Ошибки надо исправлять. Собака-друг, а лошадь-воро

                (из серии набросок к будущему роману)

Друзей с детства Николая и Сергея на службу призвали вместе, в один день. Попали на Флот. Им посчастливилось все долгие четыре года неразлучно служить в одном подразделении сурового Северного Флота. Демобилизовали их в середине декабря, тоже вместе, в один день. К возвращению матросов все было подготовлено в лучшем виде. Заранее сварили густое деревенское пиво, приготовили крепкие напитки. Подстатился субботний день, поэтому праздник был отмечен широко, всей деревней. 
               

              Собака – друг, а лошадь – ворог

Рано утром Николай поднялся с кровати, натянул брюки, и прямиком на кухню. После вчерашней анисовки и выпитого пива в горле и во рту всё пересох¬ло. Зачерпнув из ведра, он большими жадными глотками опустошил ковшик.
- Что ты сырую воду пьешь?! Я сейчас самовар поставлю, – пыталась остановить его Дарья Матвеевна, – и босиком по холодному полу. Надень валенки, но¬ги застудишь.
- Не беспокойся, мать! Мои ноги привычные. Этот пол для них не холодный, а наоборот. За четыре года службы на флоте этим ногам довелось многое испытать.
- Зачем поднялся такую рань?! Еще и бать¬ка спит. Иди, полежи. Отдохни. Сегодня воск¬ресенье. Рассветет, тогда за гостями сбегаешь. Софья с мужем у Ваньки ночуют. Иринью с Егоркой опять позовешь, Палашку с Архипом. Поси¬дим. Мы чаю с пирогами попьем, вы – хлещите свое пиво. Для того и сварено...
- Николай! Принеси и мне ковшичек. Во рту сушит… – раздался из спальни голос отца, Захара За¬харовича.
Зачерпнув из ведра, Николай прошел в спаль¬ную комнату, откуда через минуту раздался сердитый голос отца:
- Что ты мне принес?! Воды?! Я же пива про¬сил. Какой ты бестолковый!
- Сколько ни пей, а похмеляться всё равно водичкой будешь! – смеясь, подметила Дарья Матвеевна, – Николай сам ковшик холодной воды выдул, думал, что и тебе водички хочется.
    Исправляя свою оплошность, Николай вернулся на кухню. Вылив воду обратно в ведро, из бочки нацедил полный ковшик шипящего пенящегося пива. Чтобы не расплескать – отпил пару глотков, остальное – отнес отцу. С величайшим наслаждением, смакуя, маленьки¬ми глотками выпил Захар Захарович содержимое ковшика. Довольно покряхтел.
- Всяк пьет, не всяк кряхтнет! – пошутил Николай.
- Напиток богов! А рано утром, после хорошего застолья, он приятен вдвойне. Времени-то сколько?
- Скоро семь.
- Пора раскачиваться... Уж больно крепка была анисовка...  Умнейший мужик пиво приду¬мал. Сразу полегчало. Сейчас еще ковшичек опрокину, и сходим с тобой на конюшню, благо она рядом. Лоша¬дей напоим, клеверного сена в ясли бросим, пока мать на кухне занимается. Поможем ей свою скотину накормить. А потом можно и снова за стол садиться... Сегодня воскресенье!
Быстро управились с колхозными лошадьми и намеченные работы по хозяйству закончили перед рассветом.
- Николай! Возьми-ка деревянную лопату, по¬чисти заулок от снега. Перед крыльцом я вчера вычистил, а сегодня здесь надо порядок на¬вести… – предложил отец.
- Батя! А можно потом Воронка (колхозного племенного жеребца) щеткой почис¬тить? Уж больно я по лошадям соскучился.
- Почему бы и не почистить?! Меня позовешь, когда рассветет. Я сам выведу жеребца на улицу. К тебе он еще не привык, невесть что натворить может.
- Ничего, я же свой! Собаки меня, почитай, сразу признали. Думаю, что и Воронок признал.
- Запомни сынок народную поговорку, – подметил Захар Захарович, – что собака – друг, а лошадь – ворог. Собака, она чутьем определяет свой ты, или чужой, а ло¬шади – время нужно, чтобы освоиться с новым хозяином.
- Батя, а ворог – это враг, что ли?
- Нет, не враг, а просто ворог. Так в народе говорят: собака – друг, а лошадь – ворог. Думаю, поговорка напоминает, что с лошадьми нужно поаккуратнее обращаться, особенно с такими, как наш Воронок. Да и Пегая в обиду себя не даст. Рабочие лошади – другое дело. Они спокойные.
Вычистив снег, Николай присел на здоровенный чурбан для колки дров, смахнул со лба пот, закурил.
