То, что живёт в нас... Глава 2

УТРО ТУМАННОЕ

     Бульварная скамейка надавила спину, и без того нывшую от застарелого остеохондроза. Синтетическая куртка грела плохо. Он, постанывая, медленно перевернулся на левый бок, подтянул ноги к животу, насколько позволила ширина его сиротского ложа, и сунул руки между коленями – стало чуть-чуть теплее. Зимой обретался в подвале пятиэтажки – там хоть и сыровато, зато относительно тепло, а крысы да тараканы – это дело привычное. Но после восьмого марта чёрт дёрнул коммунальщиков начать ремонт: понаехали сантехники, сварщики, на входах поставили решётки с замками… Теперь вот скамейка – дом родной.
     Было ещё темно, но послышались признаки приближения утра – где-то вдалеке прошумела первая машина. Сон пропал. Середина марта уже, только в этом году, как на беду, весна выдалась холодной – ещё два дня назад опять выпал снег, а накануне почти везде растаял, лишь кое-где под деревьями то тут, то там оставались грязно-белые пятна.
     "Вот и ещё одну зиму пережил, - лениво подумал он, - скоро станет теплее, можно будет перебраться на ночь в рощу.  Там хоть менты допекать не будут… А бродячие собаки да кошки, если с ними поладить, они куда лучше людей. Одна проблема – им тоже есть хочется…"
     Старая спортивная сумка с пожитками под головой, подобранная по случаю в мусорном контейнере и служившая верой и правдой вот уже лет пять, давила чем-то щёку. Видно, кружку неаккуратно положил – надо было обернуть какой-нибудь тряпкой.
     Мысли были тягучими, вялыми. Третий год бомжует он в этом городе. Впрочем, такая его жизнь началась ещё раньше, когда ушёл из дому, вернее, со съёмной квартиры, в которой жить одному было уже невмоготу, да и платить за неё стало нечем.
     В начале девяностых уехал из Таджикистана, где ра-ботал в последнее время начальником службы гражданской обороны крупного химкомбината. Пришлось уехать – таджики, как и аборигены других бывших союзных республик, захотели суверенитета. Русские им поперёк горла встали. А то, что именно русские создали у них с нуля промышленность, построили гидроэлектростанции, города, вывели бывших дехкан в рабочий класс – об этом национальные стратеги даже не вспомнили. Мало того, каждый захотел ещё от России, правопреемницы Союза, кусочек пожирней оторвать!
     Привёз семью на Кавказ. Устроился работать в заштатном городке, где у жены были друзья по институту, на местном заводе белково-витаминных добавок снабженцем – вакансий, связанных с его первой специальностью инженера-химика не оказалось. Жил с семьёй прямо в заводской конторе за занавеской. Но такое "счастье" длилось недолго – завод закрыли, сперва, как это водится, акционировав его, а потом обанкротив. Конечно же, главный акционер, он же директор завода, внакладе не остался – вырос в одночасье на одной из самых зелёных и тихих городских улиц шикарный особняк, окружённый высоким забором, за которым слышался при приближении слишком любопытных басовитый лай своры волкодавов.
     Тут он и познакомился с одним товарищем, с которым начали заниматься частным бизнесом: тот приходил к нему с идеями, и они вдвоём просиживали на кухоньке очередной съёмной квартиры до полуночи, скурив не одну пачку "Примы" и опустошив пару бутылок водки – под это дело шли разговоры не только о бизнесе, о физике, космосе, литературе, политике – одним словом, обо всём том, о чём всегда говорили в Союзе, да и в России тоже, на кухнях под гранёный стаканчик и чисто символическую закуску российские интеллигенты. Пытались заниматься биогазом, месили на листе железа вместо корыта кормовые добавки для окрестных хозяйств, на фермах которых ещё мычали коровы. Для садоводческих хозяйств изготавливали препараты для опрыскивания плодовых деревьев.
     Так доползли до девяносто восьмого года. Как раз перед дефолтом рассчиталось с ними одно хозяйство "зелёными", которые они поделили пополам и потратили каждый на свои нужды. Знать бы им, что буквально через пару месяцев курс доллара подскочит в несколько раз…
     Товарищ вскоре уехал – ударился в политику. Пришлось крутиться самому. Дети выросли, а было их у него двое: сын Санька уехал поступать в институт в Саратов. Жена Тамара забрала с собой дочку Александру и уехала в Москву зарабатывать деньги на обучение сына в надежде пристроиться там медсестрой или сиделкой, поскольку  случайных заработков главы семьи порой и на еду-то не хватало. Несколько лет назад купил по случаю воздушку и регулярно угощал семью стреляными голубями с элеватора. Мог, подобно тургеневскому Базарову, и лягушку препарировать – не на опыты, конеч-но, а в качестве продукта питания. "Француз", одним сло-вом!
     Занял он денег у знакомых бизнесменов на раскрутку очередной идеи. Но в одиночку, не имея опыта в финансовых хитростях, прогорел. Начались "наезды". С горем пополам продал всё оборудование, чтобы рассчитаться с долгами, но вырученного малость не хватило до тех самых ста тысяч, которые занимал. Пришлось пуститься в бега – жить-то хотелось, а хитрить и выкручиваться он просто не умел. И рванул он в тот город, где осел по слухам его товарищ.  Да только то-варища не нашёл…
     Романтика, одним словом. Может, она и довела "до ручки"? Теперь вот "загорает" тут, романтик хренов. Сам себе хозяин и господин.
     Появились первые прохожие, спешившие на работу. Топая мимо скамейки, они, кто с опаской, кто брезгливо, косились на скорчившегося на ней человека. Пора было вставать. Сегодня, считай, повезло – милицейские патрули рыскали ночью где-то в других местах.
     Всё бы ничего, да в последнее время что-то нога правая стала подводить – опухла в лодыжке, покраснела и постоянно ныла, особенно к непогоде…
     Бомж медленно с трудом поднялся – спина стала совсем негодной – сел, сгорбившись, привычным движением сунул руку в карман, нащупал мятую пачку "Примы", вытащил вчерашний недокуренный "бычок" и с наслаждением затянулся. Первая затяжка обычно всегда приносила удовольствие – это когда сигарета новая. Тут же отдавало кислятиной, но… Бог пока лучшего не послал.
     За деревьями бульвара занималась заря. Небо хмурилось, грозя скорым дождём. Повеяло холодным утренним ветерком.
     Окурок обжёг заскорузлые пальцы, вернув в действительность. Он зябко передёрнулся, поднял воротник куртки и поглубже натянул вязаную шапку-кулёк. Пора идти на промысел к родному контейнеру, который и оденет, и обует, если что, пока какой-нибудь очередной "нарушитель конвенции" не пристроился. Впереди ничего не "светило", кроме бессмысленной вечности…

02.04.2010…23.08.2012