2004-1794. И несколько слов после

Покажите мою голову народу, на нее стоит посмотреть.
Жорж Дантон. Последние слова.


Киев конец 2004 года. Я не мылся уже неделю, равно как и не ел ни черта домашнего. Мерзну как последняя собака. Организм на пределе любая клетка готова послать меня далеко, а потом еще дальше. И все-таки я весел нет весел не то слово. Я просто счастлив, до безумия рад. Все кончено мы победили мы, наконец-то смогли что-то сделать. Хоть в чем то изменить мир к лучшему. Бред скажите. Ну да бред, бред сбежавшего с дурдома. Но тогда я так не думал никто не думал. Будет третий тур, а остальное просто не важно. От радости я готов раздеться обмотаться оранжевыми флагами и носиться по майдану как оголтелый идиот. И насрать на простуду плевать на холод и вообще на все. Сейчас время радоваться кто-то орет чего-то в микрофон, толпа тут же подхватывает. И отвечает гулом тысячи голосов тысячи тысяч. Я начинаю повторять за всеми, и я верю, верю не задумываясь. Мне протягивают бутылку с самогоном. Кто? Да какая разница. Меня целует какая-то девчонка, ее я тоже не знаю ну и что. Тотальная эйфория накрывает двухсот тысячную толпу народа. Тогда мне казалось, что это будет длиться вечно…


Париж 1794. Замордованного Робеспьера тащат на гильотину. Он мало, чем напоминает человека, ему изрядно досталось при взятии отеля де Вали. Что ж сам напросился. Нож опускается, отделяя голову от тела. Народ кричит, бросает в воздух цветы обнимает друг друга. Туда ему и дорога. В конце концов, ему следовало помнить: кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется от руки человека. Голову показывают толпе, и она взрывается радостным воплем. Сбылось предсказание Дантона, брошенное в закрытые ставни дома Максимилиана Робеспьера. По пути к эшафоту. Тысячи людей обезглавленных здесь большей частью безвинно должны упокоиться обрести мир, где бы они, не находили. Все верят, что это конец. Конец тирании и кровавого террора конец ужаса бессмысленных казней и бесконечных арестов. Теперь все должно прейти в норму должно стать лучше чище светлее…

               
Победа была окончательна, враг разгромлен, уничтожен раздавлен. Все кончилось. Очень скоро мы получим все свободу сытость покой и наконец-то заживем как люди. Я отсыпаюсь на койке поезда. Что ж я заслужил это дело сделано и теперь можно, наконец, отдохнуть. Но даже во сне я вижу майдан, он не собирается отпускать меня так просто. Я вижу тысячи флагов, слышу крики «Так!». И кучу других лозунгов пустых и бессмысленных но не тогда только не тогда. Вижу засыпанный цветами «беркут». Вижу тысячи таких же, как я сам. Все так реально как будто это не сон как будто я никуда не уезжал. Тогда я еще не знал что это только начало. Черт, откуда мне было знать, что не пройдет и года, как все перегрызутся меж собой. И все чего мы добьемся так это публичного фарса и бесконечной клоунады на политических ток шоу. И никакой свободы и справедливости я так и не увижу. Да где там не будет даже сытости. Но если бы мне это сказали тогда… я бы сразу не думая, выписал бы такому умнику по морде.


Что ж французы двести лет назад укокошили Робеспьера. И это не изменило абсолютно ничего. Террор никуда не делся и новые «умеренные», отчекрыжили головы еще не одной тысячи людей. Только лишь для того чтоб самим в скорости оказаться в непосредственной близости от гильотины. Что касается нас то да мы тоже ничего не получили абсолютно ни черта. Даже кость не бросили. Видимо посчитали нас не достойными. Я мог бы сказать, что мне жаль, что где не будь на европейской площади не поставили гильотину, и головы этих дегенератов не оказались в корзине. Не большая потеря согласитесь. По ним бы точно никто не плакал. Но мне не жаль, мы получили то, чего заслуживали. И да я бы с удовольствием посмотрел как этих уродов, топят в великой речке Днепр. Проблема только в том, что это ничего не изменит ровно через две недели, нарисуются такие же если не хуже…               


P.S. Но знаете что я бы повторил все не задумываясь. Никогда я не чувствовал себя живым как в те холодные осенние дни 2004.