Перенос. Часть 1. Диагноз. Глава 2

Проснулась я под грохот падающего неба, слабая и разбитая. Надо мной склонился Эдик и гладил меня по волосам.

– Который час? – промямлила я, с трудом ворочая языком в пересохшем рту.

– Шесть, милая. Мама приедет в семь, а пока надо успеть позавтракать и собраться.

Зачем приедет его мама, и куда мы собираемся? Я не сразу смогла сообразить, что к чему. Но, увидев медицинский справочник на тумбочке, я всё вспомнила. Синдром Кларка - Райнера. Корпорация «Феникс».

Я сидела за столом, подпирая руками тяжёлую, как литая чугунная болванка, голову. Эдик насыпал в глубокую тарелку сухой завтрак, хрустящие колечки, залил молоком, набрал полную ложку и поднёс к моему рту.

– Аппетита нет, – простонала я. – Ешь сам, Эдик.

Он настойчиво подносил ложку.

– Давай, малыш. Надо.

Я съела одну ложку: больше не смогла осилить. В семь часов приехала бабушка. Эдик стал её инструктировать:

– Через полчаса разбудишь их, покормишь завтраком и отвезёшь в школу. Занятия заканчиваются в два. Если мы не вернёмся к часу, съездишь за ними. У Вани после школы хоккейная тренировка. Натэллочка, во сколько?

Он не называл меня «Натэллочка» уже лет девять или десять. Забавное чувство: как будто мы только что поженились.

– В полтретьего, а заканчивается в четыре сорок, – сказала я. И добавила: – Напомните ему, чтобы он в школе обязательно пообедал, чтобы не ехать на тренировку голодным.

– Мне всё понятно, – сказала бабушка. – Но что мне сказать им? Куда вы поехали?

– Скажи им, что я повёз их маму в больницу, – ответил Эдик.

Корпорация «Феникс» была расположена за чертой города, мы добирались до неё пятьдесят минут. Здание было обнесено забором, вокруг которого росли ели.

Мы наткнулись на запертые ворота. Эдик посигналил. Боковая дверь открылась, и из неё вышел высокий, плечистый человек в чёрном костюме и при галстуке, с наушником в ухе и микрофоном у рта, а левый глаз был закрыт круглым приборчиком со светящейся красной точкой посередине. В руке у него был идентификатор. Он подошёл к нам и строго потребовал:

– Ваши документы.

Мы подали ему наши паспорта. Он считал данные идентификатором, вернул паспорта и сказал в микрофон:

– Пост номер один посту номер два. Клиент прибыл, всё в порядке.

Ворота открылись, и мы въехали на территорию. Внутри всё было белым-бело от цветущих яблонь и белой сирени, которыми был обсажен комплекс из двух длинных трёхэтажных корпусов, соединённых между собой перемычкой. Дорожка, по которой мы ехали, полого спускалась к въезду в подземный гараж. Въезд был перекрыт шлагбаумом. Откуда-то сбоку появился ещё один плечистый человек в костюме, оснащённый тем же устройством на голове. Он снова проверил у нас документы, просветил красной точкой своего рентгеновского глаза и открыл шлагбаум.

– Пост номер два посту номер три, – передал он. – Клиент прибыл.

Мы въехали в гараж.

– Спорим, сейчас подойдёт ещё один экземпляр в костюме, – сказал Эдик.

И точно: третий точно такой же человек подошёл к нашей машине. Он вежливо попросил нас выйти и сдать ключ зажигания, сказав, что поставит нашу машину на парковочное место. Взамен ключа он выдал нам бирку с номером 36 и показал на эскалатор:

– Вам туда. Первый этаж. На вахте спросите, куда идти.

Мы встали на эскалатор. Я сказала:

– У меня мурашки от этого места.

Как мы и предполагали, на вахте оказался ещё один такой же субъект. От него мы узнали, что нам нужно идти в комнату для приёма посетителей, которая была здесь же, на первом этаже.

– По коридору направо, – сказал человек на вахте. – Первая дверь, не ошибётесь. Там табличка. Подождите там, доктор Жданова сейчас придёт.

Внутри здания было светло и чисто, как в больнице. Пол коридора был голубой, стены и потолок – белые. Комната для приёма посетителей была оформлена в светло-голубых и бежевых тонах, там был мягкий уголок со столиком, а также мягкая кушетка с подушкой, рядом которой стояла круглая табуретка.

– Тут можно прилечь, – заметил Эдик.

