Татьянин день продолжение 2

От ненужных товарищей принято избавляться, и такие вопросы разные люди решают по-
разному. Денис Еремеев мешался не одному Андрею. И однажды сын пропавшего
адвоката Игната Еремеева был найден мертвым в своей машине, стоящей у ворот его дома
(доставшийся от отца коттедж находился на одной из тихих улочек поселка Ангарский).
Еремеев-младший был убит также, как когда-то заказанный его отцом Виктор Кондауров,
причем на том же самом месте. Это произошло утром, и этому было несколько
свидетелей. Они рассказали следствию, что Денис открыл ворота, выгнал свою БМВ на
улицу; затем закрыл ворота, сел в машину, собираясь ехать. Тут к водительской двери
подошел высокий мужчина в черной куртке и постучал по стеклу (авто наглухо
затонировано, и снаружи ничего не видно). Денис опустил стекло, и подошедший
мужчина, наклонившись, что-то спросил. Денис принялся объяснять, жестикулируя –
видимо был задан вопрос, как найти такой-то адрес. Правая рука незнакомца покоилась на
крыше автомобиля, и в ней он держал пистолет. Глядя на Дениса, мужчина в черной
куртке выстрелил ему в голову через крышу машины, затем произвел контрольный
выстрел, просунув руку внутрь салона через открытое окно водительской двери. После
чего сел в припаркованную рядом «девятку» и уехал.
Дело оказалось в ведении следственного комитета при прокуратуре Волгоградской
области, им занялся Константин Сташин. И, как в запомнившемся ему 1996 году,
подозреваемым номер один оказался Андрей Разгон, у которого с погибшим был
конфликт. Сташин помнил, в какой нехороший переплет попал, связавшись с Разгоном, но
теперь, в отличие от того злополучного года, у него не было личных мотивов топить
подследственного. У Сташина новая семья, растет сын, прекрасные перспективы на
работе, и он туго усвоил правила поведения с влиятельными людьми.
Он вызвал подозреваемого не повесткой, а позвонив его отцу, преподавателю Высшей
Следственной Школы, у которого когда-то учился.
- Итак, вы в курсе, по какой причине вас вызвали? – спросил Сташин, проверив паспорт
Андрея Разгона, добровольно пришедшего к нему в следственное управление.
- Не имею понятия, – ответил Андрей, которому отец сказал лишь то, что «нужно дать
какие-то показания».
Сташин сообщил о происшествии на Ангарском поселке и спросил, где находился Андрей
утром того дня, когда застрелили Дениса Еремеева. Андрей изобразил искреннее
удивление, и, не считая нужным изображать еще и скорбь – по его убеждению, Дениску
давно было пора записать на внезапный визит ангела смерти; показал, что находился
дома, алиби может подтвердить жена.
- Но у вас были мотивы, а исполнителя найти нетрудно, – спокойно произнес следователь,
в распоряжении которого имелась видеозапись ссоры подозреваемого с убитым возле
Сбербанка, а также показания охранников и сотрудников Медэкспорта.
- Не было мотивов, – так же спокойно возразил Андрей.
- Вы конкурировали.
В ответ Андрей открыто рассмеялся:
- Медэкспорт – мой конкурент? В этом городе у меня нет конкурентов. Реальную
опасность для меня представляют крупные московские и петербургские компании-
дистрибьюторы Джонсона. Вам это подтвердят в кардиоцентре – хотя, конечно, для моей
репутации вам бы лучше туда не ездить. Медэкспорт отшили без моего участия и это мне
ничего не стоило. Мне не было смысла убивать Еремеева.
Сташин вынул папку из тумбочки и положил ее на стол.
- Ну а Сватеев, что с его трупом делать?
- Что?! Сватеев?!
