Театральная история

В Хряповском драматическом театре несколько лет назад произошла такая история.  Приближался юбилей Пушкина. Не знаю, как для кого, а для нас хряповцев Пушкин это наше все. Мы всем городом к славной дате готовились. Перед творческим коллективом театра тоже поставили посильную задачу: порадовать зрителя чем-нибудь пушкинским. Заказали пьесу одному столичному автору. Пьеса получилась отличная. Там, значит, так было. Жил-был Пушкин, и была у него  жена Наталья Николаевна. Жили они дружно, вдруг — на тебе, в пятом акте появляется Дантес. И вот этот Дантес, красавец мужчина с кучерявым чубом и в усах, появляется в пятом акте, и давай за Натальей Николаевной, как говорили в то время, волочится. По-нашему это значит, начал он ее потискивать за бока и говорить ей всякие глупости, типа, «Я вас люблю, чего же боле». Пушкин терпел, терпел, а потом сурово сдвинул брови и говорит: «Все, баста!.. Дуэль!..»
Друзья ему говорят: «Брось, Саня. Наплюй. Айда, лучше к цыганам».
«Нет, — говорит Пушкин, — не могу. Что скажут в обществе?»
Так и не смог избавиться от сословных предрассудков. Одним словом, погиб поэт, невольник чести. Но финал пьесы оформлен таким образм, что Пушкин как бы умер, но дело его живет. В общем, пьеса всем очень понравилась.
Стали роли распределять. Наталью Николаевну доверили актрисе Елкиной. У нее как раз тоже юбилей намечался. Сорок лет сценической деятельности. Дантесом назначили народного артиста Трушкина. А Пушкиным — заслуженного артиста Портупеева.
— Это что еще за фокусы? – возмутился Трушкин. — Чей-то я буду Дантеса играть, а какой-то Портупеев самого Пушкина?
— Я вам не какой-то, — возмутился Портупеев. — Я, между прочим, заслуженный артист.
— А Пушкин — это народный поэт, и играть его должен народный артист.
— Подумаешь, народный артист. А я на Пушкина больше похож, — сказал Портупеев. Сложил руки на груди и гордо вскинул подбородок.
А нужно сказать, что этот  Портупеев хоть и гад редкостный и даже  алиментщик, но на Пушкина исключительно похож. В плане внешности, конечно, а не по уму. Особенно когда руки сложит на груди и гордо вскинет подбородок — вылитый Пушкин.
— Похож, как свиня на коня, — ехидно усмехнулся Трушкин. — И вообще, мало ли кто на кого похож. Вон у нашего дворника лысина и бородка клинышком, так чтож ему теперь, Ленина играть? У нас к  тому ж с Алесан Сергеечем фамилии созвучны. Пушкин-Трушкин. В рифму. Понял? Короче, не буду я Дантеса играть. Это не мой типаж.
— А я тем более не буду, — отвечает Портупеев. — У нас с Алесан Сергеечем фамилии на одну букву начинаются, если вы заметили. Это тоже что-нибудь да значит.
Трушкин с Портупеевым долго ругались, даже подрались два раза. В первый раз Портупеев победил (он-то помоложе). Во второй раз — дружба.
Тут главный режиссер, который все это время сидел в дальнем углу и курил какую-то гадость, решительно встал, прошелся туда-сюда с деловым видом и сказал:
— Пушкин, как уже было сказано, наше все. И то, и се, и пятое-десятое. Такую глыбищу одному актеру не  воплотить. Вдвоем будете играть.
— А Дантес? — хором воскликнули Трушкин и Портупеев.
— Какой Дантес? Ах... Дантес... — режиссер поскреб ногтями затылок. — Да ну, кто такой Дантес? Так, фигляр, мелкая сошка. Без него обойдемся.
Пьесу стали репетировать без Дантеса. Отрепетировали. И вот какой чудный спектакль получился.
Поехал Пушкин на Урал писать книжку про Емельяна Пугачева. А в это время Пушкин вовсю за Натальей Николаевной волочится, четверых детей с ней прижил.
Тут Пушкин  с Урала возвращается, смотрит, за его женой вовсю волочатся.
— Не понял, —  говорит. — Чей-то вы к моей жене лезете?
— Моя жена, — отвечает Пушкин, — хочу и лезу.
— Вы что-то путаете, гражданин, — не успокаивается Пушкин. —  Это как раз моя жена, Наталья Николаевна. А я — Пушкин, солнце русской поэзии.
— А я по-вашему кто? — пожимает плечами Пушкин. — Умат Кельдыбельдыев — полярная звезда бурятской прозы?
Поднялся небольшой там-тарарам, столовые приборы на пол полетели. На шум прибежали Жуковский с Гоголем, тоже Пушкина от Пушкина отличить не могут.
— Наталья Николаевна, — взмолились. —  Вы-то хоть разъясните. Это кто? — на одного Пушкина указывают.
— Это муж мой, — говорит Наталья Николаевна, - Александр Сергеевич Пушкин.
— А это кто? — на другого Пушкина указывают.
Наталья Николаевна глазки под лоб закатила и говорит:
— Муж мой, Александр Сергеевич Пушкин.
— Выходит у вас два мужа?
А Наталья Николаевна загадочно вздохнула и говорит:
— Выходит — два…
Тут Пушкин уж совсем не сдержался и как заорет на Пушкина.
— Ах, ты ж, шестикрылый Серафим!..
А тот ему.
— Сам ты дядя честных правил.
— Да я тебе бакенбарды повыщипываю!
— Ой, напугал, — говорит Пушкин, выхватывает пистолет и в Пушкина – ба-бах.
— Ах-ах-ах, - говорит Пушкин и на  пол – брык.
Тут пьесе,  в общем-то, и конец.
Пушкин с Пушкиным берутся за руки и с улыбками на лицах идут на поклон. Потрясенный зритель осыпает их градом неистовых аплодисментов. Со всех концов доносятся выкрики: «Ай да Пушкины! Ай да, сукины дети!»