Это было очень кстати: чувствовала я себя неважно. День только начинался, а я уже раскисала, да и в висках опять постукивало. Я разулась, приняла горизонтальное положение на кушетке и опустила щёку на бархатистую ткань, которой была обтянута подушка. Она была очень приятная на ощупь. Стоило мне лечь, как я тут же куда-то поплыла вместе с кушеткой.

Пелена забытья с шуршанием сползла с меня: кто-то вошёл в комнату. Повеяло духами с выраженной жасминовой ноткой в аромате. Негромкий и приятный женский голос приветливо сказал:

– Здравствуйте, я доктор Жданова.

Эдик поднялся с дивана:

– Здравствуйте…

Обладательницей приветливого голоса была невысокая хрупкая женщина в светло-бежевом брючном костюме и белой блузке, с волнистой русой копной волос и ясными голубыми глазами. Под мышкой у неё была зелёная папка.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она заботливо, подходя ко мне.

– В общем, ничего, только голова тяжёлая, и всё время уплываю куда-то, – сказала я, приподнимаясь на локте.

– Лежите, лежите, – сказала доктор Жданова. – Вам удобно?

– Да, я чуть не заснула. – Я снова улеглась на подушку.

Доктор Жданова подвинула круглую табуретку поближе к кушетке и присела.

– Меня зовут Диана Сергеевна, я возглавляю корпорацию «Феникс», – сказала она. – Вы, как я понимаю, Натэлла Юрьевна, а это ваш супруг?

– Да, – сказала я. – Я вчера узнала о том, что у меня синдром Кларка - Райнера.

– Я рада, что вы обратились к нам с вашей бедой, – сказала доктор Жданова. – Мы разработали уникальный способ победить болезнь, когда, казалось бы, ничто не может спасти. Этот способ – единственный, когда разрушение и гибель тела невозможно остановить или обратить вспять. При этом вам не нужно принимать какие-либо медикаменты и переносить хирургические вмешательства.

– Что же это за способ такой? – нетерпеливо спросил Эдик.

Доктор Жданова чуть улыбнулась.

– Сейчас расскажу. Что вы делаете, если ваш телевизор, стиральная машина или любой другой прибор не подлежит ремонту?

– Выбрасываем и покупаем новый, – сказал Эдик.

– Верно, – кивнула доктор Жданова. – Так и здесь. Если тело нельзя восстановить, его можно заменить полностью. Звучит невероятно? Тем не менее, это реальность. Разработанная нами технология заключается в переносе вашего «я» из вашего старого, не подлежащего восстановлению тела в новое, абсолютно здоровое. Вся информация из вашего мозга, составляющая вашу личность, со стопроцентной точностью переносится в мозг тела, которое мы изготавливаем в нашей лаборатории. Причём мы можем изготовить точную копию вашего прежнего тела, которая будет отличаться от оригинала только тем, что она абсолютно здорова. Таким образом получается, что вы остаётесь собой как внешне, так и внутренне. Это по-прежнему вы, с той лишь разницей, что болезни больше нет.

– Это что-то типа клонирования? – спросил Эдик.

– Не совсем, – ответила доктор Жданова. – Клонирование предполагает полное копирование физических характеристик тела, включая и предрасположенность к различным заболеваниям. Мы же создаём, если можно так выразиться, усовершенствованную копию, очищенную от всех дефектов. Но это только полдела. Личностная информация, жизненный опыт человека и его память уникальны, они не копируются при клонировании физического тела. Это то, что мы приобретаем в процессе нашей жизни, это неповторимо. Но мы разработали способ считывания этой информации из мозга и записи её в другой мозг. Мозг, в который она переносится, свободен от какой-либо информации, как чистый лист бумаги.

– Звучит как фантастика! – воскликнул Эдик. – А вы это уже делали раньше?

– Разумеется, – ответила доктор Жданова. – На нашем счету более полутора тысяч таких операций.

– Вот бы познакомиться хотя бы с одним из ваших клиентов, – сказал Эдик. – И спросить его об ощущениях.

– Живой пример перед вами, – улыбнулась доктор Жданова. – Я сама перенесла эту процедуру.

Эдик уставился на неё.

– И… и как? – спросил он чуть слышно.

– Я довольна результатом, – сказала доктор Жданова. – Моё тело здорово, оно нормально функционирует, а что касается моей личности, то я как была Дианой Сергеевной Ждановой, так ею и осталась.

Эдик присел на корточки возле меня. Его пальцы ворошили мои волосы на макушке.

– Натка, ну, что ты думаешь об этом?

