Не могу с тобой, не могу без тебя

Владимир Иванович про¬жил в законном браке, как в сказке — трид¬цать лет и три года. То есть сказочным был только срок, а все ос¬тальное — как у людей, может быть, чуть-чуть  лучше. С женой, Ларисой Ивановной, всякое  бывало, но дело не доходило не то что до развода — до разгово¬ра о нем.
Единственное, что омрачало по-настоящему это супружество, — отсут¬ствие сына. Дочь Елена хоть и была желанной и любимой, но еще бы сына... А сына Бог так и не дал. Да и дочь преподнесла родителям сюрприз. Правда, не случись в стране перестройки, все было бы прекрасно и удиви¬тельно: вышла бы Елена за соотечественни¬ка и даже, может быть, жила бы с родителями под одной крышей, против чего они не возражали: трехкомнатная квартира в самом центре города давала для этого все возможности. Но случилось иначе.
На четвертом курсе своего медицинского института Елена познакомилась с однокурс¬ником-сирийцем. Вспыхнул бурный роман, закончившийся самым что ни на есть закон¬ным браком. С детьми молодые не спеши¬ли, сняли однокомнатную квартиру и на¬слаждались друг другом, благо муж Али (по-семейному Алик) был из очень состоятельной семьи и в деньгах нужды не испы¬тывал. Сына ему Елена родила через три дня после сдачи госэкзаменов и... уехала с мужем и ребенком за границу, в экзотичес¬кую арабскую страну, где за недолгий про¬межуток времени родила еще двух сыновей  для мужа и дочку — лично себе.
Лариса Ивановна к дочери в Дамаск ез¬дила один-два раза в год, благо работа в научно-исследовательском институте позво¬ляла отлучаться на довольно длительный срок, и никто этого не замечал. А вот Вла¬димиру Ивановичу было куда хуже: он работал на оборонном предприятии, и никакая заграница ему ни при какой погоде не гро¬зила. Дочь и внуков он видел сначала на фотокарточках, которые жена привозила в несметных количествах, а потом на видео¬кассетах, когда средства позволили приобрести соответствующую аппаратуру.
Но в один далеко не прекрасный день Ларису Ивановну увезли на «скорой» в больницу с подозрением то ли на почечную колику, то ли еще на что-то, а спустя две недели огорошили Владимира Ивановича категорическим приговором: рак кишечника, причем уже неоперабельный. Месяц спустя он остался вдовцом, и единственным, хотя и чрезвычайно слабым утешением было то, что на похороны прилетела дочь, которую он не видел добрых десять лет.
Но она как прилетела, так и улетела спу¬стя две недели, оставив отца в полном оди¬ночестве в трехкомнатной квартире. Нет, конечно, были друзья, были приятели, даже сохранились телефоны одной-двух бывших любовниц (было, все было, а кто из нас без греха, тот пусть кинет во Владимира Ивановича камень поувесистей).
 Но видеть не хотелось никого, а уж прежних пассий — тем более. Вообще он старался приходить с работы как можно позже, чтобы не дави¬ла так тишина в квартире, чтобы не нужно было выискивать себе какое-то занятие и постоянно натыкаться то на колечко, то на халат покойной супруги. Только потеряв, осознал, насколько дорогим и близким че¬ловеком была ему жена. Ну, так ведь изве¬стно: что имеем — не храним, потерявши — плачем.
В выходные дни было чуть-чуть легче. По¬ловина времени уходила на домашнее хо¬зяйство, половина — на общение с друзья¬ми и знакомыми. Кстати сказать, Владимир Иванович принадлежал к редкому ныне типу мужчин, которые могут прекрасно обойтись без женщины в быту: и постирают, и погла¬дят, и уборку в доме сделают на совесть, и еду нормальную приготовят, а не будут пе¬ребиваться с покупных пельменей на яични¬цу. Так что с этой стороны жизни проблем не было. Проблема была в другом.
Без женщины как таковой Владимир Ива¬нович мог прожить от силы неделю. Ну, вот такой человек. И не просто без женщины как предмета для удовлетворения есте¬ственной потребности, а без близкой женщины. Ему обязательно нужно было ощущать, помимо всего прочего, еще  хотя бы симпатию к даме. Без этого ничего не по¬лучалось, разве что после хорошей выпив¬ки, но не напиваться же каждую неделю? Так и до алкоголика можно докатиться на раз-два-три.
