Теория порока

                ТЕОРИЯ ПОРОКА


  В Сочи я отправился без особых планов. Главным образом, хотелось покупаться в море и поваляться на пляже. Однако, рисуя в своих фантазиях пляжи полные девиц в купальниках, я при возможности готов был предаться настоящему пороку. Деньги у меня на это были.  Правда, до поездки  из аэропорта в такси, где два попутчика предложили мне сыграть в карты. После этого я вынужден был снять себе самую дешевую койку и целыми днями голодным валялся на пляже или бродил вдоль моря,  демонстрируя взглядам женщин свою поджарую фигуру.
   Так я случайно набрел на Ленку. Ее я знал благодаря своему другу, успешному фотохудожнику. Она ему  позировала.  И не ему одному. То есть, Ленка была фотомодель.
   - Ты что здесь делаешь, - огорошил я Ленку своим появлением.
   - А, привет, - посветила она мне из глубины своих серых очей.  – Ой, ты знаешь, надоели мне все эти масляные рожи. Хочу просто сама для себя побыть у моря.
   - Конгруэнтно, - соврал я.
   Полагая, что Ленка не видит во мне кандидата в масляные рожи, я расположился рядом. Притом, будучи некредитоспособным, я ни на что не претендовал,  и потому не лез к ней с ухаживаниями. Зато мне было приятно загарать в обществе фотомодели.
    Так перебрасываясь незначительными фразами и периодически забредая в волны, мы провели часа два. И тут перед нами появился некий субъект. Назвать его приятным было нельзя. Несмотря на жару, он был одет.  Хоть и легко, но старомодно. Старше нас с Ленкой лет на тридцать. Да еще с какими-то черными прилипчивыми глазами. Таким образом, он легко попадал в разряд масляных рожь. Не сомневаясь, что его привлекли виды на фотомодель,  я уже придумывал в какой форме дам ему отповедь. Как вдруг он обратился ко мне.
   - Вы, наверное, поэт? – спросил он.
   Я, конечно, как и все нормальные люди, делал попытки стихосложения. Но здесь мои успехи были менее, чем скромными. Однако признаться в этом при Ленке не хотелось.
   - Как вы догадались? – ответил я.
   - А заметно, - сообщил он. – Рядом с вами такая красивая девушка. А вы – сама непорочность.
  Мне это здорово польстило. И потому я решил его не разочаровывать.
   - Порок – удел слабых людей, - философски заметил я.
   - Ну, не скажите, - неожиданно возразил он. – Порочным страстям предавались и очень сильные люди. И вообще человечеству пора понять, что пороки от него неотделимы. Греки это знали, и потому культ Аполлона у них сопрягался с культом Диониса. Соответственно вместо того, чтобы бороться с пороками человечеству следует относиться к ним как к неизбежной данности.
   - И вы, значит, предлагаете предаваться порокам, - догадался я, похвалив себя за проницательность.
   - А почему бы и нет? – изобразил удивление  незнакомец.
   - А хотя бы потому, -  ответил я, подмечая неприязненный взгляд Ленки в адрес моего собеседника, - что пороки ведут к уничтожению личности.
   - Это уже другое дело, - не сморгнув глазом, парировал субъект. -  Действительно, пороки способны ничтожить личность. Но это, если позволять им владеть личностью стихийно. Однако, если их изучить и правильно применять, пороки становятся очень полезными. Это примерно, как грязелечение или яд.
   - Да что вы?! – съерничал я, несколько подыгрывая заинтересованности Ленки.
   - Именно-именно, – без видимой реакции на мою иронию продолжал незнакомец. -  На самом деле порок гораздо опаснее в нереализованном виде. А между тем потенциал его ограничен.  Стоит дать ему волю, как он вскорости иссякает. Но при этом он цикличен, как прилив и отлив.  С отливом человек обновляется. То есть, порок способен очищать. Возьмем,  к примеру,  обжорство.
    При упоминании о таком пороке я сглотнул слюну.
