Тоска

Тоска-это, когда завтра утром нужно идти в детский сад и нет никаких шансов остаться дома, а там липкая каша, потемневший яичный желток и противные стульчики с облупившейся краской и мерзко пахнет хлоркой. И шкафчик для одежды с кривой грушей на дверце и тихий час и заберут позже всех, тоска.
Или завтра в школе объявят оценки за контрольную по математике, ты знаешь, что написал плохо, а сегодня ещё ничего не случилось, но уже тоска.
Или ждёшь результата анализа, какой-то там биопсии, и на хорошее не надеешься, сегодня ещё условно здоров, а завтра, скорее всего, нет, уже за чертой, тебя заберут, поведут и что-то с тобой сделают. И ничего от тебя не зависит, ты такой же маленький и беспомощный, как будто завтра в детский сад, с самого утра, на весь день.
 А пока диагноз ещё не подтверждён, хотя, конечно, всё  ясно, я иду по Невскому, вполне симпатичная женщина, похудевшая, полегчавшая, новой походкой, на каблучках. По Невскому приятно идти на высоких каблуках, в новом пальто и с новой стрижкой.
Сегодня я ещё иду по Невскому, завтра, может быть, уже не смогу, я сегодня иду.
У Гостиного толпа милиционеров, пузатые мужики с мутными глазами. Почему они все такие пузатые? Здоровые, небось. Аппетит хороший. Борщи наваристые едят, пью пиво. Их женщины-милиционеры, все как одна перекрашенные блондинки, с диким  макияжем, в неуклюжих тулупах, мини-юбках и сапогах, курят сигареты, по девичьи собравшись в стайку, бросают на асфальт окурки, "эх, окурочек с красной помадой".
 
Ждут митингов, народных волнений, терактов. Кто-то молодой погиб недавно от взрыва, молодой, здоровый. А я вот, больная, иду себе на каблучках. Жалкие такие мысли, тревожные и жалкие...
Старушки с трясущимися головами гордо держат портреты Сталина, куда же без НЕГО?
Две старушки и четыре  мужика, лет сорока, оплывшие какие-то, потраченные молью и жизнью. "Сталин спас народ в войне!" Захотелось подойти и плюнуть, вырвать из старческих цыплячьих рук ненавистный потрет. Побьют, конечно, может мне это и нужно, чтобы меня кто-то побил... Опять глупости в голову лезут.
Иду дальше. На Невском, конечно, хорошо. Девушки красивые, магазины. Всегда особый, праздничный дух.
У собора Св.Екатерины художники продают картины. Монашка беседует с каким-то потрёпанным типом:"Ты приходи в храм, я тебе деньги дам на баню, помоешься и приходи". "Пропью я, матушка деньги-то..." Монашка вздыхает и крестится.
В храм я не пойду, если есть Бог, то где-то не там, где-то рядом, но не там.
Щиплет глаза, хочется плакать, себя жалко. Терплю.
Я симпатичная, стройна иду по Невскому на каблучках, по каменным плитам.
" Вы ещё не были на пасхальной ярмарке? Тогда Вам - туда, в подвал храма,"- тронул меня за рукав какой-то парень с жиденькой бородкой в круглых маленьких очках. Нос картошкой и юношеские прыщи.
Иду в подвал. Там, оказывается, красиво. Захоронение какого-то вельможи за ажурной решёткой, каменные своды, старинные люстры. В подвале пахнет потом и свечами. Дебилы и дауны поют, водят хороводы, продают свои картинки и поделки:вязаные носки, браслеты из бисера, пасхальные яйца.
"Покупайте! Налетайте!"- кричат они басом и фальцетом. Наивные добрые улыбки и слюнявые рты.
Женщина с лицом усталой Мадонны и покрывалом на седых волосах объясняет мне:" Там мой сын. Мы вместе , рисуем, поём, так нам легче. Сейчас деньги собираем, хотим в Москву поехать". Вечная русская тема, три сестры:"В Москву! В Москву!" Жертвую, конечно, деньги."Когда творишь милостыню, пусть левая твоя рука не знает что делает правая".Мне почему-то хочется, чтобы женщина видела, сколько денег я положила. Опять постыдная мысль.  Какая разница, я их больше никогда не увижу, да и меня вряд ли скоро кто-нибудь увидит.
Выхожу на улицу. Весна, шумный Невский, один из последних дней на этой Земле.