Справедливости ради стоит отметить, что друзья и знакомые не сидели, сложа руки, а активно знакомили Владимира Ивановича с потенциальными невестами. Не сразу после похорон, естественно, а выждав приличия ради пару месяцев. От знакомств Владимир Иванович не уклонялся, даже ходил на эти мероприятия не без удовольствия, но коэф¬фициент полезного действия оказывался на удивление низок.
Только с одной из канди¬даток возникло что-то отдаленно похожее на роман, но через недолгое время этот цветок увял, так и не распустившись. Поче¬му — никто никогда не узнал: Владимир Иванович, кроме вышеперечисленных дос¬тоинств, обладал еще одним редким для современных мужчин качеством. Он никогда и ни в каком виде не распространялся на альковные темы. Разве что анекдоты о му¬жьях и о любовниках рассказывал и слушал с удовольствием. Но чтобы о себе...
Так что год после смерти супруги Влади¬мир Иванович прожил, мягко говоря, мучи¬тельно. Авторитетные специалисты в таких случаях рекомендуют обратиться к услугам профессионалок, благо их в нашей стране сейчас развелось больше, чем на всем заг¬нивающем Западе, вместе взятом. Но сама мысль о том, что женщине придется пла¬тить деньги, была для Владимира Иванови¬ча невыносимой. Опять же гарантированное отсутствие взаимной симпатии. И уж совер¬шенный пустяк: отсутствие необходимой суммы. Если, конечно, отстегнуть на это дело всю зарплату с премиальными, тогда, может, и хватило бы. Но жить тоже на что-то надо.
Жизнь, как известно, — это плохая лите¬ратура. Возвращаясь с кладбища в первую годовщину смерти Ларисы Ивановны, наш вдовец оказался в одном автобусе со своей старой знакомой. Точнее, с бывшей женой одного из его друзей. У Наташи (она была лет на двенадцать моложе Владимира Ива¬новича и на отчество пока не претендовала) давно был другой законный супруг, посему дружеские отношения с Владимиром Ивано¬вичем сами по себе прекратились. Но когда дружили семьями, взаимная симпатия су¬ществовала. Не столько красивая, сколько пикантная, остроумная и очень женственная, Наташа всегда притягивала к себе внима¬ние мужчин. Но жена друга — это святое, и у Владимира Ивановича даже в мыслях не было поухаживать за Наташей. А потом жизнь развела.
И вот свела опять. Наташа уже успела поменять не только мужа, но и работу, и вместо того, чтобы сидеть в институте и писать статьи о проблемах мирового кинематографа (за что в свое время получила степень кандидата искусствоведческих наук), стала заместителем главного редак¬тора нового киножурнала. И жизнью была вполне довольна за исключением одной-единственной вещи: ее нынешний супруг, человек прекрасный во всех отношениях, без бутылки дня прожить не мог. Со всеми вытекающими из этого последствиями. До рукоприкладства дело, правда, не доходило, слишком интеллигентным человеком был Валентин Петрович, Наташин муж, но мужем он уже был чисто номинальным — со¬гласно штампу в паспорте. Остальное...
Все получилось само собой без особой патетики. Выяснилось, что Наташа работает недалеко от местожительства Владимира Ивановича, что рабочий день у нее ненор¬мированный, то есть существует возмож¬ность заглянуть «на огонек» часов в шесть-семь вечера или даже среди дня, если при¬думать уважительную причину. В гости с супругом Наташа приходить не собиралась — тащить его потом на себе домой ей не очень хотелось, а Владимир Иванович и не настаивал. Без мужа — так без мужа. И, естественно, первые же «гости» закончились тем, чем они и должны были закончиться — Владимир Иванович и Наташа стали любов¬никами.
Надо сказать, что Владимира Ивановича угрызения совести не посетили: связи с за¬мужними женщинами у него бывали и до Наташи, а поскольку ее супруга он вообще не имел чести знать, то и проблемы боль¬шой не видел. Но этих угрызений не испытывала и Наташа, поскольку была нор¬мальной, еще достаточно молодой женщиной, ей хотелось иметь в жизни какие-то радости помимо работы, а совместное про¬живание с алкоголиком особой радости ни¬когда и никому не приносило. Разве что другому алкоголику.