  - После того, как человек хорошенько набьет себе брюхо, у  него наступает период пресыщения. И полное равнодушие к еде. На этот момент в отношении чревоугодия он становится святее Римского папы.
   - Значит, вы советуете погрязать в пороках, - покивал я понимающе. – И через то достигать царствия небесного.
  - Отнюдь, - возразил мой оппонент. -  В обычных биосоциальных  условиях обжорство приводит к печальным последствиям, как впрочем, и другие пороки.
   - Слеловательно нам необходимо создать специальную среду для процветания пороков? – язвил я. – Но мне кажется, это очень дорогое удовольствие. Ведь сказать по правде, далеко не всякий порок человеку по карману. Например, ваше обжорство. Попробуйте развивать в этой области  порочные наклонности без денег.
   - Увы, - с готовностью согласился мой собеседник. – И это страшное бедствие. Чтобы быть лекарством, пороки должны быть дешевыми и в шаговой доступности, как аспирин в аптеке.
   - Вот как? Представляю, как мы приходим в аптеку и просим отпустить нам пилюлю сексуальных излишеств. Однако я все же не понимаю как, допустим, обжорство может стать  полезным?
   - А очень просто, - заверил любитель пороков. – Вообразите себе, будто вы едите много и вкусно, испытывая неизъяснимое наслаждение, но при этом в ваш организм попадает лишь необходимое количество пищи. Надо ли говорить, насколько это полезно организму, и как легко это решает проблему чревоугодия и похудения.
   - Неужели такое возможно? – вдруг вмешалась Ленка.
   - С появлением моего изобретения – да, - сообщил незнакомец. – Я потратил тридцать лет своей жизни, на изучение функций головного мозга и изобретение прибора, имитирующего пороки. Тридцать лет я был затворником и вынужденно вел невыносимо праведную жизнь. Зато теперь я могу предаваться любым порокам. Практически бесплатно и с исключительной пользой для здоровья.
   - Как интересно, - глаза Ленки светились самым безудержным любопытством. – Просто не верится.
   - А я как раз и хотел предложить вам поучаствовать в эксперименте по испытанию моего прибора, - заявил вдруг незнакомец.
   - А почему нам? – спросил я.
   - Вы знаете, тут не желательно  связываться с кем попало. А вы производите впечатление приличных молодых людей.
   - Я согласна, -  вдруг сказала Ленка, но добавила. – Если это, конечно, не опасно.
   - Не опаснее чем сходить в магазин или парикмахерскую, - заверил изобретатель.
   - Ладно. Придется помочь. Тридцать лет жизни все-таки, -  выразил я согласие, не находя аргументов против того, чтобы не воспользоваться возможностью погрязнуть в пороке обжорства.
   Покинув пляж и выйдя на дорогу, мы вскоре оказались у старенького «Жигуленка», который резво помчал нас по гористой местности. Наше перемещение в пространстве города оборвалось у частного одноэтажного дома, стоявшего в окружении ему подобных. Вид дома изобретателя свидетельствовал о том, что его чудо техники человечество еще не распробовало.
   «А собственно, зачем ему большой дом? – размышлял я, следуя за Ленкой по узкой тропке через крохотный сад к дверям дома. – Ведь ему ничего не нужно. Все пороки у него на дармовщинку. Так что можно жить скромно.»
   Внутри дома также не было никаких излишеств. Мебель обычная. Всего две комнаты и маленькая кухонька. Так что мои чаяния попасть в гипермаркет с полками и витринами забитыми восхитительными соблазнами, включая ветчину и сервелат, лопнули как воздушный шарик в вакууме.
  - Давайте сразу начнем, - предложил изобретатель, очевидно, томимый нетерпением испытать свой прибор.
    Естественно первым подопытным кроликом должен был стать я.
    В той, другой, комнате, куда завел меня наш благодетель, я немедленно узрел шлем, о назначении которого тотчас догадался. Подобные шлемы в фантастических фильмах обычно применяются  для погружения персонажа в иллюзорный мир.
