Романс о верности

С внешностью Алексею явно повезло: был он высоким, стройным, темноволосым парнем с очень выразительными карими глазами, похожими на спелые вишни, с тонкими, аристократичными чертами лица. Особенно привлекала  окружающих его улыбка – искренняя и доброжелательная -  лицо его как будто начинало светиться  радостью и симпатией к собеседнику. Девушкам Алексей очень нравился, они так и вились вокруг него, желая обратить на себя внимание умного и красивого молодого человека. Но он выбрал себе в подруги не писаную красавицу с внешностью телезвезды, а вполне обыкновенную девушку Марину из соседнего подъезда, которая покорила его своей мягкостью и лаской да такой же, как у него, открытой и светлой улыбкой. Окружающие говорили про них: «Смотрите, какая чудесная пара! Словно два солнышка светятся».
Алексей ухаживал красиво: дарил цветы, водил в кино и театр, приглашал в кафе. Нельзя сказать, что он был очень уж состоятельным  молодым человеком, но развлечь любимую денег хватало, ведь он работал программистом в одной из престижных фирм. Марина училась в университете – собиралась стать психологом. О свадьбе пока не говорили: считалось, что Марина должна сначала получить образование и хоть немного поработать по специальности, а уж потом всерьез думать о создании семьи и о детях.
Марина очень привязалась к Алексею. Они были неразлучны, и одна только мысль о расставании казалась девушке нестерпимой. Но ведь иногда даже самым близким людям  приходится прощаться, хоть ненадолго.
Однажды шеф вызвал Алексея в свой кабинет и сказал:
- Спешу сообщить вам, Алексей Васильевич, очень приятную новость. Мы посылаем вас на стажировку в один из южных городов на Черноморском побережье. Там прослушаете интересный  курс лекций, позанимаетесь на семинарах, а заодно – славно отдохнете, в море искупаетесь. Отъезд – через неделю.
Алексей просиял: впереди его ждало увлекательное путешествие, освоение новых программ, знакомство с интересными людьми. И все это – у теплого моря. Вот только тревожная мысль о том, как же любимая Маринка будет здесь жить одна, без него целых полтора месяца, не затоскует ли, не загрустит ли до слез, немного омрачала радостное настроение.
Выслушав возбужденную тираду Алексея о грядущей поездке, Марина улыбнулась немножко печально, но сказала нарочито бодрым тоном:
- Конечно, поезжай, любимый, это же так интересно и полезно для твоей работы. Только… ты обещай мне одну вещь.
- Все, что в моих силах!
- Обещай, пожалуйста, хранить верность нашей любви. Ведь там, наверно, будет много шикарных девушек. И они захотят с тобой… познакомиться…  Ты такой красивый.
- Да что ты, Маринка, не тревожься. Мне никто не нужен, кроме тебя. Ведь я же тебя люблю, и ты это знаешь. А чтобы ты успокоилась и поверила в мои слова, я расскажу тебе наше семейное предание о верности.