Следователь пояснил. Директор «Промтары», в здании которого Совинком арендовал
когда-то офис, и откуда съехали, не заплатив долг по аренде и за услуги связи, был найден
мертвым в овраге недалеко от своих владений. Ему нанесли по голове несколько ударов
тупым предметом, от полученных травм он скончался. За месяц до этого ОБЭП
Ворошиловского района принял к рссмотрению жалобу Сватеева на действия директора
Совинкома (после многочисленных отказов – директор Промтары был известный
сутяжник, постоянно с кем-то судился, и ОБЭПовцам просто неохота было с ним
связываться, но он в конечном счете дошел до областного управления, и дело передали
новичку, вчерашнему слушателю ВСШ). Этот оперативник, увидев фамилию, так же, как
и Сташин, сперва позвонил полковнику Александру Разгону, извинился за беспокойство,
и попросил, чтобы его сын пришел в Ворошиловский ОБЭП и «прояснил одну
непонятную ситуацию». Андрей пришел и прояснил – рассказал, что деньги за аренду и
услуги связи вносил наличными, а в официальных бумагах значилась совсем другая
цифра. Возможно, господин Сватеев запамятовал, что с ним расплатились полностью,
ведь записей об этом не осталось… Факт передачи денег могут подтвердить несколько
человек. Кроме того, если проанализировать рыночную стоимость аренды аналогичных
помещений по городу, можно увидеть факт занижения стоимости официальных услуг на
Промтаре. Что прямо указывает на преступное занижение налогооблагаемой базы, – так
что Сватеев обратился по адресу, правда, из истца он превращается в ответчика.
Обрадованный, что дело разрешилось так просто, оперативник попросил Андрея написать
соответствующее заявление. Таким образом, два заявления взаимно гасили друг друга, и в
итоге оба полетели в мусорное ведро.
И вот Сватеев убит. И Андрей Разгон, конфликтовавший с ним, вполне мог это сделать –
прийти к нему, надавать по голове тупым предметом, и скинуть тело в овраг. Здание
Промтары находится на отшибе, в тупике, примыкающем к оврагу – идеальное место для
совершения безнаказанных злодеяний.
Все эти милые подробности вызвали предсказуемую улыбку на лице Андрея:
- Ну вы ведь в курсе, что я разошелся с ним по чесноку, ОБЭПовцы это подтвердят.
Сватеев с половиной города судился, возможно, кто-то позарился на его постройку, домик
хороший, я б и сам не отказался от такого.
- А говорите «нет мотива», – оживился Сташин. – Среди фирм, подавших заявки на
аукцион, нет ли вашей?
Все же Андрею пришлось вспоминать, где он находился на момент смерти Сватеева, и эти
данные следователь запротоколировал.
- Вы ссоритесь с людьми, и эти люди погибают, – отложив ручку, печально констатировал
Сташин.
- Да, я прямо увлечен трагическими судьбами людей катастрофы, – улыбнулся Андрей, –
у меня такое впечатление, что я живу в лаборатории, где происходит
экспериментирование формами человеческого существования, где судьба насмешливо
превращает богатых в нищих, живых людей в разлагающееся мясо.
Следователь Сташин понимающе кивнул – да, он разделяет переживания своего
собеседника, запечатлев в зеркале своих следовательских глаз трагедию народа,
подавшегося в бизнес. Если бы еще подозреваемый Андрей Разгон дал информацию,
которая бы позволила следствию не считать его подозреваемым…
И в этот, и в другие свои визиты в следственное управление Андрей доказывал свою
невиновность, и высказывал предположения, кому могла быть выгодна смерть двух
граждан, от которых при жизни было мало толку. Он не остался в стороне от
расследования, несмотря на то, что оно приняло благоприятный для него поворот – по
обвинению в убийстве Дениса Еремеева закрыли других людей. Александр Михайлович
Капранов и его сын Дмитрий встретили Новый, 2001 год, за решеткой. Возглавляемая
Капрановым-старшим государственная строительная компания «Стройхолдинг»
акционировалась таким образом, что новыми хозяевами стали сам Капранов А.М., и
Шмерко А.П., который, находясь на государственной службе не мог быть соучредителем
частной структуры, поэтому в учредительный договор был вписан его крестник, Денис
Еремеев. Будучи заместителем губернатора по строительству, Шмерко снабжал свою
компанию выгодными подрядами. Он попытался пристроить крестника на фирму, но
Капранов упорно не брал его, мотивируя тем, что «даже собственного сына не берет в
дело по ряду причин», умалчивая при этом, что сын является хозяином субподрядной
организации. Узнав об этом, Шмерко тоже озадачился созданием фирмы, которая бы
обслуживала Стройхолдинг – крупный строительный трест, выполняющий работы по
всему городу. Но не успел выполнить задуманное – крестника убили. Капранов, узнав, об
убийстве, не принял траур, и не отменил запланированную туристическую поездку. На
следующий день он улетел на море вместе с Ольгой Шериной, своей любовницей,
которая, в отличие от его сына и крестника Шмерко, была трудоустроена в
Стройхолдинге. Если бы предстояла поездка с женой, возможно, Капранов бы и остался, и
пошел бы на похороны. Но есть вещи, поступаться которыми нельзя, тем более ради
похорон лоботряса, единственная польза которого состояла в том, что в учредительном
договоре из живых остался один только Капранов А.М.
