Хирурги тоже люди глава четвертая

    ГЛАВА  ЧЕТВЕРТАЯ
Рамсул Гамзатович  просматривал свежую прессу. Он всегда начинал утро с чтения местных газет. Центральной темой номера всех изданий был финал конкурса красоты развлекательного комплекса «Зашибись». На первых страницах красовалось фото победительницы – Люси Орловой. Рамсул отодвинул  газету немного в сторону и залюбовался фото.
- Хороша девица! – Сказал вслух Рамсул. -  Где только такие красотки водятся? К нам-то все крокодилиц везут. Знал бы, что такую кралю в «Зашибись» подцепить можно, непременно вчера бы поехал. А то провалялся весь вечер на диване. Как бездарно потрачено время! А счастье было так возможно…
В ординаторскую зашел интерн Дима.
- Димон, зацени?  – Рамсул сунул фото  парню под нос. – Супер, да?
Дима был самым настоящим ботаником – очки с толстенными линзами в роговой оправе, серьезный вид.  Интересовался только хирургией и электроникой. В свободное время читал все подряд – типичный книжный червь. Кроме всего прочего, был очень занудным. Всех докторов просто достал своими умными речами и пространными рассуждениями. Девчонки иногда «западали» на его внешность – рост баскетболиста, карие глаза, каштановые волосы, греческий профиль. Но пообщавшись немного, не выдерживали занудства и бесконечных разговоров о больных, и ретировались. Находили кого попроще. Димона это вполне устраивало – ему было жалко тратить время на противоположный пол. Еще столько книг не читано!
Дима указательным пальцем водрузил на место сползшие на кончик носа очки и внимательно всмотрелся в фотографию.   
- Я бы не сказал, что фото супер, - серьезно начал он.-  Ракурс не очень удачный, фон размыт. Печать тоже плохого качества. Не знаю, чем вы так восхищаетесь, Рамсул Гамзатович.
Рамсул  с удивлением посмотрел на интерна.
- Димон, ты вообще видишь фото или сквозь него смотришь?
Сам-то он на фото заметил только соблазнительные формы девушки. Как и подобало настоящему армянину, Рамсул был отъявленным ловеласом и истинным ценителем женской красоты. Ему с легкостью удавалось покорить любое женское сердце – от пионерки до пенсионерки.
Хирургу было тридцать пять. Все вокруг  считали его завидным женихом. Он и сам был согласен с этим суждением, поэтому  не спешил связывать себя узами брака.  Он тщательно следил за своей внешностью. Трижды в неделю «тягал» железо в фитнес-клубе, по утрам совершал двухчасовую пробежку. Занятия спортом не прошли даром. Рамсул мог дать фору любому культуристу. Его фигура атлета вызывала зависть даже у отъявленных «качков». Сквозь больничный халат можно было разглядеть накачанные бицепсы и трицепсы.
Всегда аккуратно подстриженные и уложенные волосы цвета вороного крыла покрывал густой слой лака. Проникновенный взгляд темно-карих глаз, над которыми нависали аккуратно выщипанные брови, свел с ума не одну красотку. Волевой подбородок и орлиный профиль делали его похожим на киногероя. Руки вообще были фетишем Рамсула. За ними он ухаживал с особой тщательностью. Дважды в неделю  делал маникюр, по утрам наносил увлажняющий крем, по вечерам – питательный. Во время дежурств, когда выдавалась свободная минутка, делал масляные ванночки для укрепления ногтей. Поначалу это шокировало коллег. Потом привыкли. Некоторые даже заразились «ногтевой болезнью», и  тоже стали посещать маникюрный салон. Рамсул очень переживал, что ежедневная предоперационная обработка рук все равно делала кожу сухой и грубой. 
- Неужели не могут придумать что-нибудь более щадящее? – Сокрушался он. – Это ж надо  - три минуты мыть руки с мылом, тщательно тереть их щеткой, потом еще три минуты обрабатывать спиртом!