- На стене в маминой комнате висит старая фотография. На ней - прекрасная юная девушка в белом платье замерла рядом с очень симпатичным  молодым офицером  в красноармейской форме довоенного образца. Это свадебная фотография деда и бабушки – Анатолия и Лидии Кузнецовых – незадолго до войны. Своим семейным счастьем они наслаждались полтора  года. В 1939-м бабушку неожиданно арестовали, приклеив ярлык «врага народа», и отправили отбывать срок на Север – в лагерь под Воркутой, в тундру, где вечная мерзлота не дает нагреться земле даже летом. Все эти несчастья обрушились на нее только потому, что молодая женщина скрывала правду об отце-священнике, расстрелянном в годы гражданской войны. Тогда, в 20-м году, прелестная маленькая девочка, любящая играть на фортепиано, декламировать стихи, вышивать гладью, осталась без отца, только с мамой, плохо приспособленной для жизни в стране, охваченной революционным порывом  разрушить «весь мир насилья». И детство померкло, свернулось в комочек страха  и незащищенности. Конечно, потом Лида как-то приспособилась, окончила школу, поступила в медицинское училище (тщательно скрывая свое непролетарское происхождение), познакомилась с молодым военным Анатолием Кузнецовым, полюбила его всей душой и вышла замуж. Счастье длилось недолго. Так же внезапно, как и детство, оборвалась ее молодость: Лидию арестовали по чьему-то  злонамеренному доносу. Как и тысячи других невинно осужденных, она должна была теперь от зари до зари махать лопатой на дальнем Севере во имя процветания  тогдашнего незыблемо-бездушного государства. Но природную красоту не могли скрыть ни платок, низко повязанный на лоб, ни уродливые ватник и валенки, ни прозрачная худоба лица. Огромные, печальные, живые глаза все равно выдавали то, что девушка думает не о лишней горбушке хлеба, не о том, как бы согреться у огня, а о чем-то ином, высоком – о бессмертной душе, о любви, о своем далеком, потерянном муже. Эти прекрасные глаза Мадонны  однажды привлекли внимание начальника по режиму майора Сидорова. Он вызвал Лидию к себе в кабинет, усадил за накрытый стол, налил рюмку водки и сказал:
- Хочешь каждый день угощаться харчами с моего стола, хочешь сытости, тепла и безопасности – становись моей любовницей. Только, чур, по доброй воле. Конечно, я могу взять тебя силой. Я здесь – царь, бог и советская власть в одном лице. Но брать зэчку силой, вроде, уже не по чину. Мне хочется, чтобы женщина с нездешними глазами сама разделась передо мной. Ну!
Лидия молча покачала головой.
- Не хочешь. Гордая. Тогда готовься к испытаниям и знай: ты пройдешь через все муки ада, сгинешь в карцере, подохнешь с голоду. Сто раз пожалеешь, что отказалась!  Эй, там, охрана, в холодную ее, пока не покорится!
Сколько дней Лидия провела  в карцере и как осталась жива – она не представляла. Наверное, только мысль о любви к мужу спасла ее. Когда Лидию  все же выпустили, она выглядела старухой, хотя ей было всего 27 лет.
Хорошо, что Лидия не знала о том, что на долю ее мужа выпали не менее жестокие испытания.
 
Анатолий был старше жены на семь лет, любил ее нежно и преданно, можно сказать -  на руках носил. До ареста Лидии он преподавал в военном училище, успешно продвигался по службе. Его уважали курсанты, ценило начальство. И вдруг всё в одночасье рухнуло: муж  репрессированной уже не вызывал доверия. Ему резко сократили лекционные часы; сослуживцы начали сторониться, бросали косые взгляды, и никто не удивился, когда преподавателю военного училища  Анатолию Кузнецову пришел вызов явиться в НКВД. Равнодушно-спокойный следователь бесцветным голосом сообщил, что Анатолию следует отречься  от жены – врага народа, дочери попа, потому как красному командиру неблаговидно состоять в браке с  врагом советской власти и агентом империализма. Анатолий не отрекся, не предал свою любовь, и его тоже отправили в один из лагерей  - на Дальний Восток. Вскоре грянула Великая Отечественная. В 1942 году, в соответствии с приказом № 227, были сформированы штрафные батальоны, и бывший заключенный Кузнецов, как военный специалист, был назначен командиром одного из таких подразделений. Штрафбат бросили на передовую, в самое пекло, туда, где в живых не оставался почти никто. Анатолий берег своих бойцов – эту разношерстную команду ложно обвиненных или, действительно, ненавидящих советскую власть людей. Но разве убережешь солдат, если их заранее считают смертниками, пушечным мясом, которым можно не дорожить и затыкать любые дыры в обороне отчаянно сражающейся армии. Командиры-штрафники гибли так же, как солдаты. Тяжело раненый Анатолий в бессознательном состоянии попал в плен и был помещен в фашистский концлагерь. Немцы предлагали сотрудничество командиру-штрафбатовцу, обиженному сталинским режимом, сулили офицерскую должность в армии Власова, но для Анатолия, потомственного военного, предательство Родины было равносильно смерти, пусть даже эта неласковая Родина отняла у него жену  и ни за что наказала его самого. И пришлось Анатолию пережить все ужасы фашистского плена: побои, унижения, каторжные работы, жизнь под вечно наведенным дулом автомата. В довершение всего, в концлагерь приехала немецкая фрау, недавно потерявшая мужа на восточном фронте, а потому обозленная и почти невменяемая. Она отобрала 10 военнопленных для работы в ее имении – на ферме и в поле – в качестве бесплатной рабочей силы. В число работников попал и Анатолий.