Но неожиданно для них самих эта связь почти мгновенно переросла в любовь. Вла¬димир Иванович отпрашивался с работы «по семейным обстоятельствам», чтобы провести несколько часов со своей «ласточ¬кой». Помолодевшая и похорошевшая Ната¬ша мчалась к возлюбленному, как шестнад¬цатилетняя девчонка на первое свидание. Вместе им было так хорошо, что через ме¬сяц Владимир Иванович предложил Наташе руку и сердце, абсолютно не сомневаясь в ответе. И получил... отказ.
—У тебя куча друзей, — сказала ему На¬таша, — невероятное количество родствен¬ников и в конце концов пусть и далеко, но существует дочь и внуки. У Валентина же, кроме меня, нет ни единой близкой души. Если я его оставлю, он погибнет в ближай¬шие полгода, а с таким грехом на душе я жить не смогу. Короче, ты без меня прожи¬вешь, а он — нет. А теперь поставь себя на мое место и подумай, как бы ты поступил. Твои моральные принципы мне известны, так что пусть все останется по-прежнему. Если ты не возражаешь.
—Даже если я буду возражать, — мрач¬но ответил Владимир Иванович, — это ни¬чего не изменит. С чисто человеческой точ¬ки зрения ты права, и я на твоем месте поступил бы так же. Но прыгать по этому по¬воду от восторга не собираюсь.
От восторга по этому поводу не прыгал никто. Когда первые страсти поутихли, На¬таше пришлось разрываться между рабо¬той, домом и любовником. Мало того, что работа была достаточно напряженной, так еще и муж оказался безумно ревнивым. До встречи с Владимиром Ивановичем Наташа ему поводов для ревности не давала. И в эту-то связь вступила только потому, что знала: это навсегда останется их личным секретом. Никто ничего никогда у Владими¬ра Ивановича не узнает.
Но если можно соорудить себе более или менее пристойное алиби и провести несколько приятных часов, то блеск глаз, изменившуюся походку и прочие мелкие и не очень мелкие перемены скрыть было довольно трудно. Когда Валентин Петрович в пьяном виде фило¬софствовал — его обычное занятие в таком состоянии, — то в принципе это можно было пережить. Но пьяный Отелло...
Хуже всего было то, что сцены Наташе начал устраивать и Владимир Иванович. Он упрекал ее в том, что для нее самое глав¬ное — это постель, а все остальное в его жизни решительно ее не интересует. Она почему-то не может освободить себе целый    вечер и пойти с ним в гости к друзьям. Она  не может прийти в выходной день и помочь ему принять гостей. Она, она, она... 
И тем не менее роман продолжался. Впрочем, спустя два года его следовало бы  называть связью. С примесью, как ни  странно, чисто супружеских заморочек. Например, удавалось — хотя и крайне редко  — провести вместе ночь. С первого же раза    выяснилось, что Владимир Иванович — типичный «жаворонок», а Наташа, наоборот,  столь же типичная «сова». И когда он пробуждался в шесть часов утра, полный сил и энергии и, естественно, желания, Наташа   не могла ему соответствовать без всякого  злого умысла. И, наоборот, глубокий сон, в который погружался Владимир Иванович   сразу после десяти часов вечера, не слиш¬ком устраивал Наташу, которая с удовольствием провела бы еще пару часов несколько иначе.               
Они по-разному готовили. Они по-разному гладили белье. У них были совершенно  противоположные представления о том, как   должна выглядеть уютная квартира. Общее у них было только одно — любовь. Пока - была...
А главное, Владимиру Ивановичу все-таки хотелось иметь жену, а не любовницу. Чтобы спала с ним в одной постели все семь ночей в неделю, чтобы вместе с ним ходила за продуктами в магазин и на рынок,  вместе убирала квартиру, вместе...
Правда, если представлялся выбор: Наташа или вечер в мужском кругу (или не совсем в мужском), Владимир Иванович все чаще  отдавал предпочтение последнему. Что   крайне болезненно воспринималось Наташей, которая создавала хитроумные   комбинации дня того, чтобы свидание  все-таки состоялось, а в последнюю минуту выясняла, что свидание не состоится.
