Дозорный Льюслана

Приятнейшей моей незнакомке из Э... Элоихимаэ

Ветер неслышно качал верхушки сосен над головой. Мягко ступая по прошлогодней хвое, устилавшей землю, Фредрик Стурбьорн обходил свою часть Пограничного леса. Хвоя гасила звуки шагов. Сгущались сумерки, и недвижный у земли тёплый воздух напитался за день запахами лежалой травы, разогревшейся смолы и лесных цветов.

Из двадцати Следопытов Фредрик был самым юным. Время Битвы при Ношкстрёме он знал лишь по легендам. Старшие Следопыты, которые участвовали в Битве, рассказывали ему о ратных подвигах Сворблингов; о свирепых горцах, которые заключили союз с народами из Светлых Земель, выступив на их стороне, и устрашали врагов перед боем леденящим кровь танцем Бору, а потом кидались в самую гущу сражения, ища смерти врагам, и подвига себе; о предательстве рода Кроневальдов, и вечном их проклятии. Много других легенд слышал он, когда сидя у костра после выхода в дозор старики курили трубки, и вспоминали былые времена.

Те былинные времена давно уже прошли, и теперь Фредрик нёс свой дозор вместе с другими Следопытами. Хрупкое Перемирие, которое установилось после битвы, держалось на договоре, по которому никто не должен был пересекать Пограничного леса. Со стороны народов Светлых Земель Перемирие охраняли Следопыты; Мёркландцы высылали свои патрули, которые следили, чтобы Льюслянцы не входили в Мёрклан.

В кустах багульника сухо треснула ветка. Фредрик взглянул вверх, на сиреневое предзакатное небо, потом по сторонам – на деревьях он не увидел затесей, которые обозначали условные границы. Опасаться ему нечего – он на своей территории. Но тем мягче нужно было остановить нарушителей.
- Ором нейи гратх! – на общем наречии приветствовал Фредрик  нарушителей. Он откинул в сторону полу плаща, и положил руку на рукоять своего Осота.
- Пусть меч твой спит, Следопыт! – ответил, выходя из кустов, мёркландец, – Общее наречие, видимо, ново для тебя. Не утруждай себя, и не давай повода моим спутникам неверно тебя понять!

Многие Мёркландцы, по слухам, были искусными магами: они могли превращаться в хищных зверей, и нападать на дозорных. Кроме того, по обе руки от мёркландца стояли низкорослые уродливые орки, поэтому Фредрик был настороже.

- Мир тебе, рыцарь Мёрклана! Что  привело тебя в эту часть Пограничного леса?
Мёркландец нехорошо улыбаясь, тоже открыл рукоять своего меча, и отвечал:

- Мир хрупок, Следопыт! Мои спутники, видимо, не разглядели в темноте затесей, а я слишком был увлечён своими думами, чтобы обращать внимание на знаки. Если ты пропустишь нас, мы уйдём из твоей части леса без боя.

- Сегодня я позволю вам уйти, но впредь не попадайся мне на глаза – ни ты, ни твои спутники: я готов отстаивать хрупкий мир с мечом!

- Следопыт, ты молод и неопытен, поэтому позволь повторить мой совет: не говори слов, которые я, или мои спутники могут неверно истолковать! Впрочем, мой дозор сегодня тоже подходит к концу, и я оставлю твои слова безн… без внимания. Но следующая наша встреча будет проходить по всем правилам Перемирия.

Фредрик вдруг почувствовал присутствие ещё кого-то у себя за спиной по левую руку. Стараясь не упустить из виду троих нарушителей, он развернулся вполоборота на звук.  По счастью, среди деревьев мелькнул серый плащ Следопыта. Приблизившись, тот громко сказал:

- Грёнхойден, твоё счастье, что Фредрик увидел тебя первым, и обещал тебе свободный проход. Помнится, я тебя уже останавливал в нашей части леса, и твои спутники тогда не уберегли тебя от моего Жала! Теперь в нашем дозоре не осталось тех, кто не видел бы тебя хоть раз – помни об этом, и внимательно замечай все знаки! Наказание нарушителей в Перемирие – смерть на месте!