- Ты красивый, - сказала ему хозяйка на ломаном  русском языке. – Будешь работать с лошадьми, на конюшне, а по вечерам приходить ко мне и … как это говорится? … делать любовь. Потому что моего мужа убили русские свиньи. А ты должен заменить его.
В первый же вечер, когда хозяйка потребовала  Анатолия в свои апартаменты, он сразу решил расставить точки над i.
- Фрау, я не смогу заменить вам мужа, - сказал он мрачно.
- Это еще почему?
- У меня есть жена в России, я ее очень люблю.
- Но ты больше никогда не вернешься в Россию и не увидишь свою жену. Эта варварская страна будет раздавлена и затоптана сапогами доблестных войск вермахта.
Однако Анатолий был непреклонен. Он снова попал в концлагерь, где чудом остался жив. После освобождения его ожидали десятки проверок, а потом лагерь в Воркуте, тяжелый подневольный труд в угольных шахтах.
Однажды на  шахте, где работал Анатолий, случился обвал. Многие заключенные погибли или получили увечья. Анатолий тоже не избежал травм и был доставлен в больницу. Первое, что он увидел, когда очнулся от забытья, было лицо его возлюбленной Лидочки, женщины, словно вдруг вернувшейся из дальнего-далека счастливых довоенных лет. Черты ее были всё те же, но лицо казалось почти прозрачным от неестественной худобы, под глазами легли лиловые тени, а около губ прорезались ранние горькие морщинки. Оказалось, что Лидия работала медсестрой в больнице. Она узнала своего Толеньку в одном из раненых горняков-заключенных, вынесенных из заваленной шахты. Узнала сразу, хотя был он черен от копоти, худ и изможден до предела. Она выходила, вынянчила его, поставила на ноги, а потом ждала, когда кончится срок его заключения. И дождалась! Поначалу поверить не могла этому неизвестно откуда явившемуся счастью. Сказкой казалось, что смогут они теперь жить в маленьком домике шахтерского поселка, вместе, вдвоем, наедине со своей воскресшей любовью. Вскоре у супругов родились дети. А после смерти Сталина семья перебралась на жительство в центральную Россию – в один из городов Поволжья.
 
Всё это рассказал Алексей своей милой, загрустившей Маринке, и добавил напоследок:
- Как же я могу не сохранить тебе верность, если она у меня в крови – от бабушки с дедом свой отсчет ведёт. Слушай, я тебе и песню спеть могу. Называется «Романс о верности».
Он снял со стены гитару, тронул струны и негромко запел:
 
Сквозь годы, ветры, горести, разлуки
Мы пронесем любовь в своих сердцах,
Чтобы, как в юности, сплетались наши руки,
И отступали недоверие и страх.
Верны мы будем ласковым рассветам,
Своей любви ромашковым лугам.
Откликнись, счастье! Заплутало где ты?
Я нашу нежность горю не отдам.
Пройдем мы вместе через дождь и вьюгу
Судьба с судьбою и глаза в глаза.
И мы верны останемся друг другу
И вместе уплывем на небеса.

- Знаешь, Алёшенька, что-то уж очень грустно получается, - прошептала Марина, обнимая его за плечи.-  «И вместе уплывем на небеса» - об этом как-то не хочется думать.
- Стихи бабушка сочинила в лагере и сама положила на музыку. Говорила, что этот романс согревал ее в трудные минуты, помогал выжить, а потом принес счастье встречи с любимым.
- Значит, это самая лучшая песня. Пожалуй, я тоже буду ее петь, когда ты уедешь, - согласилась Марина, теснее прижимаясь к Алексею и улыбаясь ему своей особенной улыбкой.
