Колядки на Святки

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ИСТОРИЯ

 В ночь на Рождество в спальне у старших девочек царило необычное оживление. И хотя весь детский дом был уже погружен во тьму, здесь, на круглом столе посреди девчачьей комнаты, таинственно мерцала восковая свечка, одаривая отблесками огня то вспыхивающие, то гаснущие дождинки и звезды из фольги, развешанные по стенам. С десяток девочек от 13 до 15 лет, в пестрых халатиках, толпились около стола, тихонько хихикали, отталкивали друг друга, стараясь заглянуть в зеркало, стоящее рядом со свечой.
- Да на что вам сдалось это зеркало? – пыталась навести порядок высокая худая блондинка лет 15. – Перед ним в одиночку сидеть надо и жениха ждать – вдруг появится из зазеркалья. А вы толпой навалились. Давайте лучше на блюдце погадаем – оно про все тайны судьбы расскажет.
Откуда-то появилось большое блюдце с синей бумажной стрелкой, наклеенной на обратной его стороне, и белый лист ватмана впридачу. Энергичная блондинка по имени Люся уверенно и быстро нарисовала на бумаге большой круг, а по его кромке жирно начертила буквы русского алфавита.
- Пять человек – к блюдцу! – скомандовала она. – Сейчас начнется главное святочное гадание.
Пять девочек уселись к столу, поместили перевернутое блюдце в центр бумажного круга и по Люсиной указке стали греть пальцы над свечой. Потом положили их на блюдце и притихли в ожидании тайнодействия.
- Будем вызывать чёртика,- сообщила Люся таинственным голосом. – На Рождество эти рогатенькие вечно вокруг человеческого жилья толпятся и могут предсказывать будущее. Я сейчас позову: «Чёртик, чёртик, приди к нам и скажи, как будут звать моего суженого-ряженого?»
Девочки замерли. Блюдце вдруг, будто по волшебству, чуть шелохнулось и медленно-медленно заскользило по белому листу, указывая острой стрелкой прямо на букву «М». Уткнувшись в нее, оно вздрогнуло и плавно повернулось к букве «И». Девчонки с восторгом и замиранием сердца осознали, что блюдце ползает внутри магического круга не просто так, а с тайным смыслом.
- Его кто-то из вас водит, - шепнула одна из недоверчивых зрительниц.
- Ничего подобного, - возразила Люся. – Оно само скользит. Это чёртик невидимо им управляет. Смотрите, получилось: «Миша Машков». Вот кто будет моим женихом!
Очень удачливый выпускник детского дома 24-х летний Михаил Машков был бизнесменом, но поговаривали, что разбогател он не на честном бизнесе, а на торговле наркотиками. Иногда он появлялся в детдоме, одаривал старших девчонок сладостями, подмигивал и говорил:
- Ну, девицы, скоро приду к какой-нибудь из вас свататься. Ждите.
И они ждали, надеялись на это или какое-нибудь другое чудо, которое вдруг засияло бы ярким солнышком в их убогой, однообразной жизни, где не хватало девочкам ни тепла, ни участия, ни интереса к их судьбе. Одно из маленьких чудес они пытались устроить себе сегодня – в сказочную ночь под Рождество.
Девчонки по очереди подсаживались к столу, интересовались, что с ними станется в будущем, выйдут ли они замуж, будут ли богатыми, заведут  ли детей. И всем чёртик обещал что-то хорошее или уморительно смешное.
- Ну, кому мы еще не погадали? – спросила наконец Люся, окидывая взглядом подружек.
Все посмотрели на Мышку – Валю Мышкину – самую младшую и робкую из обитательниц комнаты. Была она небольшого росточка, очень худенькая и хрупкая, с огромными темными глазами на вечно грустном личике. Валю привезли в детский дом четыре года назад, когда ей только исполнилось 9 лет. У нее умерла мама. А отца Мышка никогда не видела. Конечно, он существовал где-то, но ни мама, ни дочка о нем  ничего не знали. Юная, наивная «мама Оля» однажды на шумной вечеринке  познакомилась с красивым, веселым и обаятельным молодым человеком, да так расчувствовалась, что дело закончилось мимолётной "любовью". Даже имени его она не спросила. Утром парень подарил случайной возлюбленной цепочку с крохотной узорчатой подковкой. Сказал, что это – семейная реликвия, она обязательно принесет удачу и счастье в жизни. На том и расстались.
Подковка удачу Оленьке не принесла. Вскоре девушка поняла, что ждёт ребенка. Надо бы, пожалуй, сделать аборт или поехать в деревню к родителям – прощенья  и помощи просить, но Оля продолжала жить в общежитии, работать на фабрике. Роды прошли неудачно. К счастью, дочка появилась на свет  здоровой, хотя и очень маленькой, а вот молодая мама начала хворать, не смогла работать на фабрике. Жили они на хлебе да картошке – сначала на пособие по безработице, потом на мизерные заработки вахтера. Валя с детства узнала, что такое голод, нужда, неустроенность, отчаяние. Но все же у  нее была мама! Любимая, добрая, заботливая. А потом случилось страшное: ее не стало. Холодное слово «смерть» однажды постучалось в дом. Деревенские бабушка с дедушкой  слышать ничего не желали  ни о своей непутевой дочке, нагулявшей где-то ребенка, ни о малолетней внучке, оставшейся круглой сиротой. И заплаканную, сжавшуюся в комочек девочку привезли в детский дом. Привыкшая к ласковым маминым речам Валюша-Мышка была потрясена нравами, царящими в детдоме. Нет, не было там особых  издевательств или жестокости. Но не было и тепла, любви, радости и участия. Грубые слова, щипки и тычки, вечные насмешки и подначки расцветали пышным цветом  в этом казенном заведении. Хорошо здесь жилось сильным и уверенным, вроде Люси, а таким робким и безответным, как Мышка – плохо. И плакала  девочка по ночам в подушку, шепотом звала маму, которая, конечно же, слышала ее где-то там, на небесах, но не могла откликнуться.

