Несовпаденье. Часть вторая. Глава восьмая

                8

                Утром ее разбудил мобильник:
                – Рада, – сказала Наташа, – папу снова перевели в реанимацию. – Голос выдавал ее паническое состояние. – Туда не пускают. Врач мне сказал, что у него стабильно тяжелое состояние. Это что значит? Он умирает?
                – Сейчас же прекрати панику! – крикнула Рада. – Иди в свой институт! Я сама туда съезжу. У меня утром важная встреча, а потом – сразу! Поняла? Держись, ребенок!
                Произнесла это слово – и заплакала. Нежность к этой чужой девочке была такой неохватной, что потопила с головой все вчерашние трезвые планы. Нет, не бросит она этих двух, пока  те будут в ней нуждаться!
                Разговор с врачом был кратким, телефонным. Закончился он перечислением длиннющего списка лекарств, которые нужно срочно доставить в больницу.
                – Вы же знаете, как с этим делом у нас туго! Собрали у других больных – у кого что осталось. На первые два дня хватит, но отдавать же надо!
                – Понимаете, я – соседка, у него нет родственников, я....
                – Короче, – не дослушал врач, – ждем!
                И положил трубку.
                Через два дня она уже на правах старой знакомой обходила палаты, где должна была вернуть долги в виде ампул с лекарствами. Ей повезло: только один больной с ворчанием принял возвращенные ампулки, все остальные говорили:
                – Ради Бога, одна-две ампулы меня не вылечат!
                Или:
                – Вы говорите – сосед ваш? А жена где?
                Рада объясняла кратко и всегда слышала:
                – Девушка, не морочьте себе голову, мы рады помочь. Оставьте, ему пригодятся еще.
                У нее после всего осталось приятное чувство всеобщего братства, что ли, неожиданного после привычных разговоров о том, какие люди сейчас стали черствые, только о выгоде и думают! А ей, кстати, еще даже ни разу не намекнули на взятку. Наташка одарила спасателей отца цветами и бутылкой коньяка (кто-то подсказал), да еще пару раз сунула шоколадку в карман нянечки.
                На третий день  им разрешили навестить больного:
                – Только никаких отрицательных эмоций!
                Рада с Наташей кивали согласно головой, сильно волнуясь.
                Он лежал в старой палате, только на другом месте – у двери.               
                Смотрел на них со слабой улыбкой и молчал.
                Сначала Наташа поцеловала его в обе щеки, шепнув:
                – Привет, папуль!
                Потом Рада приложилась – хотела в щечку поцеловать, но Юрочка как-то дернулся – и попала в нос. Он засмеялся тихо, притянул одной рукой ее за шею, прикоснулся к ее щеке своею и шепнул:
                – А я сейчас вам докажу, что мозги мои работают... нормально.
                – Давай, доказывай, – сказала Рада, присаживаясь осторожно на стул возле койки.
                Наташа жадно рассматривала осунувшееся лицо отца.
                – А вот, слушай, что я сочинил, пока был... почти на том свете:
                Вы посланы мне были в звездный час,
                И, принимая Божий дар, как норму,
                Я весь свой мир сосредоточил в вас,
                Придав ему законченную форму!
                – Нахал, – засмеялась Рада. – Это Женечка Кругляк написал! Вот пожалуюсь ему!
                – Но оцени! Я вспомнил. Значит, башка еще варит...



                ***


                Через три недели у подъезда пятиэтажной хрущевки, где проживали наши герои, остановилось такси. Бабки, одетые по-зимнему, восседали на скамейках с двух сторон подъезда, подложив под зады драные одеяла или старые кофты. Они дружно уставились на дверцу машины, выпустившую сначала молодую девушку в вязаной шапочке и дубленке, потом Раду – в шикарной меховой шубе из чего-то непонятного,  рыжего цвета. Вышел и водитель, побежал к багажнику, выгрузил кучу сумок. Рада подхватила  сразу две, приказала водителю:
                – Идите за мной!
                Тот послушно двинулся  за ней, тоже обремененный сумками и пакетами. А девушка сунула голову в переднюю дверцу. И на свет появилась кудрявая голова Юрочки, а затем и он сам – длинный, нескладный от худобы, но очень приятный – в очках, в каком-то щегольском шарфике на шее, обернутом три раза вокруг воротника.
                – Здравствуйте, хозяйки, – приветливо сказал Юрочка онемевшим бабкам и пошел вместе с девушкой в подъезд.
                А женщины тут же обрели голос:
                – Ну, Радка дает!
                – А кто это?
                – Не узнала? С пятого! Бобыль который!
                – А чего он с нею, не поняла? У нее ж этот, Марк.
                – Так Марк – тю-тю в свой Израиль! Давно! Ты что, Зинаида, его ж убили там!
                – Не убили, а ранили. А Рада наша не растерялась – нового нашла себе.
                – Та не тот это, что с пятого этажа. Тот попивал. Я его не раз видела  таким...
                – Да нормальный он мужик. Кто сейчас не пьет? Этот и поздоровается всегда, и улыбнется.
                – Да, вроде бы не вредный, тихий. А девчонка – чья же? Видела ее тут...
                – Дочка, говорят.
                – Худющий только. Больной, что ли? Жалко, Аллы нашей нету. Она больше знает. Язык у нее – что помело.
                Когда медленным шагом Юрочка с Наташей дошли до Радиной распахнутой двери, из которой тут же выбежал водитель такси, Наташа остановилась:
                – Па, нам сюда. Тебе нельзя так сразу – на пятый. Отдохнуть надо.
                Выглянула Рада, уже без шубы, скомандовала:
                – Ко мне, дети мои.
                Захлопнула дверь за их спиной, сказала помягче:
                – Так, Юрочка, не сопротивляться! К себе еще успеешь. Ничего хорошего там нет. Хотя мы и навели порядок, но... батареи едва теплые и вообще... Вещи твои мы с Наташкой сюда перетащили. Ну, эти, на первый случай. Снимай пальто. Тебе идет это пальто, особенно когда с шарфом. Ты хоть оценил вкус своей дочери? Такой шарф связать! Завидки берут!
                Тут она прервала свой монолог,  глянула на Юрочку, который стоял молча и с таким обескураженным лицом, что ей стало не по себе.
                – Па-апа, ну что ты переживаешь?! Мы же так решили, чтобы не оставлять тебя одного! У тебя там холодно, понимаешь?
                Неправильно его поняли. Не хотел он в свою жуткую квартиру, не хотел он оставаться в одиночестве, но и не хотел он чувствовать себя инвалидом!
                И тут он увидел лица обеих женщин, без которых не представлял себе жизни. Они, такие энергичные недавно, поникли, пытаясь скрыть то ли растерянность, то ли обиду. И тогда он виновато улыбнулся, сбрасывая пальто, сказал:
                – Как я устал. Никуда я отсюда не уйду...
                – Рада! – завопила Наташа, – я чайник поставлю!
                И убежала на кухню, загремела там посудой. А когда вернулась, увидела молчаливую парочку: Рада притулилась к Юрочкиному боку, а он одной рукой гладил ее светлые длинные волосы  и что-то шептал.
Молча вернулась Наташа к своему чайнику,   крикнула весело  из кухни:
                – Эй, чай закипел! Мойте руки!

Конец