               
Поезд отходил в 10 вечера. На перроне Марина торопливо говорила Алексею о чем-то несущественном, а на глазах ее блестели слезы. Вдруг к ним подлетела очень стильная девица в брючном костюме, с чемоданчиком на колесиках. Словно не замечая Марины, она развязно затараторила:
- Алешка, привет! Ты подумай, какой сюрприз приготовил для нас шеф! Он посылает меня на стажировку за компанию с тобой! Здорово, да? Боюсь только, что он недооценил мою любовь к авантюрам и приключениям. Сдается мне, что я еду на море не столько за новыми технологиями, сколько – купаться и загорать с утра до вечера, лазить по горам, сидеть в кабаках и крутить забавные курортные романы с красивыми и богатыми мэнами.
- Ну, это твое личное дело, Ксения, чем заниматься в командировке. Я-то чувствую себя, прежде всего, программистом-практиком, а уж потом отдыхающим. Кстати, познакомься, это Марина – моя девушка.
Ксения нарочито разочарованно вздохнула, глянула на Марину оценивающим  взглядом сквозь прищуренные, неумеренно накрашенные ресницы  и небрежно спросила:
- А вы не боитесь, Марина, отпускать вашего возлюбленного  на южные берега в сопровождении такой экстравагантной дамы, как я?
- Не боюсь, - лаконично ответила Марина. – Мы любим друг друга.
- Ну, ясно, - протянула Ксения. – Любовь-морковь -  это всё пережитки прошлого и позапрошлого веков. А по мне, так нет во всем этом ничего, кроме первобытного влечения  двух особей противоположного пола  друг к другу. Вы не находите?
- Извините, мне пора, - заторопилась вдруг Марина. Она поцеловала Алексея, махнула рукой и быстро пошла по перрону, как будто боясь оглянуться и увидеть, что глаза любимого устремлены уже не на нее, а на ту, яркую и самоуверенную, что так внезапно вторглась в их жизнь и нарушила печальное очарование разлуки. Кажется, Марина плакала.
               
В первый же вечер, в отеле, Ксения бесцеремонно постучалась в номер к Алексею, вошла, закурила и сказала томно-скучающим голосом:
- А не отправиться ли нам, дорогой коллега, поужинать в ресторан? Мы должны немедленно влиться в особую атмосферу приморского города – рая для курортников.
- Ты, кажется, забываешь, что я приехал сюда, главным образом, учиться.
- Фу, какой зануда! Учиться мы будем завтра. А сейчас надо как следует подкрепиться, выпить хорошего вина, отдохнуть, послушать музыку. Шеф, слава богу, не поскупился на командировочные.
«А почему бы и нет?» - подумал Алексей, лениво поднимаясь из кресла. Потом, как послушный телохранитель или неугомонный поклонник, он вслед за девушкой отправился в гостиничный ресторан, где сияли огни, звенела живая музыка оркестра, а за столиками в расслабленных позах сидела разношёрстная  публика и наслаждалась жизнью.
Они заказали ужин на двоих и бутылку шампанского, но почему-то Алексей чувствовал себя не очень уютно и не знал, о чем говорить с Ксенией. Все эти дамские сплетни-пересуды, которые вели в фирме сотрудницы, абсолютно не интересовали его. Но Ксения и не лезла с откровениями. Она курила, загадочно молчала, а потом пригласила его на медленный танец. И прижалась к Алексею всем телом, обвивая руками плечи. Алексей чувствовал, как неспокойно бьется сердце девушки, как еле ощутимое волнение проходит по телу легкой дрожью. Он и сам, кажется, начинал волноваться, но успокаивал себя мыслью, что легкий флирт ему вовсе не нужен, и он в любой момент может обуздать свои инстинкты. Ему никто не нравится, кроме его нежной, ласковой, улыбчивой и милой Маринки. А танец- это ведь только игра, пусть волнующая и многообещающая, но забава, которую каждый волен сам для себя сочинять, доводить до конца или внезапно бросать, как кидает капризный ребенок надоевшую игрушку.
После ужина Алексей галантно поцеловал Ксении руку, проводил до ее номера и поспешил распрощаться, сославшись на усталость.