- Ратмир Береста, и ты помни, что на моей половине леса твоя кровь напоит моего Шершня! – рыцарь Грёнхойден был явно раздражён, что казавшаяся ему лёгкой добыча уходила у него из-под носа.

Ратмир, тем временем, приветствовал своего соратника, и похвалил его бдительность. Когда мёркландцы скрылись в чаще леса, он вполголоса наставлял Фредрика:

- Ты поступил разумно и храбро, но никогда не позволяй мёркландцам пройти мимо тебя: они вероломны, и способны напасть без предупреждения! Некоторые молодые Следопыты пренебрегали своей безопасностью, слишком полагаясь на слово наших врагов, и те убивали их, а для того, чтобы скрыть своё преступление и обвинить нас в нарушении Перемирия, уносили тело на свою половину Леса. Только Совет Волхвов был способен тогда рассудить нас, и сохранить мир.

- Благодарю тебя за ценный совет, и помощь подоспевшую ко времени, Ратмир.

- Пора возвращаться в лагерь, благородный Стурбьорн: ночь – время волхвов, и нам не след находиться в лесу!

                ***
Андрей возвращался домой поздно; он сидел у окна, и начинал уже клевать носом. Он пытался отвлечься, расправляя волосы, собранные в хвост, и глядя в тёмное окно, но там было видно только его отражение. Он включил погромче музыку в своем плеере. Достал термос, влил в себя остатки остывшего кофе, но и это не помогало, он чуть не проехал свою станцию, и ему пришлось в два скачка прыгнуть к двери, и выйти за секунду до того, как двери закрылись.

Молодой человек поправил рюкзак за спиной, запахнул лёгкий летний плащ, и пошёл к переходу. В тоннеле всё было как обычно: стены были сплошь разрисованы граффити – от цветных тэгов до обычных матов, намалёванных дрянной белой краской, привычно пахло мочой, чем-то кислым, и застоялым запахом дешёвого табака. Обычный маршрут, ноги несли Андрея сами, но тут взгляд его привлекла дверь. Дверь эта всегда была в стене, сколько он себя помнил, и он никогда не задавался вопросом, куда она вела – в какаю-то подсобку, может в электрощитовую, или что-то в этом роде. Сегодня что-то изменилось: впервые Андрей увидел, чтобы эта дверь была приоткрыта, а из щели вырывалась тонкая полоска неяркого света. Он замедлил шаг, вытащил наушники, и прислушался. Из-за двери раздавались шорохи, глухие удары, чьё-то сосредоточенное сопение, и чей-то слабо различимый голос.

Он толкнул дверь: четверо парней молча пинали человека, который свернулся на полу, и, слабея, пытался прикрыть голову руками. Короткие седые волосы и борода торчали клочьями и пропитались кровью, одежда на нём была разорвана, рядом валялся пакет из супермаркета, из которого вывалилось какое-то тряпьё. Человек тихим голосом умолял: «Не бейте!», но  слова, выходя с кровавой пеной, превращались в мокрое, почти неразличимое сипение.

Андрей громко обратился к парням:

- Ребята, оставьте его!

Молодые люди удивлённо повернулись к Андрею, от них отделился один, и подошёл к нему. На Андрея пахнуло дорогим одеколоном.

- Слышь, ты, хиппи хренов! Иди отсюда! Или тебе тоже волосы подкоротить?

- Ребята, прошу, оставьте этого человека! Я сам вызову «скорую». Обойдёмся без милиции!

- Ты меня милицией не пугай! На кой хрен тебе эта бомжатина сдалась? – для убедительности он достал из кармана кожаной, по виду – очень дорогой, куртки нож-бабочку; лезвие устрашающе быстро замелькало в его руке, – Мы сами о нём позаботимся! Удалим, так сказать, нарыв с тела нашего общества, и уберём за собой. Лады?

