Мой Юг

Сочинение на тему «как я провел лето» в одно слово - «ОХРЕНЕННО». М. Задорнов.
лето 2009 г.
Кризис, господа, по полной. Я осталась без работы, а на юга хочется, привыкла. Вот тут мне и вспомнились Ахтари – Азовское море – маленький городок моего детства, где дорога к морю проходит через ягоды шелковицы и жердели под ногами, где летом – обязательно солнце и жара, а не дождь и промозглый холод, где воздух пахнет только так, по-Ахтарски – зрелым хлебом, подсолнухом и лотосами с лиманов, и где на небе золотыми крупными звездами над тобой висит ковш Большой медведицы – висит только там и только так, как больше нигде.
Исполненные светлых ностальжи – чувств, садимся в поезд. Плацкарт отметает эмоции, оставляет реальность. «Трясясь в прокуренном вагоне…» - это не про нас. Наш вагон был проспиртован. Наша минералка бросалась в глаза, пугая невинностью. Пить народ начал еще до отправления, даму напротив, сопровождающую двоих детей, заботливые провожающие мамаши этих же детей напоили так, что она проспала до обеда следующего дня. Причем было ощущение, что детей тоже напоили – двое суток они скакали по полкам, не пропуская третью – багажную, прилипая к ним, как человек-паук, у которого иногда заканчивался запас клейкой паутины – и тогда они по очереди с глухим стуком падали на столик между нижними полками, легко вскакивали и снова, по-энеджайзеровски продолжали скакать, изредка прерываясь на сон.
Пассажиры вагона сдруживались между собой с той легкостью, с какой один выпивший человек начинает доверять другому, тоже выпившему. Для всеобщего глобального сдружения мешали стеночки, разделяющие купе и места, они немного затрудняли и так нелегкое заплетающееся общение, поэтому более близкие, можно сказать – приватные беседы велись в объединенных ячейках: купе + две боковых. Сижу, прислонившись спиной к стене, читаю любимые рассказы Бредбери.. Дети – Тарзаны скачут. За стенкой – ребята и дальнобойщик с женой. Рассказы по сравнению с беседой за стеной – сочинения начинающего школьника – фантаста.
Дальнобойщик: как же я устал от дорог…
Один из ребят: а я что, мне денег не жалко. Она (ик) говорит – дай мне шесть тысяч. А я (ик) даю двадцать. У меня характер такой. Сказал (ик) – как отрезал….
Дальнобойщик: ты мужик, Коля! Я тебя уважаю!
Жена дальнобойщика: он не Коля, он – Саша.
Дальнобойщик: какая разница. Все равно уважаю…
Саша (который не Коля): а я как скажу – так и будет (ик). Я денег еще дам. А она (ик) – не ценит.
Дальнобойщик: Коля, а давай я тебя со своей племянницей познакомлю. Она – знаешь какая!
Жена дальнобойщика: он не Коля, он Саша.
Дальнобойщик: а какая разница. Она у нас такая.
Саша (который не Коля): и ведь не ценит. И не надо (ик), я ей еще двадцать дам….
Дальше продолжается диалог дальнобойщика и Саши, которого дальнобойщик по прежнему зовет Колей, но этот диалог…. Ну, как сказать – это опять же два монолога, причем никто никого не перебивает. Понимаю, что пережито у обоих немало и рассказывать они будут сами себе долго – врубаю плеер на полную громкость (Кипелова) и засыпаю, свободная от чужих откровений и диких безумных идей.
На утро у счастливых бабушек, торгующих картошечкой, малосольными огурцами, пирожками и пивом – все вырвано из рук и утащено в вагон. Боже, дай пережить еще одну ночь…. Темно, храп и сонные всхлипы. Отодвигаю занавеску – звезды на черном бездонном небе как крупный золотой горох. Я вижу небо Юга. Мои родители всегда называли Ахтари - Югом, и где бы мы не отдыхали, на каких бы морях – океанах не бывали – поездка в Приморско-Ахтарск всегда называлась: поехать на Юг. И вот я смотрю на это звездное небо – небо Юга – говорю я про себя, я пробую на вкус эти слова из детства – я еду на Юг. И в эту ночь мне не уснуть.
Я волнуюсь, я еду в городок, где не была – о боже – сколько лет, узнаю ли я его? Примет ли он меня?
Проводница подтвердила – все будет не просто, забыв сообщить нам о нашей станции. «Та я же ж сказила б после» - видимо, после того, как мы отъехали. Но я узнала – после стольких лет! – эту станицу, выскочила из поезда, сшибая сонный народ безумно тяжелым чемоданом «с тряпочками и туфельками» - и тут же попала в ласковые руки водителя, который дорогой рассказал нам, что машина куплена на наследство тестя, «вот огромная ему благодарность за это, царствие ему небесное, дай бог ему здоровья», заставляя нас от смеха сползать на пол. Кстати, потом, отвозя нас назад, он позвонил, и попросил забрать ключи от машины, пока он в море покупается – не зная нас и нашего номера в гостинице. Просто душка!
Мы в Ахтарях. Мой родной – как я могла забыть – запах хлеба, немного запыленного сухим жарким ветром с дорог, пирамидальные тополя и крик голубей: «водич-ки, водич-ки….». Нас встречают, провожают в номер-люкс. Это люкс по-Ахтарски: холодильник «Минск» высотой по пояс, с неморозящей морозилкой, душевая без шторки (полотенца на утро горничная поднимает с пола, расправляет и вешает на крючок), сплит-система, жуткая снаружи габаритами…. Вобщем, самый лучший номер. Зато – все нас знают. Ключ с увесистой деревянной колобахой сдаем на…. Ну, типа – рецепшен – там все записывают в толстых амбарных книгах, так как компов нет, как зарядить плеер – непонятно не только нам, но и персоналу в принципе. Зато – ночью дверь отпирает заспанная злая бабушка, строго вопрошает: «ты из какого номера??!» и «когда вернесси?» и благополучно ложиться спать. Вернувшись, будить ее нужно минут 10. Вот такой сервис.
Ох, мой родной городок, как же тебе не идет мимолетная улыбка на лицах, которые настолько огорчены, что мало приезжих – что злятся на тех, кто приходит…. В этом городе характер есть даже у мух, и не надо с ними шутить… Лежим на пляже. Идет бабушка, продает семечки. Ника (доча) спрашивает деньги, достаю сотню. Бабулька заявляет, что сдачи нет и тоном воспитательницы в колонии для несовершеннолетних, не терпящим возражений, командует Нике: «девочка, сбегай в магазин, разменяй.» Ника оборачивается на набережную, понимает, что бежать ей фиг знает куда – и с видом потерпевшей отказывается – в другой раз, извините. Бабулька поджимает губы: одна ты тут такая, можно подумать… Мы в ауте.
Зато – по утрам Ника ходит пить кофе, в единственно открытую в то время кафешку. Берет кофе, врубает музыку – и так на пол-часа в безлюдном кайфе. В одно утро вместо продавца подошла хозяйка кафе: кофе нет.
Ника: ну, тогда чай…
Продавец ставит чайник, прощается с хозяйкой, шепотом: Уехала? Давай, я тебе свой кофе сделаю? Чай по утрам пить вредно. Сахарку подсыпать?