               
Стажировка оказалась весьма интересным практикумом, дающим навыки работы с новейшими компьютерными программами. В группе были молодые специалисты из Москвы, Питера, Нижнего Новгорода. Разговоры с ними, так же, как и занятия, были интересны и полезны во всех отношениях. Отдых и развлечения начинались в пять часов вечера, и тогда уж дружная группа веселилась на всю катушку. Купание, водные аттракционы, боулинг, теннис, летние кафешки под открытым небом – везде ребята старались быть вместе. Но Ксения, по праву землячки, постоянно оказывалась рядом с Алексеем, брала его под руку и пыталась увести куда-нибудь в уединенный уголок, подальше от шумной сутолоки отдыхающих. Алексей не сопротивлялся. Ему нравилось наблюдать за движениями ее гибкого тела, за мягкой, кошачьей поступью хищницы, выслеживающей добычу.
Однажды после вечерней пирушки староста группы заявил:
- Ребята, мы обленились, честное слово. Ну никакого размаха фантазии, никакой романтики. Кто из вас видел море в полночь? Правильно, почти никто. Предлагаю сегодня совершить заплыв по лунной дорожке. Согласны?
Все, конечно, обрадовались и решили отправиться к морю ровно в 12 часов – самое время для чудес и удивлений. Купание было долгим и веселым. Все брызгались, хохотали, ловили друг друга в волнах. Луна была серебриста,  и отражение ее в воде  рассыпалось на тысячи светящихся осколков. Море казалось теплым, мягким, ласкающим. Ксения, конечно же, все время старалась быть рядом с Алексеем и словно невзначай иногда касалась его рукой.
Потом все наперегонки устремились к раздевалкам, чтобы побыстрее переодеться в сухое и погулять еще часок по светлой от огней набережной. Неожиданно Ксения взяла под руку замешкавшегося  Алексея и сказала вкрадчиво:
- Давай не пойдем с ними. Посидим  здесь, на берегу, посмотрим на ночное море, послушаем тишину.
И повела его к кромке прибоя. Алексей не сопротивлялся. Они сели на перевернутую лодку, девушка закурила, потом отбросила сигарету и предложила:
- Хочешь еще купаться? Я, пожалуй, сейчас пойду, поплаваю…
Алексей покачал головой.
- Тогда я тебя попрошу, Алёша: ты иногда  присматривай за мной. Мало ли что может случиться ночью на воде с молодой девушкой. Мне как-то немножко страшновато. Но я люблю риск и острые ощущения.
- Не бойся, я  с тебя глаз  не спущу , - сказал Алексей, улыбаясь, и в следующую минуту обмер. Девушка сбросила легкий халатик и оказалась…. совершенно обнажённой. Волосы светлым водопадом рассыпались по плечам, и она легко, словно порхая, побежала к воде, ни разу не обернувшись на замершего в оцепенении Алексея.
Она плавала слишком долго. Он начал беспокоиться, подошел к самой воде, позвал. И вот из воды показалась фигурка  юной колдуньи-обольстительницы – совершеннейших очертаний и изгибов. Надо было немедленно отвернуться, не смотреть на обнажённую девушку, но не было сил оторвать от нее взгляд. Горячая волна нахлынула на Алексея, сердце заухало, кровь застучала в висках. Трудно было справиться с дыханием. Длинноволосая русалка приближалась, и Алексею показалось, что вот сейчас, немедленно, она обовьет его шею своими мягкими, нежными руками, прижмется всем телом и не выпустит, зацелует насмерть. А как же Маринка? Любимая, единственная, дорогая, далекая – девушка его самых счастливых дней и ночей.
Алексей тряхнул головой, словно прогоняя наваждение, отбрасывая прочь одурь древнего инстинкта. Взял себя в руки. А потом абсолютно спокойно протянул Ксении полотенце и сказал:
- Разотрись, а то замерзнешь. Ты слишком долго купалась.
- Какой же ты бесчувственный чурбан, однако. Таких зануд поискать, - томным голосом протянула она, набрасывая халатик. – Любой на твоем месте привлёк бы девушку к себе и осыпал поцелуями.
- Я вовсе не бесчувственный чурбан, - грустно сказал Алексей. – Ты не понимаешь, Ксюша. Просто я люблю другую и хочу быть ей верным.