Человек попытался повернуть голову в сторону своего нечаянного заступника, и посмотрел на него, с трудом открыв распухшие в синяках веки, но тут же получил пинок от одного из остававшихся рядом с ним парней. Андрей поправил лямки рюкзака, переступил ногами, встав поудобнее, и повторил громко, раздельно выговаривая слова:

- Я. Прошу. Вас. Оставить. Этого. Человека. Я сам вызову «скорую помощь». Вы можете уйти.

От группы отделился второй парень, на ходу вынимая из нагрудной кобуры газовый пистолет. Он нехорошо улыбнулся, и бросил, обращаясь то ли к Андрею, то ли к своим товарищам:

- Слышали? Он даст нам уйти! Видать, у пацана понималка выключилась!

                ***
Короткий кинжал орка, проткнув плащ, соскользнул по кольчуге. Фредрик выбил кинжал из руки нападавшего, одновременно вывернув ему сустав. Орк явно не ожидал, что Фредрик – не простой горожанин, который поздно возвращался в Льюс Стан, и не думал, что тот сможет оказать хоть какое-нибудь сопротивление. Он привык, что горожане становились лёгкой добычей, особенно когда орки нападали всей группой на одного. Второй метнул колдовские шарики с ядовитым дымом во Фредрика. Тот, как они не раз делали на тренировках с Ратмиром, задержал дыхание, зажмурил глаза, предварительно запечатлев в памяти расположение врагов и прочертив единую линию, которая связывает их шеи, и выхватил Осот, который до этого был скрыт плащом, из ножен.

Он, бывало, с лёгкой иронией относился к тренировкам, которым его подвергал Береста. Тот расставлял по полю палки разной высоты, нанизывал на верх каждой из них крупные картофелины, и наставлял: «Глаза могут обмануть. На человека можно навести морок, или ослепить, или окутать всё тьмой и дымом. Зато ушами нельзя моргнуть, слух нельзя обмануть – можно лишь вложить обман в слова или их смысл, но звук сам по себе не введёт в заблуждение. Ясный рассудок, хорошая память и готовность слушать и слышать помогут тебе. Запоминай, где стоят цели, и мысленно свяжи их одним движением меча. Внимательно прислушивайся ко всем движениям.» С этими словами Ратмир завязывал ему глаза, и Фредрик вслепую пытался сбить все картофелины, а его наставник хитрил, подползая к какой-нибудь палке, и пытаясь переместить цель. Теперь память о тренировках всплыла сама собой, он весь обратился в слух, движения выходили быстры и точны.

Орки, которые до этого оставались в стороне, грязно выругались на своём варварском наречии, и слышно было, что они кинулись наутёк. Правда, орки не учли, что путь к их отступлению лежит через Фредрика. Он услышал, как они закашлялись, наглотавшись дыма, предназначавшегося ему, и не теряя времени, взмахнул мечём. Орк, который кидал в него дымные шарики, взвыл, меч прочертил в воздухе кривую, и задел второго орка. Третий и четвёртый орки остановились в нерешительности, пытаясь восстановить дыхание. Фредрик приоткрыл глаза, коротко выдохнул, и втянул немного воздуха. Дым всё ещё чувствовался, но он уже не мог отравить. Следопыт второй раз взмахнул мечём, стараясь одним движением задеть всех орков.

И вот уже враги, кто держась за повреждённую руку, кто – прихрамывая на раненую ногу, убежали. Фредрик не стал их догонять. Вложив меч в ножны, он встал на колени рядом с лежавшим на полу пещеры человеком.

                ***
Влад Зимин не мог пожаловаться на судьбу: люди его на улице узнавали, просили автограф. В деньгах не нуждался. Конечно, зарплаты далеко не голливудские, но для России совсем даже ничего. И уж что совсем необычно – роли он мог выбирать интересные, а не просто гоняться за рублём. Вот и в этот раз, кажется, судьба улыбнулась: роль Сатина в экранизации «На дне». Режиссёр задумал перенести действие в современный мир: ночлежка, а в ней люди разных судеб, дошедшие до дна общества, как нельзя лучше соответствует современной России.

