Пляж

                Пляж


     Пляж  был пустынным и неприбранным. Повсюду валялись  ветки,  коренья переплетённые тиной и водорослями  бурого цвета.  Море  освободилось от ненужного  мусора и выплеснуло всё это на  узкую полоску  песчаного  берега, как  нечто инородное для него. С моря дул  прохладный порывистый  ветер,  который  основательно  по-хозяйски  шнырял  по  пустынному  пляжу,  нагоняя  волну за  волной на  гравий, на  песок,  оставляя  исчезающую  белую  пену.

     Пену,   похожую  на ту,  которая получается  при стирке   белья на стиральной  машинке.  Её  было   предостаточное  количество.  Она  напоминала   пену,  которая остаётся когда проливается  на стол  шипучее  шампанское.  И судя  по  всему,   здесь всё - и деревья, и кусты, и камни  ни чему  не удивлялись. Это  было для  них  обычной  знакомой вещью. Только  мне  позднему  посетителю  этого  пляжа  здесь  всё   было  в диковинку и непривычно.

     Там  где  я  жил, где обитался,  где  встречал   каждое  утро в своей  жизни,  не было череды этих  бесноватых зеленоватых  волн с белыми  гребешками   из  пены.  Не было  этого  прибоя  с  ритмичным  глухим шумом   волн.  Здесь на Черном Море в эту  зимнюю пору  было  довольно  прохладно  и  сыро. Температура  воздуха  была около  семи - десяти градусов тепла. И сама  вода  солёная  и противная,  была  около 12 градусов по Цельсию.  Температура  не бог весть какая  низкая,  но  вполне приемлемая  для купания  для нас сибиряков.

     В  Сибири в самую жаркую пору  именно  12  градусов  были привычной  температурой  воды для  жителей  сибирского  края,  вдали от моря, в краю сосновых  и кедровых  лесов, на сопках  гор, на  берегах  рек и речек.  Здесь же,  на берегу моря  в  феврале месяце, на  его исходе, когда остаются считанные  дни до мартовских праздников,  для  коренных  здешних жителей  было  довольно  уныло и даже  тоскливо. 

     И  каждый  метр  пляжа  хранил  звуки веселья тех  далёких горячих  летних деньков.  В летнюю пору  здесь  бывало шумно   и весело. Здесь по песку   дефилировали словно  по подиуму  красивые стройные  молодые особы   в узких шнурках–плавочках, и  в тесёмках-полосках   ткани,  еле  прикрывающих  ещё неразвитые девичьи груди. Сейчас   здесь было пустынно и тихо.  Одиночество  серой невидимой  тенью бессмысленно  слонялось по пляжу, словно  неприкаянный отрок и  медленно  передвигалось в поисках  общения с человеком.

     Я  видел  эту особу одиночество и оно  представлялось  мне  старой чопорно одетой  дамой  с непременным  атрибутом старости,  пенсне на  носу, с зонтиком  и с длинным плащом накидкой.  В каждом краю  обитается  своё особое одиночество, одетое  в свои национальные  одежды и платья, со своими  вещами  и предметами быта.  Некоторые из  них  бродят с зонтами, некоторые с  тросточкой или   с  деревянной  палочкой. 

     По иному,  в эту унылую  пору,   на  этом  пустынном   пляже  течет  время.  Летом  же,  в  жаркий  весёлый  денёк  оно летит,  как  быстрокрылая птица чайка  над волной, весело и  шумно. А сейчас в  зимнее  время оно  ползёт, ползёт как черепаха  по песку.

     Море  очистилось  от ненужного хлама, стало намного чище и светлее. И несмотря  на  это,  на  унылую серую  красоту в эту пору, пляж  хранит  где-то там, в  толще  песка  завязшие   остатки  прозвучавшего  смеха, остатки  прозвучавших,  брошенных  фраз,  признаний в любви и томных  загадочных  взглядов  жеманных кокетливых  красавиц,  их  улыбки  и  всплески  эмоций,  беззаботной  беспричинной  радости по  поводу и без повода, свойственной только  молодости. 

     Уходят с пляжа  одни, приходят другие. На  смену им  приходят  на этот  пляж  иные  девушки, другие  более  юные  особи,  более  загадочные, полные  обаяния и  волшебных чар.  Такова  жизнь. Иногда  она  как серая полоска пляжа, иногда как полоса прибоя, бурная рокочущая  и волнующая.   

     И к  этому  ритму жизни  пляж  давно привык.  В  эту пору  он  просто дремал,  слушая  завывания и шум  одинокого  ветра.  Пройдёт  эта  ветреная  пора  и настанут  тёплые  ласковые  дни  лета, дни весны  и   осени, и  этот  зимний  сон  останется,  как  короткая ненастная  ночь, длиною  в два  месяца. Пройдут  они и вновь  будет на пляже  веселье.

     Будет  царить  суета  и шум.  И вновь на пляже,  как на  лежбище  котиков  на песке будут лежать  молодые, красивые  тела. Здесь вновь будет по ночам свершаться таинство безумной  любви, различные страсти. И вновь будут  звучать слова   обожания и восхищения, будут звучать комплименты, будут звучать шутки  и  лирические песни,  будет  звучать музыка, будет кипеть жизнь.  А  сейчас в эти часы  пляж  тихо дремлет. Дремлет эта   узкая полоска, шириной в четыре-пять  метров  из  песка и гравия, впитывая  пену  из  набегающих волн.
 
     Я, конечно, мог бы  нырнуть  в эту  зелёную толщу волны. Мог бы попробовать на вкус соль  моря,  мог бы,  но не буду. Так как  нет у  меня  настроения,  нет особого  желания,  да и не с кем  плескаться  в этой воде,  шуметь  и сходить с ума от  веселья.  Пусть уж  спит дремлет  этот древний  пляж, в эту  унылую зимнюю пору  и досматривает  в своих снах  прекрасные  моменты из прошлой  жизни, когда высоко  над  головой зависает  раскалённый круг  солнца, когда лёгкий ласковый бриз нежно  щекочет кожу и ворошит волосы.