Несовпаденье. Часть вторая. Глава седьмая

                7

                – ... такое совпаденье: пришла, а он лежит. Девка – молодец, не растерялась...
                Голос, мужской, грубоватый, словно пробивался сквозь вату. Его подхватил женский, но тоже низкий:
                – Давно ты видел такой обширный инфаркт у... живого? Я – только в анатомичке.
                – Везуха – я ж говорю: совпаденье. Опоздала бы на  десять минут, и   все – каюк нашему пациенту!
                Где-то он уже слышал эти слова – про совпаденье... Нет, про НЕсовпаденье... Кому это повезло?
                Сознание включилось мгновенно, словно лампочку зажгли: говорят о нем! Какая-то «девка», молодец, его спасла. Девка – значит молодая. Дочь? Наташа?
                Юрочка открыл глаза, уперся ими в белую стену, и тут же устало смежил веки...
                Это уже позднее, лежа в палате, он горько думал под чужой энергичный храп: «Какое же совпаденье? Зачем оно мне, если не будет её? Я – трус, не решился допить таблетки... Их бы хватило.поставить точку».
                – Больно-ой, проснитесь! Утречко уже! Систему надо подключить, готовим ручку! – пропел молодой голос
                Юрочка скосил глаза на штатив с увесистой бутылкой, где плескалась желтоватая жидкость. Его старательно спасали – помимо его воли.
                – Дочка у вас – чудо-девочка! – щебетала молодая сестричка с повадками опытной сиделки.– К вечеру, если будете вести себя хорошо, ее к вам пустят.
                Теперь у него было много времени для размышлений обо всех.
                «Моя девочка!», – с нежностью думал Юрочка о Наташе,  услышав от врача, как это «чудо» спасало папу. А он, свинья, эгоист, мечтает о смерти...
                Днем он много спал, даже  съел несколько ложек жиденькой манной каши на воде.
                – Эй, сосед, погоди есть! – окликнул его тот, что ночью богатырски храпел, а сейчас не давал уснуть болтовней. – Подставляй тарелку. Пока твоя жратва теплая, маслица туда положь! Вот, держи.
                – Нельзя ему маслица, – кто-то  робко усомнился на другом конце комнаты.
                – Ему все можно, да, парень? Раз вытащили с того света, значит – жить будем!
                Чтобы не спорить, Юрочка принял кусок маслица, а потом долго гонял его по тарелке с теплой кашей... Ничего, съел, хотя и не хотелось.
Перед приходом дочки снова спал. Просыпался как-то медленно, вживался в реальность, словно после  глубокого обморока.
                Дверь открылась, женщина в белом халате и с сумкой внушительных размеров  шла прямо на него. Без очков он не мог разглядеть ее лица. Видимо, обозналась.            
                Он даже глаза прикрыл, чтобы та не застеснялась, когда поймет ошибку. И очень удивился, почувствовав, как она села прямо на его постель.
                – Юра! Ты чего глаза закрыл? Не узнал меня?
                Вот когда он мог действительно умереть! Этот голос нельзя было перепутать с другими. В нем была мелодия, в нем была мелодия характера.
                – Ра-ада...
                – Пусть будет Рада, упрямец. Просила же – я  Ада.
                Она смеялась всем лицом – серыми, с  прозеленью глазами, ямочками на щеках, задорной челкой...
                – Откуда ты свалилась?– прошелестел Юрочка. – Ты же уехала в Израиль...
                – Я к тетке ездила. По наследственным делам.
                – Тетя Алла сказала, что ты ... умотала к своему  Марику.
                – Дура она, хоть и хорошая тетка. Ну, ничего, я ей уже задала перцу!
                – Ты чего такая... веселенькая?
                – Но ты живой!
                В ответ он только вздохнул. Совсем недавно он думал так: «Зачем я выжил? Ведь это замечательно – умереть в беспамятстве! Кому я нужен? Сестры далеко, у Наташки своя жизнь только начинается... У меня нет ничего, кроме работы, да и та приносит копейки. Я – слабый человек, теперь это ясно. Малейшую неприятность я запиваю алкоголем. Я от него уже завишу, если честно признать... Я не могу с этим бороться! А надо ли? Зачем бороться с тем, что доставляет удовольствие?»
                Он понимал, что  дома его ждут пустые стены да бездушный телевизор.               
                И даже если Рада позовет его читать своего Поэта, это будет актом милосердия к одинокому соседу. Или нежелания собственного одиночества. Ей он не нужен. Ей нужен Марк, которому она не нужна. Теперь это ясно. Снова тотальное несовпаденье...
                – Что ты сказал? Какое несовпаденье?
                Юрочка открыл глаза:
                – Я не говорил!
                – Ты сказал: несовпаденье. Ты о чем?
                Он растерянно пожал плечами, стал приподниматься
                – Видишь, я уже вслух думаю, как старичок. Надо же!
                Пришла Наташа – почему-то с цветами. Он не любил гвоздику, но это были какие-то особые, не виданные им цветы – с резными краями, желто-розового цвета.
                – Привет, папуль!
                Чмокнула его в щеку, деловито огляделась в поисках сосуда для цветов.
                – Зачем это? – смущенно спросил Юрочка.
                – Не тебе, успокойся, я знаю: ты не любишь гвоздики. Это врачу, который тебя спасал. Она сегодня дежурит в ночь.
                – Доктора не цветочки любят, а кое-что существенней, – подал голос больной, угостивший Юрочку маслом. – Моя уже столько наносила всякого... этим...
                Рада резко повернула голову к нему:
                – И зачем об этом говорить? Вас же тоже спасли, наверное?