Наташа не была слабой женщиной, но и сильным ее характер вряд ли можно было назвать. Спасение от разочарования она нашла не слишком оригинальное: стала по¬тихонечку выпивать вечерами в компании со своим супругом. А время от времени, когда Валентин Петрович уже спал сном правед¬ника, звонила Владимиру Ивановичу в со¬стоянии, весьма далеком от трезвого, и плакалась ему на жизнь.
Вот чего он совершенно не выносил — так это пьяных женщин. Самого его трез¬венником назвать было нельзя: от выпивки Владимир Иванович не отказывался, но — в компании, под хорошую закуску и задушев¬ный разговор. И никакой чуши, тем более сентиментальной, в состоянии опьянения не нес. Просто приходил домой и ложился спать. Или оставался спать там, где пил. А наутро напрочь забывал абсолютно все, что было накануне.
Короче, Наташа позвонила один раз — он смолчал. Позвонила второй — простил. По¬звонила в третий — предупредил, что чет¬вертый раз будет последним. Но она позво¬нила в четвертый раз...
—Между нами все кончено, — услышала она на следующий день голос Владимира  Ивановича, позвонившего ей на работу. —  Я тебя предупреждал. Возможно, мы останемся друзьями. Но звони мне только в том  случае, если тебе будет нужна моя помощь.
     Друзья и знакомые снова стали сватать Владимиру Ивановичу «подходящих женщин», но снова ничего не получалось, хотя   о потенциальных невестах можно было сказать только хорошее: непьющие, некурящие,  симпатичные, самостоятельные.
А Наташа едва не покатилась по давным-давно накатанной наклонной плоскости.  Едва, потому что в один прекрасный день, спустя полгода после последнего телефонного разговора с Владимиром Ивановичем, она получила сюрприз от законного супруга. Тот совершил сверхбанальный поступок: ушел к другой женщине. Детей у них с Наташей не было, на официальном разводе он не настаивал, просто взял и ушел. И Наташу поставил перед этим фактом не лично, а запиской.
Что сделала Наташа, прочитав сие посла¬ние, как вы думаете? Правильно, позвонила  Владимиру Ивановичу и сказала, что у нее произошла, мягко говоря, неприятность. Тот посочувствовал, обещал в ближайшее же  время заехать и оказать моральную поддер¬жку. Когда «ближайшее время» преврати¬лось в месяц, Наташа позвонила снова. И снова получила тот же самый ответ.
Когда в третий раз она задала вопрос, что называется, «в лоб», то услышала в ответ не совсем обычную фразу:
—Я не женюсь на тебе. Никогда не свя¬жу свою жизнь с пьющей женщиной.
Для Наташи, которая с момента ухода мужа, что называется, капли в рот не брала, это заявление стало ушатом ледяной воды. О браке с Владимиром Ивановичем она и не помышляла, поскольку знала, что они вряд ли мирно уживутся под одной крышей. А вот друзья-любовники, живущие каждый у себя и встречающиеся тогда, ког¬да им обоим этого хочется, — да. Но этот вариант, по-видимому, не пришел в голову Владимиру Ивановичу, как не пришло в го¬лову и то, что его экс-возлюбленная сумела избавиться от вредной привычки даже без помощи нарколога.
—А я и не собиралась говорить с тобой о свадьбе, — заметила она, с трудом удер¬жавшись от желания закатить хороший скандал. — Я только хотела сказать тебе, что мы давно не виделись. Но если я поме¬шала или тебе уже безразлично, что со мной происходит, тогда извини. Больше я тебя тревожить не буду.
Что в дальнейшем происходило в жизни Наташи, к данной истории не относится, поэтому могу рассказать только один эпи¬зод, который все-таки поставил точку в этом романе. Поздно вечером в квартире Наташи зазвонил телефон, сняв трубку, она услышала голос Владимира Ивановича, мяг¬ко говоря, не вполне трезвый:
—Что ты наделала? Никогда тебе этого не прощу. Ты разбила то, что могло быть таким прекрасным. А теперь я не могу жить без тебя, а с тобой — тем более.
...Владимир Иванович так до сих пор и не женился.


Рецензии
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.