   Едва этот шлем оказался у меня на голове, в комнате что-то щелкнуло, очевидно, выключатель, и одновременно с этим передо мной появился стол, заполненный самыми разнообразными и аппетитными блюдами.  В ответ на это из глубины моего сознания послышалась догадка, что передо мной иллюзия. Но соблазнительность и реалистичность стола были слишком велики и немедленно погасили слабый голос разума. Я немедленно набросился на жареного поросенка, следом за тем сожрал по три ложки красной и черной икры, зажевал ломоть окорока, откусил гузку у запеченной индейки… Все это было чрезвычайно вкусно. Никогда в жизни я не испытывал такого наслаждения от еды, ее соков и ароматов. Однако при  этом я с сожалением ощущал, как быстро  насыщаюсь, как раздувается мой живот. И я уже понимал древних римлян, в обычае которых было изблевывать пищу, чтобы продолжать трапезу.
    Однако наступил момент, когда в меня больше не лезло. Меня подташнивало и пучило, а вместе с этим еда мне опротивела. Я отвалился от стола. Тут опять раздался щелчок, и с избавлением моей головы от шлема я вновь оказался в комнате изобретателя чуда-прибора.
    - Ну как? – с надеждой спросил изобретатель.
    - Да, здорово! – выразил я свое искреннее восхищение.
    - А теперь посмотрите, что вы на самом деле ели.
   Я взглянул на журнальный столик, у которого сидел, и увидел на его поверхности обгрызанный кусочек хлеба.
     - Неужели? - не поверил я.
     Все еще отдуваясь от переедания и в сопровождении великого продолжателя пророков с их манной небесной я вернулся в комнату, где нас поджидала Ленка.
      - Какие впечатления? – вскочила та с дивана.
      - Уф. Настоятельно рекомендую, – ответил я.
      - Ну что ж… - проявила готовность Ленка.
      - Подождите- подождите, - остановил ее хозяин дома. – Прибору нужно время, чтобы перезагрузиться. А мы пока давайте-ка попьем чайку.
      - Лично я не в состоянии, - объявил я.
      - Конечно, вам теперь неделю еда будет противна, - посочувствовал изобретатель, подходя к холодильнику – А вот мы с Еленой съели бы чего-нибудь вкусненького. Эх, я, лопух, - вдруг заявил он с  негодованием, направленным внутрь холодильника. – Надо было заехать в магазин. Должен признаться, вы, юноша, съели последний кусок хлеба в этом доме.
    От такого признания я почувствовал себя не в своей тарелке.
   «Ох, уж эти изобретатели, - пронеслось в моей голове, - рассеянный народ».
   - Ну, ничего, - в ответ на мой конфуз сообщил «Человек Рассеянный». – Вот вам ключи. Машина у ворот. Магазин в пяти минутах отсюда по дороге вниз. Увидите.
    И по пути к машине, и садясь в нее, я чувствовал в себе необыкновенную легкость и прилив сил. Очевидно, это было связано с тем, что ощущение тяжести в животе было мнимым. А на самом деле никакого живота у меня не было. Это примерно так, как поднимать пустое ведро, будучи уверенным, что оно наполнено водой.
   «Вот это прибор! – мысленно восторгался я, ведя  машину. – Лучше, чем скатерть самобранка. Несомненно, за этим изобретением будущее. Это же реальный прорыв в эру непорочного человечества. Интересно, сколько такой аппарат будет стоить на рынке?»
   И тут меня, будто доверчивого карася, подсекла удилищем догадка, что я еду в магазин без денег.
    Не теряя времени, я развернул машину, и уже по пути назад стал придумывать, как и под каким предлогом мне занять деньги. Однако я так и не успел это придумать, поскольку машина вдруг заглохла, и все мои усилия оказались направлены на попытки возобновить движение. 
    Пробуя завести «Жигуленка» я добился лишь того, что посадил аккумулятор. Отчасти я был этому даже рад, поскольку поломка машины отменяла поездку в магазин.