- Привет, служивый! Умаялся? – услышал он голос подходившего старшего брата Ивана, – в самый раз хмель зимой лопатой на снегу выгонять, а летом – на сенокосе.
- ЗдорОво, братан! Садись, покурим.
- Батя дома?
- Где ж ему быть?! Конечно дома.
- Тогда лучше в дом зайду. Ковшичек пива выпью, вот тогда и покурим.
    – Напомни бате, чтобы пришел на конюшню, Воронка вывел. Я туда пойду, здесь рядом.
    – Сам боишься?
- Да не боюсь! Батя подсказал, что Воронок может испугаться. Он еще ко мне не привык. Я его сегодня утром напоил, сена дал, а сей¬час, для более близкого знакомства, хочу щеткой почистить.
- Хорошо! Подскажу, – кивнул Иван и направился к дому.
- Не нужно мне подсказывать, – послышался с крыльца голос Захара Захаровича, – сам иду. Ванек, заходи в дом, выпей пива и под¬ходи к нам. Перекурим, пока бабы на кухне закуски готовят.
Захар Захарович прошел на конюшню, а че¬рез минуту вывел на улицу Воронка. Жеребец, гордо приподняв голову, спокойным шагом двигался вслед за хозяином, но, увидев Николая, резко остановился.
 – Свои! Свои! – похлопывая Воронка по крутой шее, приговаривал Захар Захарович, – не тревожься! Свои! Свои!
Жеребец, несколько успокоившись, медлен¬ными шагами двинулся с места, настороженно поглядывая на Николая. Выйдя на середину расчищенной от снега площадки, конюх остановился, поглаживая Воронка, тихо проговорил:
    – Вроде всё в порядке. Успокоился... Подхо¬ди, Николай, потихоньку ко мне, погладь его.
    – У меня горбушка хлеба есть.
     – Не возьмет он от тебя.
- В загородке брал, возьмет и сейчас. Мы с ним утром уже подружились. Так Воронок?... – с этими словами Николай вытащил из кармана полу¬шубка хлеб, показывая его Воронку, стал при¬ближаться.
- Спокойно! Спокойно! Свои! – приговаривал Захар Захарович.
Почувствовав приближение мало знакомого человека, Воронок задрожал, резко развернулся и обоими задними копытами молниеносно вдарил Николаю в правый бок, дико заржав, вскочил на дыбы и, чуть не вырвав конюху руки, стре¬лой метнулся в открытые ворота конюшни.
Отлетев метра на четыре, Николай ухнулся в свеженасыпанный сугроб, непонимающе хлопал глазами. Неподалеку от него, вытянув руки вперед, молча, недвижимо лежал отец. Первым "пришел в себя" Николай:
- Батя, жив?
      Ответа не было.
- Батя-я-я-я!
- Какого хрена орешь на всю деревню?! Сам-то как... – поднимаясь на ноги, зло проворчал За¬хар Захарович.
Николай, видя, что с отцом ничего серьезной не произошло, да и сам, вроде, цел, уже задор¬но прокричал:
    – Вот это знакомство! Видать, не вспомнил меня Воронок! Ну, ничего! Буду теперь почаще подходить к его загородке, авось привыкнет. Батя, может быть мне сначала с Пегой позани¬маться? Та должна быть спокойнее.
- Попробуй. Моли богу, что Пегая не видела, как тебя Воронок угостил. Имей в виду, что она во всем копирует Воронка. Если видела, тогда жди и от нее такого же подарка. Рано ты к нему подходить надумал. Недельки две покормишь, попоишь, не выпуская из загородки – может быть всё и образуется. Не расстраивайся, но запомни собака – друг, а лошадь – ворог. Теперь-то понял, что это такое.
- Понял, батя, понял!
- И я тоже понял!
- Воронок мне очень даже справно разъяснил. Главное – доходчиво! Не понимаю одного: как я мог на такое расстояние отлететь... Однако, Воронок молодец: ударил мягко, костей не поломал. Как будто приподнял меня обеими копытами и швырнул в сторонку, чтобы я не мешался у не¬го под ногами. Может быть, этим самым он и дал понять, что такое ворог. Враг сделал бы сов¬сем по-другому...
    – Мужики! Может быть, в чем помощь нужна? – спросил подошедший Иван, – али покурим? Чего, Николай, в сугробе сидишь? Сядь на чурбак.
   Конечно, на чурбаке сидеть удобно, но мне на сугробе как-то привычнее.
  – Слушай больше! – вмешался отец, – думаешь, он по собственной воле сидит на снегу? Как бы ни так! Воронок его туда посадил. Красивый был удар! Взгляни на следы...
Внимательно осмотрев следы, Иван подметил:
- Неудачно для тебя сегодняшний день начался. Видать крепко Воронок подцепил. Кости-то целы?
- Вроде целы.
- Ну, если кости целы, тогда синяки заживут

.
                (продолжение следует)