Мои Ахтари… Так неожиданно на центральной улице вырисовывается спорт – бар. Название – «Зенит». Кому это пришло в голову, ведь у них в футболе есть своя команда – «Кубань». На пляже – мальчишки собрались играть: кто «Спартак», кто «Рубин»? на счете 11:15 девочка-судья в розовых штанишках и с золотыми кудряшками с криком: "Ягора, пошли, ужин ждет" - развела встречу команд. Ни «Спартак», ни «Рубин» - не знали такого счета.

Мои Ахтари похожи на родную тетушку, к которой мы приехали погостить, мы говорим на одном языке – но не понимаем друг друга. Обедаем в какой-то забегаловке, да простят меня местные жители – кафе. Заказываем блинчики с творогом. Ника кусает – начинка – мясо. Сообщаю девушке – мы заказывали с творогом. Из кухни выбегает изумленное создание со словами: а что получилось?
Заходим в магазин у гостиницы. В этот день в ресторане у нас гуляли свадьбу, подвыпившие гости периодически выскакивали наружу, как чертики из табакерки. Перед нами делал покупки парень, один из гостей – чупа-чупсы разных цветов, видимо для конкурсов, конфетки, жвачки. Он расплатился и замер в размышлениях в стороне. Мы купили мороженое, за нами подошел пожилой мужчина, и тут этот гость отмерз со словами: отец, извини…. Мне две агуши… прости, отец, там такие ребята – просто порвут….
Мы вышли, покатываясь от смеха, увидев на крыльце ребят в костюмах – поняли, и правда, порвут без агуши.

Мой Юг, видимо, так же готовился к нашей встрече, как и я. Жара за 40, горячее мелкое море… Однажды пошел дождь. Я так удивилась, что пошла купаться. А нырять в горячую воду, выныривая под короткую морось дождя – это, оказывается, так прикольно! Наверное, так же, как находить у себя в номере по утрам разных насекомых – от мокриц до огромных жуков. У мокриц были выдернуты лапки, одна за одной, один жук был утоплен, второй погиб в ацетоне – Ника почувствовала себя биологом-патологоанатомом. Больше к нам в ванную никто не заползал.
Вот такие они, мои Ахтари, гордые и независимые, со своим характером и настроением. Как и мои бабуля и дедуля, царствие им небесное. Что сказать? – спасибо кризису, иначе я бы и не подумала поехать сюда, в мой город детства, на мой Юг.