И вот теперь, в Рождественскую ночь, Мышка замерла не от ожидания чуда, а от предчувствия того, что сейчас старшие девочки опять посмеются над нею, обидят умело и со вкусом.
- Садись к блюдцу! -  велела Люся. -  Сейчас и тебе погадаем, Мышка. Наверно, принц по тебе сохнет.
Валя положила дрожащие пальцы на блюдце. Какие-то теплые токи пошли по кистям рук.
-  Чёртик, чёртик, что ожидает в будущем нашу вечно унылую Мышку? – вопросила Люся.
И блюдце опять ожило, задвигалось само собою, без чьей-либо помощи (во всяком случае, так казалось Вале). Или это все-таки Люська своей волей водила его по бумажному кругу? Буквы постепенно складывались в слова: « Колядки на Святки – Мышке все дороги гладки».
- Это что же означает? – загалдели девчонки. – Нам про любовь и про женихов нагадалось, а ей не поймешь что – про какие-то колядки.
-Вы, подруги, совсем темные, - усмехнулась Люся. – Не помните разве, как на литературе  Марь Ванна нам про колядки толковала? Раньше, мол, на Рождество и в Святки парни с девками ходили ряжеными по домам, пели песни-колядки и получали за это угощение – сладости, пироги, орехи. Видно, Мышкина судьба – колядки петь. Это ей на пользу пойдет. Давайте нарядим ее козой и поведем на веревочке колядовать.
Девчонки засмеялись, загалдели, притащили из гардероба чью-то старую шубу, вывернули ее наизнанку, навешали мишуры и напялили на девочку. На голову ей нахлобучили мальчишечью шапку-ушанку с торчащими в разные стороны ушами и самодельными рогами из проволоки. В руки сунули игрушечную балалайку с тремя струнами. Мышка тихонько вздыхала, до конца не веря в то, что ее куда-то поведут на позор, но не пыталась сопротивляться, зная, что бесполезно.
- Помнишь колядку, которую в школе учили? – сурово спросила Люся. – Петь ее будешь. И не отнекивайся.
 
Веселая гурьба девчонок  потихоньку выскользнула черным ходом на улицу, так что ни сторож, ни дежурная воспитательница  ничего и не заметили.
Через дорогу светились окнами  пятиэтажки-хрущевки не очень респектабельного вида. Но именно туда и решили двинуться девочки. Перед первой дверью все замерли в нерешительности. Одно дело – веселиться на ночной улице разудалой толпой, и совсем другое – звонить в чью-то чужую квартиру, где, может быть, все уже спят, а если и празднуют Рождество, то еще не известно, как встретят они ряженое страшилище с проволочными рогами.
- Слышь, Мышка, чтобы жильцов не пугать, мы отойдем пока в сторонку, а ты уж давай одна звони и поздравляй с праздником. Да проси угощенья повежливее, с улыбкой, не тушуйся, - наставляла Люся.
Валя  кивнула, зажмурила глаза и надавила на кнопку звонка одной из квартир. Ей было страшно и стыдно. Дверь открыла древняя старуха  в сером, потрепанном платье. Шарахнулась, как от привидения, мелко закрестилась. А Валя тоненьким голоском запищала:
- С праздником вас, бабушка. Я пришла с Рождеством поздравлять. Хотите, песню-колядку спою?
- Нету, нету ничего, - хриплым простуженным голосом забубнила бабка. -  Самой мне есть-то нечего, пенсии не хватает, одни черствые корки жую. Нищим не подаю, значит. А ты, девонька, постыдилась бы чертом рядиться в Христов-то праздник.
И захлопнула дверь.
- Плохо работаешь, подруга, - подскочила к Мышке недовольная Люся. – Бабку ты очаровать не сумела. Ведь так мы, чего доброго, без гостинцев останемся. И рождественская пирушка накроется.