- Что ты хочешь? Без этого в нашей работе нельзя. Дезинфекция рук итак сделала шаг вперед, - всегда отвечали ему старшие коллеги. – Лет десять назад вообще обрабатывали руки по Спасокукоцкому-Кочергину. Метод так и назывался – дубление кожи. В два стерильных таза наливали теплый свежеприготовленный раствор нашатырного спирта. Три минуты мыли руки в одном тазу, еще столько же – в другом. После этого в течение пяти минут обрабатывали кожу чистым спиртом, а ногтевые ложа смазывали йодной настойкой. Или как вариант существовал способ Альфреда. Можно было десять минут мыть руки под горячей проточной водой и пять минут спиртовать. После этого кожа становилась  как наждак. Хоть ножи об нее затачивай.
Рамсул, пытаясь смириться с тяжкой участью,  тяжело вздыхал и продолжал втирать смягчающий крем в кожу рук.
В ординаторскую зашел Александр и заглянул Рамсулу через плечо.
- Во оперативно журналисты работают! Я только вчера вечером принял эту пациентку, а они уже репортаж в утреннем выпуске настрочили, - пошутил он.
Рамсул раскачивался на стуле. При словах коллеги он потерял равновесие и едва не свалился. Он резко обернулся к Саше и пристально посмотрел на него.
- Ты что, шутишь? Эта красотка вчера была у нас в больнице? И ты ее принимал?
- Да, - невозмутимо ответил Саша. – А что здесь особенного? Вчера ж было мое дежурство.
- Ты хочешь сказать, что своими руками ощупывал живот этой прекрасной леди?
- Извини, твоих рук у меня в тот момент не было. Пришлось своими.
- Ты прикасался к ее нежной, словно лепестки розы, коже? Ох, и везет тебе, Санек. А мне так все бабульки с дряблыми животами попадаются. И что у нее? Надеюсь, ты ее госпитализировал? - Сыпал вопросами Рамсул, не давая Саше ответить ни на один из них.
- Нет, я ее отписал. У нее обычные кишечные колики. А с этим, как ты знаешь, не кладут. Тем более у нас сейчас все койки заняты. Даже в коридорах больные лежат.
- Ты вообще не соображаешь. Вип-палата свободна. Неужели ты бы ее в «общак» кинул?- искренне удивился Рамсул.
Подобное равнодушие к женскому полу было ему несвойственно. Поведение коллеги, по его мнению, было просто возмутительным и не укладывалось у него в голове.
- Ты прямо, как Димон стал. Смотришь на прекрасное, и не замечаешь его.
Распахнувшаяся от сильного пинка дверь громко ударилась о стену и прервала беседу коллег.
- Василий, – хором сказали хирурги.
- Картина маслом «опять теща», - добавил Сашка, и они оба расхохотались.
- Смейтесь, смейтесь, пока холостые, - раздраженно, но без злобы ответил Василий.       
С размаху кинул бессменный потертый портфель на стол и грузно приземлился на полуразвалившийся стул.
Василий был ровесником Рамсула, но выглядел лет на пять старше. После того, как отхватил красавицу – жену, совершенно перестал следить за своей внешностью. Жил вместе с тещей, которая была отменной кулинаркой и регулярно подкармливала его пирожками и тортами. Василий был не дурак от души покушать, что не могло не сказаться на его весе. В нем был не один десяток лишних килограммов.  Но для него, в отличие от Рамсула, это не было трагедией всей жизни.
«Хорошего человека должно быть много», - отвечал он на выпады коллег. И многозначительно добавлял, глядя на тощего Сашку, на котором больничный халат болтался, словно на пугале.
« Пока толстый сохнет, худой сдохнет. Так что советую призадуматься».
В тридцать лет Василий начал седеть и катастрофически терять волосы. К тридцати пяти уже забыл об истинном цвете своей шевелюры – то немногое, что осталось, сплошь покрывала седина.
«Не уживаются мои глупые волосы с умными мыслями», - отшучивался он. – «Лучше потерять растительность с головы, чем содержимое головы».
В лице хирурга не было ничего примечательного – вполне заурядная внешность. Ямочка на подбородке, нос картофелиной и чрезвычайно добрые, всегда грустные глаза. Коллегам он напоминал мультяшечного медведя –  этакий добрый увалень. 
У Василия вечно был целый миллион  проблем, источником которых почти всегда была «любимая теща».
