О провинциальности

   Я иду по большому городу. Я, правда, иду по окраине. По тем местам, что называются «спальный район». Но я уже так давно хожу по этой конкретно окраине, что она для меня обросла памятными местами, легендами, и вполне конкретными воспоминаниями.  И тут меня накрывает ощущение счастья. Я не понимаю причину. И начинаю докапываться. У меня скверная привычка копаться в собственном счастье.

   Ну, может, город – прекрасный?… Да нет, - ничего прекрасного в тоннах грязного талого снега, в тысячах как попало и где попало припаркованных машин.
 Может, то, что ботинки не промокают…? Но и это не повод для счастья, потому что, во-первых, я привыкла, что не промокают, а во-вторых, скользят.

   Воздух? Ну, да. Да! Конечно, воздух! Такой одуряюще синий, мокрый, свежий и холодный. Как замороженное белье, внесенное в дом.

   Еще, наверное, свобода. Идти, куда сам захотел, сколько захотел, медленно, совершенно без цели, хоть до ночи, хоть до утра. Курить, где попало, пить пиво прямо на улице, снимать или надевать перчатки, разглядывать прохожих, витрины, обходить лужи, или перебираться вброд  – это, оказывается, тоже личная жизнь.

   А еще. Вот. Поняла. Недавно прочитала у Гришковца: « Здесь с этим можно жить». Он о Москве, и о том, что в Москве можно жить с ощущением « Да кто я такой, чтобы время работало на меня?» И вот я иду по городу. Понимаю, что время на меня не работает. Что вообще идет мимо. Что я тот самый «кто я такой». И что мне хорошо, что никому не надо объяснять, «кто я такой». Тем более доказывать.

   Что я не встречу по пути ни одной знакомой рожи. И никто не спросит, как у меня дела. И не перед кем будет стесняться того, что дела у меня не очень, и хвалиться тоже не надо будет, даже если дела вдруг пойдут хорошо. И не надо ни с кем себя сравнивать, и ни перед кем отчитываться.

   Бедная моя мама! Как же она там живет, в Городе Моего Детства? как она выдумывает, что говорить о своих таких неуспешных детях, каким-то посторонним типа знакомым? Которым это нужно точно не для сочувствия. Но нужно. В маленьком городе всегда нужно знать, насколько неуспешен сосед.

   В большом городе ты всегда безлик и безымян, и потому свободен и прекрасен. Потому что важными становятся только твои ценности, и только твои оценки. И дружбы, и любови. И когда ты ставишь себе жирную двойку, то ставишь ее не для соседки тети Маши. И пятерку - не для тети Маши. И предметы выбираешь сам. А не те, что выбирает Город Твоего Детства. А то ведь он их еще и навязывает. И предметы и ценности. И ты сам становишься противным провинциалом, выставляющим оценки. Знаю, не обманываюсь, проходила.

   Провинциальный городок – это такой вампир, с клановым сознанием, по психологии он похож на азербайджанскую диаспору, на любую восточную диаспору. В диаспоре нет места личности. Она организована на другом основании. Родовое сознание – оно все снаружи: свадьбы, похороны, подвиги, отношения, мотивы, причины. «Ничего личного», только «что подумают люди». Тебе никто не позволит там оставаться собой. Для маленького городка ты всегда будешь шашлычником, или продавщицей. Или бывшей отличницей, или  дочерью Таких Родителей.

  Теперь только поняла, насколько страшусь необходимости туда ехать. Десять лет не была, и еще б столько. Выздоравливай, мам. Крепись, давай! Я, конечно, приеду, но мне бы домик сперва купить, а…? Мне очень нужно, чтобы ты еще пожила. Поняла? А? Все? Договорились? Целую. Илюшка тоже.