Жертва ликантропа

[редактировано]
-----------------

Единственная доступная моему уму
и сердцу свобода есть свобода ума и действия.
А смерть - единственная реальность.
А. Камю.
 
Он погасил старую видавшую виды керосиновую лампу и снова, как и несколько десятков подобных дней подряд, молча курил, сидя за кухонным столом. Он не нуждался в дополнительном свете, так как с детства привык к луне, хотя чаще всего она была с ним строга, нежели мила. Но он не считал её врагом, нет, скорее мудрым и строгим учителем. Мужчина принимал свалившееся на него испытание за удачу, ведь не что иное, как трудности могут сформировать чёткие взгляды на жизнь и закалить характер.
Но он устал...
Устал от бесконечных преследований со стороны пленённой страхом и предрассудками толпы, устал принимать мерзкое на вкус зелье, устал от его зависимости. Лишь в редкие минуты тишины душу травила тоска, да он и не хотел бороться с навалившимися вновь сомнениями в своей человечности. Жить волком среди людей - значит заведомо обречь себя на одиночество.
Хотя, что тогда одиночество? Только ли уединение? Но, даже поселившись в лесу, ты никогда не будешь одинок, ибо в суровой среде обитания бесполезную рефлексию и дешёвые меланхолические переживания с лихвой пожирает стремление к победе над агрессивным миром, к приручению своей расшатанной души. Это всегда борьба, лес не щадит, любой лес, будь это естественная природа или же её железобетонный прототип. Не в этом суть одиночества, не в этом смысл отдаления от цивилизации внутри той или иной системы, либо с последующим уходом на другую метафизическую платформу. Если субъект не в состоянии подавить агрессию со стороны другого субъекта, находясь с ним в общей системе, то выжить одному в диком, непонятном для него мире в принципе не представляется возможным.
Пусть Маркус - зверь и физически готов бросить вызов судьбе, но это гораздо проще, чем бросить вызов самому себе. Когда жизнь долгое время обращалась с тобой как с облезлой и грязной шавкой, трудно найти в себе силы даже на дерзкий помысел, не то, что на решительное действие. Но искать надо, ибо для полноценного бунта необходимы именно душевные силы, хоть этот термин весьма эфемерен. Души нет, это лишь обозначение некоторых чувственных процессов, протекающих в нервной системе, зачастую они в конечном итоге могут сыграть решающую роль в обнаружении человеком в себе скрытых возможностей, причём всё равно, для чего эти самые возможности были так мастерски замаскированы: для резерва либо для банального сюрприза.
Что же случилось с Маркусом? Нежданная депрессия? Пресловутый кризис среднего возраста? Любовь... Одно из тех чувств, что приписывают этой фантастической душе, о которой твердят чуть ли не на каждом углу. Душа, душа... Маркусу уже приелось это определение, и всякий раз, когда оно невольно всплывало у него в голове, он сплёвывал в пепельницу и снова делал затяжку. Чувство любви - всё тот же биологический процесс, однако если копать глубже, отметая действия инстинкта, то можно заметить, что кроме ощущения тепла в груди ты начинаешь её... понимать. Удивительно и одновременно абсурдно звучит данная мысль, но так, по сути, оно и есть.
Можно снова охарактеризовать это душевным восприятием, а можно назвать это любым другим термином - суть не измениться. Никто, так или иначе, не может понять, что ещё за процессы происходят с организмом помимо биологических. Учёные, конечно, ломают над этим голову, но на то они и учёные, у них в руках факты, а что до таких, как Маркус? Ему не важен принцип осознания любви, ему важен результат, а точнее - удовольствие от процесса воздействия любви на его сознание.
И эта любовь была настоящей, как бы банально и наивно это сейчас не прозвучало. Их взаимоотношения с Мишель, на первый взгляд, были эквивалентны взаимоотношениям типичной молодой пары. Но отличие заключалось в том, что, спустя уже три года, тот огонёк, зажженный ими в день встречи, не только не угас, но и разгорелся ещё сильнее. Теперь языки воображаемого пламени любви обвивали каждого из них, наполняли одного сущностью другого, быт для них ничего уже не значил, имел место лишь факт его существования.
Хотя Мишель не родилась как Маркус вервольфом, но оттого, что она была невообразимо красива и нежна, глупое и недалёкое окружение часто нарекало её ведьмой. Такие девушки, по мнению толпы, являлись разлучницами, одно радовало, что в нашем прогрессивном веке не осталось места инквизиции. Но почему же Мишель была лишена завышенного самомнения и пренебрежения к уродам? Что же в ней всё-таки было не так? Может быть, не абсолютная красота, а элементарная доброта и чуткость являлись лидирующими в её образе? Да, друзья мои, в наше время эти качества - очень большая редкость, поэтому компас общепринятых понятий добра и зла имел честь изменить полюса в сторону меньшинства.
 