                – Спасли, – легко согласился больной. – Так она ж не знала, кто точно спасал, и притащила ... на всех, на всякий случай. Такая дура. Я ей говорю...
                –  Да ладно вам, –  оборвала Рада.
                В палату заглянула пожилая медсестра, строго сказала:
                – Посторонних прошу выйти. Ждем профессора из областной кардиологии.
                – Па, мы в коридоре подождем.
                На следующий день Рада пришла перед обедом. Юрочка смущенно наблюдал, как по-хозяйски она навела порядок в его тумбочке, пристроив туда принесенные вещички: книгу, чистое белье, туалетные принадлежности, чашку и красивую мисочку со смешным  рисунком.
                – А еду в холодильник поставлю.
                Она открыла холодильник, обернулась к Юрочке:
                – Смотри, вот твое, в синем пакете. Там   творожок, крекеры, сметанка нежирная, еще кое-что, увидишь сам. Ты уже встаешь потихоньку? Юрка, что ты так смотришь на меня? Я делаю что-то не то?
                Он улыбнулся:
                – Глазам и ушам своим не верю...
                – Дурачок.
                Рада улыбнулась, показав свои чудные ямочки, и тут же сделала серьезную мину:
                – Схожу к врачу. У вас уже обход был?
                – Если это называется обходом, – насмешливо сказал мужчина, лежащий под самым окном. – Меня почему-то не соизволили осмотреть, а вашего – уже третий врач смотрит.
                Рада пожала плечами и вышла.
                Юрочка откинулся на подушки и уперся взглядом в потолок. Душа его утонула в блаженстве – новом для него состоянии. Так о нем пеклись только в счастливом детстве,  во время его детских хворей.
                «Пошла к врачу, словно она моя жена... Интересно, кем  представится? – думал он. – Надо было остановить ее, ах, я дурачина! Из-за меня попадет в неловкое положение, бедная...»
                Рада вернулась, придвинула к  постели стул, взяла  руку Юрочки в свои ладони:
                – Так, все узнала. Будешь жить – это раз. Полежать еще придется, но в другом отделении. Это же отделение интенсивной терапии, а есть, где долечивают сердечников. Ты понял? Ты теперь у нас – сердечник, и тебе нельзя волноваться. Я сестрой представилась. Соседке вряд ли бы скинули такую информацию. Ваш палатный – классный мужик.
                – Ему просто захотелось поговорить с красивой женщиной, – улыбнулся Юрочка.
                А сердце его все еще купалось в блаженстве, усыпляющем рассудок.
                Это уже после ухода Рады он попытался включить свои мозги в работу. Припомнив все, что было накануне его отъезда в Киев, Юрочка вырулил на горькую мысль: «Она же ведет себя, как хорошая соседка, знающая про одиночество опекаемого! Жалеет!  Но любит Марика!»
                Наташа позвонила Раде вечером, а потом приехала  к ней домой. Пока они пили чай на кухне, как две подружки-ровесницы, обоюдная симпатия набирала обороты и прорвалась – они одновременно вскочили и кинулись в объятия друг другу.
                – Радочка, какая вы хорошая! Как я рада, что вы есть у папы!
                – Ой, девочка, не гони лошадей. Еще вопрос, кто у кого есть...
                – А что, вы не хотите с папой дружить?
                Рада усмехнулась:
                – Славный ты ребенок. И можешь на «ты» перейти, я ведь не старушка.
                Словом,  произошла сценка в духе сентиментального сериала. Но в этом чисто женском порыве было столько искренности, что обе не испытали смущения. Тут же опустились на свои места и  стали строить конкретные  планы на завтра.
                А когда Наташа ушла, Рада вспомнила, что сегодня ни разу не подошла к компьютеру. Она забыла заглянуть в почту!
                Там было пусто.
                «Ну и черт с тобой!» – сказала Рада, снимая со стены рамочку со снимком,  где они с Марком стояли в обнимку на берегу моря в Симеизе.
                А потом сунула фото  за стопку белья в шкафу.
                Чтобы настроиться на отвлеченные мысли, пробежалась по своему любимому порталу, запоем прочитала все стихотворения на странице  Поэта и огорчилась: новых не было.
                Рада плохо спала в эту ночь: только теперь до нее дошло, что она поневоле  пустила корни в чужую жизнь – с  их проблемами, хотя  со своими еще не рассталась.
                «Мы прилепились друг к другу по несчастью, из одиночества, – думала Рада вполне трезво, – и так же можем расстаться».
                Однако в этом трезвом  выводе явно не хватало чего-то. Кого-то она предавала с этим прагматическим решением – расстаться, перейти на уровень добрососедских отношений. Припомнила, как совсем недавно  сказала Наташа: «Как хорошо, что вы есть у папы!»
                Вот-вот! Еще одна жертва этого бездумного сближения на почве Интернета! Это тебе не виртуальная любовь к прекрасному Поэту, а реальная симпатия  к несчастливому соседу.
                Вспомнился его первый визит соседа к ней домой. Пока Юрочка возился с Интернетом, она по-женски цепко схватила в его внешности главное: тип лица – южанина, но без той резкости, которая привносит в него долю агрессии, излишнего темперамента. «Бедуин, но с мягким ласковым взглядом, отчего глаза кажутся бархатными, без блеска. Как у Марика (сердце ее при этом сжалось), но у того взгляд был веселый, смешливый, а у Юрочки он всегда печален. Надо просто  сделать паузу», – подумала Рада, наконец засыпая.

Окончание   http://www.proza.ru/2010/04/02/1097