В тот злополучный день Влад после съёмок включил сотовый, увидел пропущенные звонки из дому, и на автоответчике услышал взволнованный голос жены: заболела тёща, у них дома «скорая», возможно её увезут в больницу. Он не стал даже переодеваться – и так времени прошло много с того момента, как жена оставила это сообщение; побросал свою одежду в первый попавшийся пакет, сунул в карман своего реквизитного рванья, в котором был на площадке, сотовый, бумажник, и понёсся домой. На предложение подвезти только бросил: «На метро быстрее!» Это-то и было его ошибкой.

На выходе из метро за ним уцепились четверо парней:

- Эй, отец, стой, разговор есть!

Владу некогда было вступать  в переговоры, он только махнул и побежал дальше. В пустынном переходе ребята догнали его, не говоря ни слова, ударили под дых, схватили сложившегося надвое актёра под руки, и понесли по тоннелю. Один из парней по пути ещё несколько раз ткнул ему кулаком в живот: «Ты, бомжара, что, брезгуешь с нормальными людьми разговаривать? Мы тебя научим вежливости – может, хоть под конец жизни станешь воспитанным!» Другие парни гоготнули, и втолкнули Влада в какое-то помещение.

К тому моменту, как на них наткнулся Андрей, Влада избивали уже добрых полчаса. Каждый раз, когда он что-то пытался сказать, объяснить, его пинали в лицо, и он уже не надеялся выйти из комнатушки живым, когда услышал голос своего спасителя. Он ещё увидел, как обидчики ретировались, и тут же потерял сознание.

Очнулся он уже в больнице. Рядом сидел Андрей. Он ушёл только тогда, когда убедился, что Влад пришёл в себя, и что ему оказывают помощь.

Позже оказалось, что напали на него какие-то сынки непростых родителей. Дело хотели замять; потом, когда друзья-актёры выложили материалы в Сети, дело завели на Андрея, будто он напал с оружием на безоружных ребят, которые пытались помочь избитому человеку, но тут уже подключились адвокаты, которые сопровождали экранизацию пьесы. Андрей тоже повёл себя грамотно: сфотографировал на мобильный место происшествия, отдельно сфотографировал брошенные нападавшими нож-бабочку, газовый пистолет, и обломок трубы, дождался милицию (Влада в больницу пришлось отправить с бригадой «скорой помощи»), подписал протоколы осмотра, убедил милиционеров описать его меч в протоколе («обоюдотупой», как пошутил оперативник). В конце концов, на нападавших завели дело, передали его в суд, Андрея вызвали на заседания в качестве свидетеля. Дело обещало быть долгим и запутанным.

Влад всё ещё лежал в больнице. Он выглядел уже заметно лучше, хотя из-за сотрясения и других травм постоянно кружилась голова, всё тело болело. Андрей часто приходил его навещать, они подолгу разговаривали. Вот и теперь дверь раскрылась, и Андрей, постучав для приличия по косяку, вошёл, положил на столик ветку бананов, и у них потёк неспешный разговор – о жизни, о ролях Влада, об увлечениях Андрея, о его учёбе. Вдруг Влад резко сменил тему:

- Слушай, признайся, а ты ведь меня узнал тогда!

- Нет! Я просто увидел человека в беде, которому нужно было помочь. Ведь его – Вас – забили бы до смерти эти… - помолчав, Андрей так и не нашёл подходящего слова.

Влад откинулся на подушки, заложив руки за голову. Лицо его расплылось в счастливой улыбке – такой, которую не хочется сдерживать, а если и попытаться, то ничего не получится. Начавшие уже заживать губы заныли, кое-где треснули – он слизнул выступившие бусинки крови, и сказал, наконец:

- Знаешь, я тут думал… И ты меня ещё раз в этом только что убедил… Мне кажется, что Дон Кихот был первым ролевиком. А ты – современный Дон Кихот! Спешишь на помощь всем нуждающимся…

Андрей чуть улыбнулся, покачал головой, и ответил:

- Я – Фредрик Стурбьорн, дозорный Льюслана! Рыцарское звание – не для меня…