Шмерко обратился к Бадме Калгаевичу Кекееву, зампрокурора и руководителю
следственного комитета при областной прокуратуре. В свое время Шмерко передал ему
всю тайную канцелярию своего друга, исчезнувшего адвоката Игната Еремеева, и
благодаря этим данным удалось успешно закрыть много уголовных дел. И если Кекеев не
считал себя должником (сотрудничество с правоохранительными органами – это
обязанность всех законопослушных граждан), то по крайней мере, не мог не выслушать
просьбу гражданина Шмерко. Улик недоставало, но Кекеев принял волевое решение:
Капрановым сидеть! И их закрыли – и отца, и сына.
Подробности этого дела, а также много другой полезной информации, Андрей узнал от
Ольги Шериной, с которой случайно встретился в Пиранье, ночном клубе на набережной.
Она была весьма эффектна – загоревшая блондинка с короткой стрижкой, безупречной
фигурой, в коротком платье оливкового цвета и высоких черных сапогах-ботфортах.
- ****и меня калиткой, это ты! – громко крикнула она, издалека его увидев.
Он подошел, запечатлел на ее губах приветственный поцелуй. Они не виделись три года,
им было о чем поговорить. Насколько он понял, зная Олю, у нее сегодня день сбора
доказательств того, что ее парень – самый лучший. То есть ее парню не приходится лично
это доказывать, она сама ищет доказательства, общаясь с другими мужчинами… Оля, с её
очень далеко распространяющейся терпимостью в области морали, была не чужда таким
экспериментам. Сам бог велел заняться этим сейчас, когда папик находится за решеткой.
- Они шьют ему дело, обвиняют в убийстве, – обиженно протянула Оля, когда они
устроились на высоких стульях перед барной стойкой и заказали напитки.
- Перепиши на себя фирму, для этого тебе не придется никого убивать – папика закрыли и
наверняка посадят, – посоветовал Андрей.
Она, как обычно, поскандалила с барменом, обвинив его в том, что у коктейля
неправильный выход. Когда ей налили правильно, сказала:
- Я не смогу управлять этой чертовой фирмой. Я только деньги считать умею.
- Отлично, у меня наоборот, вместе справимся, – тут же нашелся Андрей, вспомнив
очередную недостачу.
- Ты меня не любишь, и не полюбишь никогда.
- Сегодня ночью полюблю.
Разговоры о любви привели Олю к её любимой теме – оральной фиксации, на уровне
которой она застряла во время детского развития. По ее утверждениям, вся её жизнь
проходит через рот; для неё рот – это как окошко для заключенного в одиночной камере,
рот – её главный инструмент наслаждения, через него проходит всё, что она говорит
вслух, все поцелуи, что она дарит, и шоколад, который она ест, и многое другое. Ну а ещё
вагинальная символика – другая тема, о которой можно говорить вечно, и ничего не
сказать. Таким образом, канва беседы была очерчена.
