчас работаю по созданию истории полка: делаю схемы движения его по фронтам -  маршей и наступлений. Оказалось, что наш полк прошел с начала боев в ноябре 41 г. больше 1800 км. Я в нем отшагал 1200 км за год. Это при грубом измерении, а если учесть все извилины пути и незначительные ежедневные передвижения, то цифра вырастет раза в 2-3.
    Наши бьют сейчас немца на юге. Начавшаяся большая драка может и тебя согнать с места, на котором ты находишься и затащить тебя в такие места, где могут стукнуть по черепку. Мне, конечно, это положено неизбежно, ты же, надеюсь, постараешься избежать этой опасности. Постарайся: конец близок, гораздо может быть ближе, чем он кажется сейчас. Фрицы могут надорвать себе кишки и – тогда мы встретимся.
    А пока   всего наилучшего!
    До свидания.
    Валентин».