Девчонки хихикали и тащили Валю к следующей двери, за которой, наверное, жил кто-то помоложе, повеселее, с фантазией. Даже на лестнице слышны были шум, гам, нестройное пение. Дверь распахнулась очень быстро и гостеприимно. На пороге стояли два сильно пьяных парня  и осоловелыми глазами смотрели на Валю.
- А! Я врубился! – заорал вдруг один. – Это нам уже черти мерещатся, братва! Заходи, дорогой, гостем будешь!  Водки чёртушке, закуски!
Откуда-то появился стакан, наполненный до краев, жирный кусок курицы и хлеб. Парень начал тыкать стакан Вале прямо в лицо, желая во что бы то ни стало напоить «дорогого гостя». Валя вскрикнула, рванулась из цепких рук хлебосольного хозяина и побежала вниз по лестнице.
- Дура! – ругала ее на улице Люся. – Просила бы не стакан, а целую бутылку и закуски побольше. Хватала бы все, и тогда уж – бежать. Из-за тебя, козищи лупоглазой, опять без ничего остались. Пошли в другой подъезд, здесь не везет.
 
Дверь, которую выбрала Люся на этот раз, казалась очень ухоженной, а главное – из-за  нее доносилась красивая музыка. Значит, и здесь праздновали Рождество. Мышка робко позвонила и снова замерла, как будто заледенела от страха: как-то встретят ее на этот раз?
Дверь открыл мужчина лет 35, высокий, стройный и очень красивый. Он улыбнулся и спросил:
- Кто же это к нам пожаловал в Рождественскую ночь? Наверное, какой-то древний языческий бог? Необычным гостям мы всегда рады. Проходите, чувствуйте себя как дома. Марина, Маринушка, беги сюда, рождественские чудеса начались!
Из комнаты вприпрыжку выбежала  девочка лет 10 с сияющими веселыми глазами, в нарядном голубом платьице. Она засмеялась, схватила Мышку за руку и потащила в комнату.
- Мам! К нам гостья! Смешная такая! Новогодняя! Как из сказки! Гостья, а вы кто?
- Я коза-дереза из русских колядок, - неожиданно  звонко сказала Мышка. – Я пришла поздравить вас с Рождеством и Новым годом. Пожелать счастья, здоровья и богатства в доме. Я хочу вам спеть песенку-колядку.
- Тогда просим к ёлке, - сказал мужчина, улыбаясь. – Мы с удовольствием послушаем ваше выступление, коза-дереза.
Мышка подошла к  великолепной, сияющей огнями и благоухающей лесом ёлке, запиликала на своей игрушечной балалайке и запела: «Как пошла Коляда вдоль по улице гулять, по всей улице гулять, с Новым годом поздравлять».
Когда песня закончилась, все захлопали в ладоши, а мужчина сказал:
- Девочка, у вас прекрасный голос. Вам надо заниматься в музыкальной школе. Я бы взял вас к себе в хор. Приходите с мамой ко мне на занятия в понедельник.
- У меня нет мамы. Я детдомовская. Меня девчонки сюда затащили – колядки петь.
- Так вам, коза-дереза, и праздник провести не с кем?  - спросил мужчина участливо. – Хотите с нами? Снимайте свою шубу, мойте руки  и проходите к столу.
- Да я… одета некрасиво, непразднично. Я лучше пойду, спасибо вам...
Но Марина уже тащила Валю в свою комнату, приговаривая на ходу:
- Ты не бойся. Я тебе сейчас свое самое любимое платье дам – на сегодняшний вечер. Тебе подойдет. И ты еще споешь нам, правда?
Переодевание не заняло много времени. Мышка посмотрела на себя в зеркало и ахнула: там отражалась не детдомовская, вечно грустная девочка, а маленькая принцесса с лучистыми глазами.
- Ой, а что за цепочка у тебя? – заинтересовалась вдруг Марина. – С подковкой! На папину похожа. Папа! Иди сюда! Посмотри, у Вали точно такая же подковка, как наша, семейная. А ты ведь говорил, что таких на всем белом свете только две: у тебя да еще где-то в тридевятом царстве. А вторая-то вот здесь, у Валечки.
Мужчина быстро подошел к Мышке, положил на ладонь заблестевшую подковку, долго вглядывался в нее, потом – в лицо девочки, в ее огромные, темные, изумленные глаза. А затем он взял Валю за тоненькие плечики, крепко прижал к себе  и сказал срывающимся голосом:
- Ну, здравствуй, доченька! Ты пришла домой!

(Фото из Интернета )