Через них, как ток, проходила развеселая танцевальная музыка – первосортные поп-
мелодии, нанизанные на беспощадный клубный бит, в которых вокалисты голосили
незамысловатые тексты с таким исступлением, что в самом деле нетрудно было поверить:
жизнь начинается, решается и кончается здесь, под стробоскопом. Оля излучала
сексуальность, причем сексуальность властного типа. У нее не было оснований не
доверять тому, что сказал Андрей насчет полюбить сегодня ночью. Они поехали к ней.
Она проживала в том самом доме на Пражской улице, в котором три года назад Андрей
снимал квартиру специально для встреч с ней. Он не стал обсуждать вопросы символизма
– нашлось занятие поинтереснее. Утром, за завтраком, она рассказала некоторые
подробности дела Капранова. Он связан деловыми интересами с полковником Давиденко
из областного УВД, а у того есть шестерка по имени Станислав Закревский, окончивший
Высшую Следственную школу, он числится там преподавателем, а основное его занятие –
выполнение поручений Давиденко. Оля познакомилась с ним на одном из светских
приемов, и, по понятным причинам, представилась дальней родственницей Капранова – а
как объяснить особое к ней отношение со стороны босса? Босс снисходительно смотрел,
как возвышенный йуноша ухаживает за его любовницей, отлично понимая, что та знает
правила игры и глупостей не наделает, и пускай наивный влюбленный мальчик
выгуливает девочку, водит ее в театр –отличная ширмой прежде всего для жены босса. По
классическому сценарию отношений о его связи не знала только его жена и новоявленный
ухажер его любовницы. А если бы узнал, то не поверил бы – вызывающая красота
возлюбленной ослепила его, или всепобеждающее стремление выбиться в люди,
женившись на богатой наследнице; а может, и то, и другое. Сам он происходил из бедной
семьи, по иронии судьбы его отец когда-то работал прорабом у Капранова, еще до того,
как Стройхолдинг перешел в частные руки. Закревский-старший случайно узнал, по каким
ценам трест закупает стройматериалы, и сравнил их со среднерыночными. И ужаснулся –
они отличались в большую сторону. Он объявил о своем открытии начальнику отдела
закупок, и, поскольку тот никак не отреагировал, отправился в бухгалтерию, оттуда – в
приемную. Знающие люди предупредили: «Тебя это не касается, ты прораб, твое место на
стройке». Но желание рассказать начальству правду о том, что организация закупает
материалы по завышенным ценам было столь велико, что вопреки здравому смыслу
прораб добился аудиенции у генерального директора и рассказал о своем открытии.
Гендиректор внимательно выслушал – так, будто впервые узнал об этом, сказал, что
разберется и накажет виновных. В итоге наказали одного только прораба Закревского –
нашли какие-то недочеты на его участке и уволили по статье. До него до сих пор не
дошло, что на ту самую разницу в ценах гендиректор выкупил контрольный пакет акций
предприятия и сделал много других ценных приобретений.
А сейчас Закревский-младший стал основным защитником попавшего в беду Капранова.
Да, гендиректор Стройхолдинга самостоятельно может выпутаться, но при сложившихся
обстоятельствах ему бы пришлось пожертвовать своим предприятием. И не факт, что
даже спасет. Кекеев – очень принципиальный человек, его слово не имеет обратной силы.
Поэтому он и держится на своей должности столько лет, и его руками снимали и
отправляли за решетку многих высокопоставленных чиновников.
Капранову пришлась по душе идея решить проблему малой кровью. Закревскому был
выделен автомобиль с шофером и выдана небольшая сумма на расходы. Дело
закрутилось.
Давиденко предупредил подопечного, что если тот не откажется от опасного предприятия,
то «старый седой полковник» откажется от него самого, так как неприятности с
всесильным зампрокурора никому не нужны. Закревский не послушался, и, стиснув зубы,
бросился в бой.
