Глядя на поплавок

                -4-
 
  Запыхавшийся Маркос появляется, когда посадка в автобус уже началась. Сине красный бодиарт на пол его лица фингалом не назовешь. Перебравший брат отметился. По этой причине Маркос ночевал у тетки и на автовокзал прибежал голодным. Его заметно знобит.
  - Дай пожевать что ни будь.
  Но от бутерброда почему-то отказывается и еще до отправления автобуса засыпает с отломанной коркой ржаного хлеба в руке. Я как предвидел такой вариант – еды взял на двоих, еще и сырой картошки накидал на дно рюкзака почти два кило.
  От автобуса  к месту рыбалки почти два километра.  Бежим, что бы согреться.
  Пока готовлю снасти, прикармливаю рыбу, Маркос собирает хворост для костра.  Первых карасей ловлю я. Приятелю некогда – следит за огнем и завтракает нашим обедом. К обеду он уже запек всю картошку и засыпал золой дюжину карасей, завернутых в листья лопуха и обмазанных глиной.
  Показываю и рассказываю, как и на что ловлю, как наживляю, как прикармливаю. Но глаза Маркоса на противоположном берегу. Там живописно полощет  в воде ветвями ива. Дерево огромное, с раздвоенным стволом и охапками омелы, раскачивающейся в такт порывам течения.
  Поплавок его удочки надежно повело в сторону, несколько раз притопило …
  - Ну, давай, клюет ведь…  Подсекай …
  Маркос останавливает мой азарт жестом ладони и затем пальцем к губам. Он снова наблюдает. Красный столбик поплавка торжественно движется вдоль стены камыша, но его больше интересует отражение – красный пляшущий зигзаг танцует Болеро в какофонии отражений желто зеленых кардиограмм стеблей. Лишь четвертую поклевку Маркос отрабатывает по всем правилам – ему просто некуда было деваться. Почти килограммовый карп надолго утопил объект его наблюдений.
  Обедаем лежа животами на еще не прогретой жадным весенним солнцем земле. Перепачканные в золе, веселые, прокопченные дымом и купающиеся во временной, но такой полной свободе.
  С земли взлетаем, как ошпаренные – моя удочка, скользнув по рогулине упорно ползет, подминая верхушки прибрежной растительности. Красавца карпа выуживали невероятно долго. В нем около пяти килограмм, он устал и лениво зевает мясистыми губами. Маркос задыхается от счастья, осторожно касается пальцами золотистого отлива на брюхе и удивленно рассматривает усы рыбины. За этим занятием нас застали два мужика, припарковавшие рядом свой «москвич» к вечернему клеву. Они спешно разматывают снасти, завистливо поглядывая на нашего красавца. Слово за слово, разговоры о клеве, погоде, скорости течения, предлагают остаться до темна – отвезут в город. Мы конечно же соглашаемся.
  Быть может, в тот вечер я и заметил эту его привычку – подолгу принюхиваться к запаху не раскуренной сигареты. Пока наживлял и закидывал, сигарету держал в губах, а после снова свободной рукой дразнил ноздри.
   Мы выхватывали серебристых карасей из мутного ленивого потока. Мне очень хотелось поймать еще одного такого карпа – так проще было бы разделить улов. Но Маркос отказался брать рыбу. Домой идти он не собирался, а тетка до жути ненавидела возиться с рыбой.
  Его прорвало. Он рассказал о семье. Сестра после работы забегала ненадолго и исчезала на всю ночь. Где и в чьих постелях она ночевала – никого в семье не волновало. Она единственный человек, кому удавалось безнаказанно отобрать деньги у вечно пьяного большинства семейства - что бы оплатить «коммуналку» и приберечь на те дни, когда «в холодильнике мыши с голоду вешаются». В двух комнатах их старенькой «малометражки» Марк не имел постоянной постели, не говоря уже о собственном закутке, что бы хранить краски, кисти, книги. Когда брат приводил подругу, парень уходил спать на полу в комнате родителей. И лишь с наступлением у сестры месячных ему удавалось спать рядом с ней на ее диване. В такие дни она, словно ураган врывалась в квартиру, устраивала всеобщий «разгон». Бездельник старший брат уходил «к своим шлюхам» и в доме на несколько дней наступало затишье.
  Временами, особенно перед большими религиозными праздниками и во время главных постов в головах семейных собутыльников наступало просветление. Квартира убиралась, стиралось белье, мылись окна. А после все вновь скатывалось к запойному состоянию.
  У Маркоса были деньги. Ему удавалось подрабатывать в самых немыслимых местах, но так как держал он свои сбережения у сестры, то взять мог не сразу, да и не всегда. Попробуй найди сестренку, если ее зачастую забирают после работы прямо с проходной.
 
  С рыбалки вернулись поздно. Мужики отвезли по адресам.
  Всю следующую неделю Маркос на занятиях рисовал поплавки, крючки, камыши и толстых упитанных карпов. Неслыханно. Даже преподаватель живописи, внимательно рассмотрев начатую морду карпа, посоветовал закончить рисунок. К концу занятия весь класс, затаив дыхание, рассматривал живые глаза, мокрые губы и прилипшие к губам усы. Даже в карандаше карп выглядел настолько живым, что казалось, вот-вот шевельнется жаберная крышка. Единственный видимый глаз казался наполненным слезой.
  - А с ночевкой ты ездишь? – Маркос в сухомятку давится булкой с маком, пока мы проходим отрезок пути до того места, где расстаемся почти каждый день.
  - Летом. Для ночевки нужны два свободных дня – это, как минимум. К тому же летом тепло – меньше одежды приходится брать.
  - Да-а-а… Скорей бы лето.