- Фи, верность! Какое устаревшее слово. От него за версту веет замшелыми принципами наших предков.
- А вот это ты зря. Хочешь, я спою тебе песню? Романс о верности. Жаль только, гитары нет. Ну да ничего, можно и так…
               
Странно, но с той ночи Ксения перестала липнуть к Алексею. Нет, она по-прежнему была рядом, улыбалась ему, разговаривала приветливо, но потух в её глазах неуловимо-хищный блеск охотницы за любовью. И эта новая дружеская фаза их взаимоотношений больше нравилась Алексею: она не сулила ему опасности измены.
Как-то раз вся группа купила путевки на двухдневный поход в горы – с рюкзаками, палатками и прочими атрибутами настоящей туристской романтики. И у Алексея, и у Ксении были с собой цифровые фотоаппараты, и ребята надеялись сделать прекрасные снимки горных ландшафтов. Подъём оказался не очень сложен. Часто делали привалы, готовили пищу на костре. Искренне радовались новым  впечатлениям, смеялись, пели песни.
Во время одного из привалов Ксения позвала Алексея, чтобы сделать фотосъемки на фоне очень красивых скал. Они отошли совсем недалеко, начали искать необычные ракурсы, увлеклись. Алексей вдруг почувствовал себя  бесшабашным мальчишкой-подростком, которому хочется покрасоваться перед девушкой своей ловкостью и мужеством.
- Ксюша, будь добра, сфотографируй меня вон на той скале, - беззаботно попросил он. – Я попробую подняться повыше. Снимок будет классным!
- Алёшь, не надо, опасно…
Но Алексей уже ловко карабкался вверх, цепляясь за острые выступы скалы. Он думал о том, как его Маринка  будет ахать и восхищаться, рассматривая фотографии похода. Он был ещё невысоко, как вдруг кажущийся надёжным камень дрогнул и обломился под его рукой. Алексей потерял равновесие и полетел вниз. Ксения пронзительно закричала  и бросилась к нему. Парень лежал без сознания. Руки и ноги у него были ободраны в кровь, глаза закрыты, но он дышал, и перепуганная Ксения решила бежать за помощью. В это время запиликал мобильник в кармане у Алексея. Ксения выхватила телефон и услышала далёкий девичий голос:
- Алёшенька, привет! Это твоя Маринка! Я очень соскучилась. Как у тебя дела?
- Извините, пожалуйста, но это не Алёша. Тут случилось непредвиденное. Понимаете, он…
Договорить Ксения не успела. Алёшина девушка не захотела слушать объяснений неизвестной соперницы и отключила телефон. Однако Ксении было не до раздумий по поводу чьей-то ревности. Надо было помочь пострадавшему.
Через пять минут инструктор группы с походной аптечкой в руках уже приводил в чувство незадачливого скалолаза. Переломов, кажется, не было. Только синяки, ссадины и, возможно, сотрясение мозга. С попутной машиной Алексея отправили в больницу. Ксения поехала с ним. Врачи подтвердили, что он еще легко отделался и скоро встанет на ноги.
Только через несколько дней Ксения решилась поведать Алексею о звонке Марины  по сотовому телефону. Алексей побледнел и сказал, не таясь:
- Значит, она решила, что я нарушил клятву верности. Подумала, что я закрутил с другой девицей и совсем позабыл про неё. Звонить ей сейчас, пожалуй, бесполезно: объяснений слушать не будет – гордая. Надо ехать. Ты уж меня извини, Ксюша, но я, наверно, брошу стажировку и вернусь домой. А то Маринка наплачется да вдруг ещё что-нибудь над собой сделает. Она слишком впечатлительная. А я потом себе никогда не прощу… Что же делать, раз всё так получилось.
- Но руководство фирмы тебя по головке не погладит за не пройденную стажировку. Как бы с работы не турнули.
- Понимаешь, Ксюша, когда на одной чаше весов – жизнь и счастье любимой девушки, а на другой – карьера и деньги, я не стану задумываться, что выбрать. Лишь бы любимая была счастлива, лишь бы она не страдала и не плакала. Всё остальное можно исправить. Разве ты со мной не согласна?