  Он жил в двухкомнатной квартире с женой, тещей и двумя  детьми  - четырнадцатилетним сыном Сережей  и четырехлетним Ванечкой. Со своей будущей женой  познакомился в институте. Они учились в одной группе. Еще на вступительных экзаменах  Василий обратил внимание на симпатичную девушку с длинной русой косой. Она выделялась среди всей этой расфуфыренной толпы скромностью и простотой в одежде. Девушка  держалась особнячком от всех. Василий сразу же отметил ее для себя и с первого взгляда понял, что это его будущая жена. И не ошибся. На втором курсе они поженились. Вскоре Танюша родила Сережу и бросила институт. Ради семьи пожертвовала высшим образованием, хотя была одной из лучших студенток. Она так и не осуществила мечту детства – стать врачом. Сейчас  работала секретаршей в частной фирме. Получала чисто символическую зарплату. По  большому счету, Василий был единственным кормильцем в семье. А какой кормилец может получиться из хирурга больницы скорой помощи с окладом в четыре тысячи рублей? Ясное дело, никакой. Василий вечно нуждался в деньгах и был озабочен, где же достать лишнюю копейку. Несмотря на мизерную, более похожую на субсидию по безработице, зарплату, у него и в мыслях не было оставить свою работу. Он просто не представлял жизни без больницы. Операции, бесконечные жалобы пациентов, суточные дежурства, ночные бдения стали для него неотъемлемой частью жизни. Даже в отпуске, спустя две недели, он начинал скучать и ностальгировать по работе. Руки требовали взяться за скальпель. И оставшиеся две недели он маялся и мечтал скорее выйти на работу. Теща постоянно требовала от него взяться за ум и найти другую, более денежную работу. Приводила в пример его бывшего однокурсника Борьку, который оставил хирургию и перешел работать в фирму, занимающуюся распространением лекарственных препаратов. Борька получал сорок тысяч, разъезжал на служебном автомобиле с личным водителем и имел нормированный рабочий день. Словом, работал, как  все нормальные люди, от звонка до звонка. Жена точно знала, что в шесть ноль-ноль муж будет дома. Никаких ночных дежурств, экстренных вызовов в больницу посреди ночи и рабочих выходных. Кроме того, все праздники Борька проводил дома, в семейном кругу. У них же, хирургов, праздничные дни – самое напряженное время. Число обращений возрастает в несколько раз. Кто переел, кто перепил, кто отравился. От пациентов отбоя нет.      
Но Василий, как и все его коллеги, не жаловался. Он понимал, что это и есть настоящая жизнь. Его жизнь. Он бы не смог так, как Борька, в погоне за длинным рублем, переступить через себя. Лиши его возможности оперировать, он бы вмиг зачах. Потерял смысл жизни.
В то же время он понимал, что семью нужно кормить, обеспечить отпрыскам нормальное детство, но ничего не мог поделать. В конце концов, он не для того учился шесть лет в институте, потом еще в течение двух лет проходил ординатуру, чтобы заниматься болтологией, впаривая аптекам и больницам дорогостоящие лекарства. Которые, кстати, не всегда оказывались лучше наших более дешевых аналогов.
Теща Зоя Матвеевна видела, как мучается зять, не в силах изменить ситуацию, но все равно продолжала донимать его. В принципе, с матерью жены у Василия были вполне человеческие отношения. По-своему они даже любили друг  друга. Относись Зоя Матвеевна к нему плохо, Танька бы никогда не стала его женой. Просто у Зои Матвеевны был весьма своеобразный характер. У женщины была безграничная фантазия и изощренный ум, который все время подкидывал новые, безумные идеи. А воплощать эти идеи в жизнь должен был он, Василий.
- Представляете, вчера теща новую мысль выдала, - задумчиво произнес Василий. – Будто все болезни у человека от глистов.
- Это она сама придумала или вычитала где?- Поинтересовался Сашка.
- Скорее высмотрела. Репортаж по телевизору увидела – якобы одна женщина частную клинику за городом открыла. Пролечивает всех пациентов от солитеров и других всевозможных паразитов, и больные, как по мановению волшебной палочки, исцеляются от всех недугов. Даже рак излечивается.
- Господи, бред какой, - сказал Рамсул. – Кто ж в это поверит?
- Теща моя поверила.
- Я такой анекдот в тему знаю, -  бесцеремонно прервал разговор хирургов интерн Женька.