   Оставив машину на дороге, я резво побежал к дому ее владельца. Благо, что поломка случилась уже совсем недалеко. Притом я сильно сократил себе путь, проложив его по параллельной улице. И перемахнув через несколько заборов, оказался в тыльной части нужного дома. Мне оставалось обогнуть его, чтобы попасть в дверь. И делая это, я попутно заглянул в окно.
   Я заглянул в окно, и со мной произошло такое, будто я сделал кувырок через голову. Целую секунду я перезагружал сознание, не веря в то, что увидел. А увидел я Ленку. Она лежала ни диване с задранной юбкой. Притом она вся извивалась, а благодаря открытой форточке мне были слышны ее сладострастные стоны. Но мало того, она помогала раздеваться, нашему новому знакомому. И только в следующую секунду я сообразил, что причиной тому был шлем на ее голове.
   Взрыв гнева внутри меня удесятерил мои силы. В одно мгновение, выставив окно каким-то колом, я оказался у дивана. Однако преступник тоже не терял времени. Но бежать он был видимо не в силах. Он успел лишь отползти в угол, и, трясясь всем телом, держал перед собой поднятые руки. Лицо его корчили судороги ужаса, остановившиеся глаза сияли безумием, а дрожащие губы его клекотали нечто похожее на слова: «Тридцать лет… Тридцать лет…»
   Что-то подталкивало меня размазать эту гадину одним ударом. И я уже подступал к нему с намерением сделать это. Но с каждым шагом во мне нарастало чувство еще более сильное. И это чувство было удивление.
   - Зачем? – вдруг спросил я. – Зачем вам это? Ведь у вас есть ваш прибор!
   - Прибор… Прибор… - вымолвил негодяй. – Все это дешевая фальшивка. Ценность порока в жертве дьяволу. Я отдал тридцать лет...
   - Да слышали уже, - сплюнул я, ощущая вместе с отвращением к нему отсутствие желания его бить. Ведь, в конце концов, ему не удалось осуществить задуманное. Пусть даже по причине того, что машина сломалась не там, где он планировал.
    Подойдя к Ленке, продолжавшей совокупляться с призраком, я по-хозяйски сорвал с нее шлем, сграбастал ее, еще чумовую от пережитого кайфа, и утащил на улицу.
   На дороге Ленка пришла в себя, краснела, задавала много вопросов, норовила выяснить, что произошло, почему прервали сеанс, даже пыталась закатить мне скандал. Но я ей сказал, что эксперимент не получился, потому что в приборе перегорел какой-то конденсатор, и изобретателя ударило током.
    Мы провели у моря еще несколько дней, в течение которых в беседах не раз возвращались к теме великого изобретения. Однако все реже. А по возвращении в свой город, вообще долгое время не виделись. И встретились уже на свадьбе.  То есть, на свадьбе моего друга фотохудожника с Ленкой. При встрече Ленка сделала мне тайный знак, который я сразу понял, и потому ни словом не обмолвился о нашем приключении в Сочи.
   Так что все кончилось хорошо. Но вот, что интересно,  Сашка, теперь уже ее муж по секрету рассказал мне, что хотя Ленка оказалась девственницей, ему почему-то очень трудно угодить ей в постели.
   Не знаю насчет девственницы. Может, Сашка и привирает, а вот в отношении того, что трудно угодить, это очень даже возможно. И не потому, что Сашка такой слабак. А как раз по причине того, что пережила Ленка под воздействием того злополучного прибора. Я и сам теперь часто страдаю отсутствием аппетита и влечения к продуктам из магазина. Иногда я вспоминаю те вкусовые ощущения, которое испытал во время эксперимента, и честно признаюсь, хотел бы пережить их снова.  В связи с этим я часто задумываюсь, нужен ли человечеству такой имитатор пороков. Я даже тут поговорил с некоторыми специалистами. Но мне сказали, что пока такое создать невозможно, и, скорее всего, мы с Ленкой стали жертвой гипноза. Если так, то и задумываться вроде особенно не над чем. Только знаете что, вчера я на последние деньги купил здоровенную индейку, запек ее в духовке
и откусил у нее гузку.