– Признаться честно, я что-то сомневаюсь, – сказала я. – Я думала, что вы изобрели какой-то способ лечения, но проделывать такой фокус…

– Натка, Диана Сергеевна испытала этот фокус на себе, – воодушевлённо убеждал Эдик. – Если бы это было что-то плохое, она не стала бы предлагать это другим!..

– Но она же не Господь Бог, чтобы взять душу человека и переселить в другое тело, – возразила я.

– Душа – понятие философское, спорное, – сказала доктор Жданова. – С другой стороны, разве наше «я» – наши мысли, чувства, убеждения, опыт, память – не есть та самая душа? То, что делает человека человеком? Я понимаю ваши сомнения, Натэлла Юрьевна, и мне понятен ваш страх. Не бойтесь. Я говорю вам это как человек, прошедший через эту операцию. Посмотрите на меня: я жива, здорова, и это по-прежнему я. Я помню всё, что было со мной, знаю всё, что знала раньше, люблю тех, кого и прежде любила. У вас есть дети?

– Да, – ответила я, – двое.

– У меня тоже двое детей, Натэлла Юрьевна. Я по-прежнему их люблю, а они счастливы, что я по-прежнему с ними. Думаю, как мать вы меня поймёте.

– Ну, допустим, – сказала я. – Допустим, что вы перенесёте мою личность в новое тело. А что будет со старым?

– Ваше старое, гибнущее тело вы оставите у нас. Мы о нём позаботимся.

– Что значит позаботитесь? Оно будет ещё некоторое время жить или умрёт сразу после этой операции?

– Да, оно будет жить жизнью овоща. Это будете уже не вы, а лишь ваша оболочка. Во время операции переноса в структурах мозга, из которого переносится личностная информация, происходят необратимые разрушения, и он уже более не может быть вместилищем дум… Раздвоения не происходит, если вы об этом беспокоитесь. То, что останется после операции от вот этого, – доктор Жданова обвела в воздухе мою фигуру руками, – разумным существом назвать будет уже нельзя. Подумайте лучше о том, как будут счастливы любящие вас люди! Вы не покинете их, а останетесь с ними. Вы увидите, как растут ваши дети, вы узнаете, кем они станут, когда вырастут и возмужают… Подумайте об этом.

Рука Эдика сжала мою, он уткнулся лбом в моё плечо.

– Вы меня почти убедили, – сказала я. – Последний вопрос: сколько времени всё это займёт?

– Процесс созревания тела занимает пять месяцев, – ответила доктор Жданова.

Я похолодела. Пять месяцев! Но у меня всего один или два! Встретившись взглядом с Эдиком, я поняла, что ему сейчас пришло в голову то же самое. Он перевёл на доктора Жданову растерянный взгляд и пробормотал:

– Доктор… А как-нибудь побыстрее нельзя?

– Это максимальная скорость, с которой мы можем изготовить тело для взрослого человека, – ответила она. – Я понимаю, что вы имеете в виду. Насколько я вижу, у вас началась терминальная стадия синдрома Кларка - Райнера, вам просто не хватает времени.

Эдик осел на пол и уронил голову на руки. Надежда, уже так явственно забрезжившая, вдруг улетучилась, как дым. Осталась пустота и отчаяние.

– Господи, неужели нельзя ничего сделать? – пробормотал он. – Такой шанс… мог бы быть.

Доктор Жданова подумала несколько секунд и сказала, кладя руку ему на плечо:

– Успокойтесь, не расстраивайтесь раньше времени. Да, к сожалению, изготовить тело мы не успеваем, но я подумала… Пожалуй, есть ещё один вариант, но я не знаю, устроит ли он вас.

Эдик вскинул голову. В его глазах опять вспыхнул проблеск надежды.

– Что за вариант, доктор?

– Могу предложить вам уже готовое тело, – сказала доктор Жданова.– Одна наша заказчица скончалась, не дождавшись готовности тела. Так получилось, что не хватило всего недели. Очень прискорбно… У неё остался муж и маленькая дочка. Родные от тела отказались, и мы не знаем, как с ним быть – ведь были затрачены материалы и средства. Если хотите, мы можем уступить его вам со скидкой, потому что это не совсем то, чего вы хотели. Если вы согласны, то учтите, что внешность у вас будет другая, Натэлла Юрьевна.

Мы с Эдиком переглянулись. Он спросил:

– А можно его посмотреть?

– Да, разумеется, – сказала доктор Жданова. – Для этого нужно пройти в лабораторный корпус.