Парень был просто ходячим сборником анекдотов. На все случаи жизни у него имелось по веселой байке.
- Так вот, слушайте. Приходит мужик в поликлинику, жалуется на плохое самочувствие. Доктор осмотрел его и говорит: «В вас, голубчик, зародилась новая жизнь». У пациента глаза от удивления квадратными стали. Он удивленно отвечает врачу: «Этого не может быть – я же мужчина». А тот ему невозмутимо: «А глистам, знаете ли, батенька, все равно, мужчина вы или женщина».
Женька зычно расхохотался. Остальные к нему присоединились. Даже Василий слегка улыбнулся.
- Ох, Женька, юморист-самоучка, - сказал Василий. – Хороший анекдот, только мне не до смеха. Теща в той передаче услышала, что всех в клинике на специальном приборе проверяют – глистофон называется.
После последних слов все разразились дружным хохотом.
- Как называется? – Переспросил Сашка, утирая выступившие от смеха слезы.
- Глис – то – фон, - произнес по слогам Василий. – Теща вбила в голову, что ей непременно надо пройти это обследование. Мол, в последнее время у нее совсем плохо со здоровьем стало. Вероятно, глисты во всем виноваты. Замучили совсем. Никакой жизни от них нет. Я ей говорю: « «Декариса», мама, выпейте». А она: «Что себя лишний раз лекарствами травить?». Я ей говорю: «Так Вы ж не себя, а глистов травить будете». А она ни в какую не соглашается. Говорит,  наверняка знать надо, есть в тебе глисты или нету. Обследование в клинике больших денег стоит. Нам такую сумму не осилить. Поэтому теща требует, чтобы я ей глистофон достал и обследовал. Вертись, как хочешь, говорит, а домой, без этого чудо-прибора не пущу. Так что ночевать сегодня в ординаторской буду. Внеплановое дежурство, так сказать.
- Да брось ты – шутит она, - попытался успокоить коллегу Рамсул.
- Как же, шутит. Ты мою тещу не знаешь. Ключи от дома забрала.
Василий еще раз пошарил в карманах и убедился, что там пусто. Для пущей достоверности даже вывернул их наизнанку.
- А ты сам эту передачу видел? – Поинтересовался Сашка. В его голове зародился план спасения коллеги.
- Краем глаза. Пришел под самый конец. А что?
- А как глистофон выглядит, имеешь представление?
- Обычная коробочка с датчиками.  Что-то вроде амперметра. Я, честно говоря, даже толком и рассмотреть не успел – ее мельком показали. Да и особого интереса он у меня не вызвал.
- Значит, Зоя Матвеевна тоже не совсем представляет, как выглядит этот глистофон.
- Ну и к чему ты клонишь? – С надеждой в голосе поинтересовался Василий.
Сашка отмахнулся от коллеги. Пока рано было раскрывать план.
- А какие-нибудь особенности у прибора были? Ничего не припоминаешь?
- Как же, припоминаю. Когда человек на нем обследование проходит, прибор противный звук издает. Там суть такая -  заголосил глистофон – значит, в тебе паразиты обосновались.
- У меня идея, - сказал Сашка. - Кажется, я знаю, как тебе помочь. 
- Не томи, - сказал Василий.
- Всему свое время. Вдруг не получится? Не хочу напрасно обнадеживать.
- Димон, подойди сюда, дело есть, - позвал Саша интерна.
Дмитрий погрузился в изучение справочника лекарственных средств. Он терпеть не мог, когда его называли Димоном, и сделал вид, что не услышал.
- Дмитрий, коллега, - Сашка сделал еще одну попытку привлечь внимание интерна.
Дима встрепенулся.  Первый раз в жизни хирург назвал его коллегой.               
- Да, Александр Васильевич, слушаю вас внимательно.
Доктор понял, как потешить самолюбие молодого человека.
- Коллега, - продолжил он в том же духе. – Одному из нас просто необходима ваша помощь.
У Димона отвисла челюсть. Коллега, да еще на «вы». Похоже, он заработал авторитет среди опытных хирургов.
- Дмитрий Алексеевич, походите-ка по отделениям больницы, поспрашивайте у медперсонала ненужные инструменты да приборы.
- Зачем? – Удивился парень.
- Хирург не должен задавать лишних вопросов, - отрезал Сашка.- Он должен молча выполнять распоряжения старших.