Вот что ему удалось выяснить. У прокуратуры не было улик против Капрановых, и им
подбросили в коттедж оружие с боеприпасами, а затем арестовали по обвинению в
терроризме. Действовали по короткой схеме – Новый год, праздники, некогда разводить
интриги и придумывать всякие сложности. Камера видеонаблюдения, установленная на
соседнем доме, зафиксировала, как два человека перелезли через забор и проникли во
владения Капрановых.
Имея на руках видеопленку, а также добытые через знакомых свидетельства избиения
Капрановых в тюремной камере, Закревский обратился за помощью к работающим в
Москве однокурсникам. Те пообещали устроить встречу в Генпрокуратуре на достаточно
высоком уровне. В последнюю минуту Закревский обратился к Давиденко, чтобы
уточнить некоторые мелкие детали. Тот пришел в ярость, запретил предпринимать что-
либо, и передал данные в уголовный розыск – немедленно дать знать, если на имя
Станислава Закревского будет приобретен билет в железнодорожных или авиа-кассах.
Закревский поехал в Москву на машине и в последний рабочий день уходящего 2000 года
попал на прием к высокому чиновнику Генпрокуратуры. Так безработный милиционер
стал личным врагом руководителя следственного комитета при прокуратуре
Волгоградской области. Проводив посетителя, чиновник Генпрокуратуры позвонил кому
следует, и по цепочке информация дошла до губернатора Волгоградской области, который
в это время находился тут же в Москве. Ему сказали: «Или ты сам разгребаешь свое
говно, или…» Губернатор поднял трубку и поставил руководителю следственного
комитета телефонную клизму: «Ты чего там у себя мышей не ловишь, почему они бегают
по столицам?»
В Волгограде Закревского ждал теплый прием – те же самые люди, которые сделали
Капрановым подарок с доставкой на дом (фигурировавшие на видеопленке), связали его,
привезли в багажнике в областное УВД, там, в пытошной камере, побеседовали по-
мужски, и довели до сведения, что Капрановы сядут за убийство; но есть другой вариант –
в качестве главного обвиняемого отважный адвокат может предложить себя, или какого-
нибудь другого фигуранта. После проведенной беседы его выпустили.
Он сразу обратился в судмедэкспертизу, там с него сняли побои, особенно убедительно
выглядела борозда на шее – в камере его душили. Но в Центральном РОВД заявление о
нанесении побоев не приняли. В других милицейских учреждениях также отнеслись с
непониманием к его беде. Давиденко отказался с ним встречаться – посоветовал поставить
богу свечку за то, что остался жив. Москва молчала.
Кое-как Капранову-старшему удалось выйти на свободу, сын его остался за решеткой.
Следователь Сташин вцепился в него мертвой хваткой и не выпустит, – для Кекеева это
дело принципа.
Андрей стал получать сведения от обеих сторон – иногда встречался с Ольгой,
рассказывавшей, как обстоят дела; и время от времени его вызывал к себе Сташин,
естественно, пронюхавший об этой давней связи (Ольга Шерина фигурировала еще в 1996
в деле о микросхемах), пытавшийся выудить показания против Капрановых. Сташин по-
доброму, почти по-приятельски, шантажировал Андрея, это были чуть ли не дружеские
посиделки. Следователь не торопился, время было на его стороне. Беззубый Закревский
ничего не мог сделать, его московские друзья прижали хвосты, и Кекееву ничто не
угрожает – а это самое главное. Ольга отрабатывала адвокатские услуги, смиренно
принимая ухаживания Закревского, однако до главного приза ему было, как до Луны,
потому что он еще не совершил главный подвиг – не вызволил Капранова-младшего из
кутузки. Так тянулся этот вялотекущий любовно-следственный процесс. Андрею удалось
извлечь для себя некоторую пользу из этого – Ольга устроила ему встречу с шефом,
представив братом (что было похоже на правду – они с Андреем были внешне похожи:
голубоглазые, светловолосые, с нордическими чертами лица). Стройхолдинг вел
строительство областного детского центра на территории областной больницы, и
Капранов вывел Андрея на руководство этого лечебного учреждения. В результате
удалось разжиться заказами на медоборудование и шовный материал.

продолжение следует