Поездки на велосипедах в лес летом, совместные прогулки в завораживающем красотой осеннем парке, тихие вечера у камина и разговоры под аккомпанемент трескающихся поленьев. А весна - пора перемен, пора цветения и модернизации души. Именно весной Маркуса одолевали размышления о своей судьбе.
Он радовался равновесию жизни: на одной чаще лежала любовь, на другой - нелегкая судьба оборотня. Ничто не перевешивало, но такие периодические депрессии начинали колебать весы. И каждый раз, из года в год, из периода в период Маркуса словно привязывали к карусели и начинали кружить. Он ни на чём не мог сконцентрироваться, все, даже самые ничтожные, ответы, которые он мог вынести из этого вихря вопросов к самому себе, ускользали от него, либо просто расплывались в одно большое пятно.
Шёл четвёртый год. Всё повторилось вновь. Но в этот раз Маркус желал проявить мужество, тем более, что волк по натуре животное решительное, жаждущее действия, поэтому ему всегда было немного совестно за себя, когда, рассчитывая и выгадывая, в конечном итоге он так и не принимал нужного решения. В этот день он был готов, ибо не апатия, а злость начала превалировать над вечным складом спрессованных чувств. Но что он хочет от своего милосердия? Он решил охладить свои чувства лишь для того, чтобы его любимая Мишель жила в мире и спокойствии, чтобы больше не требовался срочный переезд по причине начала новой охоты на волков? И что же - она станет счастливой? Если воображаемый огонь чувств погасить намеренно, уничтожить подарок судьбы - любовь, как это будет называться? Разве милосердие? А в этом ли заключается пресловутое самопожертвование, о котором пишут почти в каждом любовном романе?
Маркуса одолело сомнение: ведь жертва велика. И чего он добьётся, уйдя в лес, покинув пусть и несостоявшуюся, но всё-таки цивилизацию? Однако боль - не вечна, даже от той раны, что нанесена незримо. Всё нормализуется, считал Маркус, и невольно тешил себя этой надеждой. Хотя уже четвёртый год к нему приходило понимание, что это не надежда, а скорее очень качественный самообман. Но мораль, что заложена была в нём с детства родителями, обычными людьми, не велела ему делать больно другому человеку, особенно тому, которого любишь. Тем более что мать и отец воспитывали его как простого мальчика, не подозревая, что уготовила ему судьба. Но и узнав о том, что их сын болен ликантропией - их отношение к нему ничуть не изменилось. Хотя бы ради такого родительского подвига стоит пожертвовать своим счастьем ради благополучия любимого человека.
 
Сто грамм ждало его в стакане, с окурка уже ничего нельзя было выжать, и он потушил его вазе с засохшими розами, что неделю назад подарил Мишель на годовщину свадьбы. Взмах стекла в воздухе был похож на пригласительный жест к действию. Он просидел всю ночь, не смыкая глаз, и периодически гасил слишком сильные всплески чувств из-за накативших воспоминаний алкоголем и никотином.
Уже начало светать. Лучи раннего солнца полоснули по столу и, преломившись в гранях стакана, хаотично разбежались в разные стороны. Ещё давно, в юности, эти лучи предвещали великое исцеление от страшного проклятия.
Сегодня был похожий день.
Маркус поднялся со стула, держа в уме дальнейший план своих действий. Но, только он успел развернулся к двери, как увидел Мишель, стоявшую у порога в одной ночной рубашке, облокотившись правым боком на дверной косяк. Она мило и ещё сонно улыбалась.
- С добрым утром, любимая, - Маркус произнёс эти слова как можно привычнее и нежнее, хотя чувствовал, что в его интонации нет ни капли искренности.
Но Мишель этого и не заметила. Она всё так же, не меняя улыбки, медленно и бесшумно, почти на носочках, подошла к мужу и обняла его за шею. Маркус был всё также уверен и решителен в своих дальнейших действиях, старался не поддаваться чувствам. Он намеренно нагнетал на себя негатив, словно вкалывал в вены обезболивающее.
- Дорогая, мне нужно..., - но тоненький пальчик, приставленный к его губам, не дал закончить.
- Тише, сейчас я должна тебе кое-что сказать, - Мишель смотрела ему прямо в глаза, - ты пришёл вчера такой хмурый с работы, я подумала, что это не самый лучший момент для чудесной новости. А таким прекрасным утром... в общем, я была вчера у врача и... у нас будет ребёнок...
 
Иногда в мире некоторые вещи настолько просты, что кажутся абсурдом. А процессы, которые протекают в реальном времени, непредсказуемы. Мы не можем зафиксировать и проанализировать то или иное действие объекта... и в этом, я считаю, преимущество времени, преимущество, касающееся нас, живущих в этом сложном и постоянно меняющимся во времени и пространстве мире. Мы порой слепы и не можем понять простых и элементарных вещей. Например, так же, как человек смог добраться до космоса, обычный гранёный стакан, ничего сам не предпринимая и мирно покоящийся на столе, смог доверху наполниться чистым утренним светом…