Дмитрий молча вышел из ординаторской.
- Ну и зачем все это? – Поинтересовался Василий. – Чтоб пацан без дела не сидел, отправил его погонять по этажам?   
- Ваши дедуктивные способности ниже среднего, - ответил Сашка. – Предположение неверное. Шерлок Холмс из вас никакой.
Время близилось к восьми. В ординаторскую стали подтягиваться остальные хирурги.
- Всем привет! – Беззаботно поприветствовал коллег Иван Григорьевич.
Ваня был самым молодым штатным хирургом больницы. Два года назад закончил медицинский. Прошел интернатуру в больнице скорой медицинской помощи. За год все привыкли к нему, как к родному. Как назло, состав  хирургов был укомплектован под завязку и Ваня должен был искать другое место работы. Но заведующий отделением не захотел расставаться с толковым, подающим большие надежды пареньком, похлопотал и выбил для Вани полставки. Потом по состоянию здоровья ушел один из хирургов пенсионного возраста, и молодой сотрудник занял его место.
Ваня был балагуром  и отъявленным  оптимистом. Женька все время подкалывал его.
- Ванек, типично про тебя анекдот. Разговаривают оптимист и пессимист. Пессимист говорит: « Нет, хуже уже не будет». А оптимист отвечает: « Да будет, будет».
У Вани был легкий характер. Он никогда ни на что и ни на кого не обижался.
Всех заряжал своей бешеной энергетикой и был всеобщим любимцем. Любил экстравагантную одежду. Всегда носил цветастые рубахи ярких расцветок. Когда он первый раз пришел на корпоратив в строгом классическом костюме в тонкую полоску и рубахе в алых маках, коллеги были шокированы. На юбилей заведующего отделением он явился в строгом сером пиджаке, рваных джинсах и гавайской рубахе навыпуск. Все просто удивились. Заведующий попытался убедить его, что это, мягко сказать, дурновкусие. Ваня не обиделся. Ответил, что это его личный стиль. Отличительная черта, так сказать.  Поэтому когда на свадьбу коллеги он пришел в широченной шифоновой рубахе с набивными цветущими магнолиями, никто уже не удивился. Привыкли.
- Что такие озабоченные лица у всех? – Поинтересовался он у коллег. – Тяжелое дежурство вчера было?
- Дежурств легких не бывает. Все, как обычно – аппендициты, грыжи, панкреатиты - ответил Сашка. – Не в этом дело. Один из нас скоро может обрести новый статус. А именно – стать бомжем.
Ваня стал лихорадочно соображать, о ком может идти  речь.
- Ясно. Дениска кредит по квартире не может оплатить. Говорил я ему, что ипотека –это та же кабала. Считай, что в рабство добровольно записываешься. А нет рабства более позорного, чем рабство добровольное.
- Да я не про Дениса.
- Коляна, что ли, со съемной квартиры выгоняют? Опять хозяйка плату за жилье повысила? Ну и аппетиты у его квартиросдатчицы. Уже два раза за год цену увеличивала, и все мало. Что за человек! До нитки готова обобрать. И так ведь живет на Колькины деньги. Хоть бы вошла в его положение.
- Опять ошибся. Не Колян это. Трындишь, трындишь. Столько предположений, и все мимо. Лучше бы выслушал спокойно, да посоветовал, что делать.
- Молчу, молчу.
- Вот, - Сашка кивнул в сторону Василия, - познакомьтесь. Человек без определенного места жительства – Василий Степанович.
- Не может быть, - искренне удивился Ваня. 
В ординаторскую зашел Геннадий. Все замолчали. Тот самодовольно ухмыльнулся. Он знал отношение коллег к себе, но это его нисколько не смущало. Скорее, забавляло. У него есть мощная поддержка сверху, а друзья среди штатных хирургов ему не нужны - что с них взять? Геннадий считал, что во всем прежде всего должна быть личная выгода. Как говорится, не имей сто друзей, а имей одного друга, имеющего миллион рублей.
- Ну что, друзья-товарищи, - с ехидцей в голосе произнес он. -  На конференцию?
Василий посмотрел на часы – двадцать пять минут девятого.
- Что- то мы засиделись, парни. И, правда, уже пора.