Мы прошли по длинным коридорам, спустились на цокольный этаж, и доктор Жданова впустила нас в просторное прохладное помещение без окон. Там в свете зелёных ламп блестели ряды больших серебристых продолговатых контейнеров в форме полуцилиндров. Они были поставлены вертикально, и к каждому из них тянулись провода и гофрированные шланги.

– Здесь у нас созревают тела, – сказала доктор Жданова. – Мы между собой называем это помещение погребом.

Она подвела нас к одному из контейнеров, нажала у него сбоку какую-то кнопку, и выпуклая передняя стенка с пневматическим звуком отъехала в сторону. Под ней была прозрачная капсула, заполненная желтоватой жидкостью, в которой висела в вертикальном положении высокая, нереально красивая блондинка с длинными, спускающимися ниже пояса волосами. Из её живота в том месте, где обычно расположен пупок, тянулся длинный шланг, покрытый каким-то желтоватым налётом. Рост женщины был примерно метр восемьдесят, она была стройная и прекрасно сложенная, с грудью третьего размера. Большие глаза с пушистыми ресницами были закрыты. Черты лица этой женщины показались мне смутно знакомыми – этот тонкий прямой нос с идеальной формой ноздрей, чувственные пухлые губы, огромные глаза… Но я не могла вспомнить, где я раньше её видела.

– Она просто неземная, – сказала доктор Жданова. – Она была моделью. Согласитесь, жаль – такая красота зря пропадает.

– А что это у неё из живота за трубочка торчит? – полюбопытствовал Эдик.

– Это пуповина, – объяснила доктор Жданова. – По ней в организм поступают питательные вещества и кислород. Ну, так что вы думаете?

– Значит, вот так моя жена будет выглядеть, – пробормотал Эдик.

– Конечно, поначалу будет непривычно, – улыбнулась доктор Жданова. – Придётся, кстати, поменять и паспорт, потому что данные у неё другие – внешность, отпечатки пальцев, ДНК, радужка. Но это ничего, мы вам выдадим все документы, необходимые для того, чтобы вас вновь зарегистрировали.

– Но это чужое тело, – сказала я. – Приживусь ли я в нём?

– Приживётесь, никуда не денетесь, – заверила доктор Жданова. – Да, тело не ваше, но личность в нём будет ваша. Конечно, генно обусловленные особенности личности покойной заказчицы этого тела могут наложить некоторый отпечаток на ваш характер, но это влияние будет, скорее всего, незначительным, а ваша собственная личностная информация будет преобладать. Вполне возможно, вы и не заметите разницы.

– То есть, это будет по-прежнему моя жена, хоть и выглядеть она будет иначе? – спросил Эдик.

– Несомненно, – сказала доктор Жданова. – Хотя не исключаю, что могут возникнуть некоторые отклонения. Но в основном её личность будет сохранна.

– Нам надо подумать, – сказал Эдик.

Мы вернулись в бежево-голубую комнату с кушеткой. Признаюсь, у меня кипели мозги от всего, что я узнала, и жгучая пульсация начала распространяться по моему черепу. Я достала из сумочки обезболивающее и хотела принять таблетку, но доктор Жданова попросила у меня флакон. Взглянув на него, она сказала:

– Эти таблетки вызывают сонливость. Я дам вам другой препарат.

Она вызвала кого-то по внутренней связи, и через пять минут в комнату вошла девушка в белой форме – рубашке и брюках. Она принесла маленький белый флакончик, полный круглых прозрачных капсул с розоватой жидкостью. Доктор Жданова вытряхнула мне на ладонь одну капсулу и сказала:

– Положите под язык и дайте ей рассосаться.

Капсула растаяла под языком в считанные секунды, и её сладковатое содержимое с лёгким пощипыванием моментально всосалось. Уже в первую минуту я почувствовала облегчение, а через пять минут моя голова была абсолютно свежей и ясной. Эдик, сидевший рядом со мной, озабоченно спросил:

– Ну, как ты, Ната?

– Кажется, помогло, – сказала я. – Что это за чудо-препарат, доктор?

– Это моя разработка, – ответила доктор Жданова. – Снимает болевой синдром, улучшает кровообращение и обменные процессы в мозгу, способствует лучшему снабжению мозга кислородом. Действие начинается почти сразу после приёма и сохраняется в течение двенадцати часов.

– А вы испытывали это лекарство на людях? – обеспокоился Эдик.

– Ну, разумеется, – улыбнулась доктор Жданова. – Побочных эффектов не выявлено, препарат легко переносится. Вообще-то этот препарат вводится перед операцией переноса, чтобы обеспечить готовность мозга-рецепиента к восприятию записываемой в него личностной информации. Ну что ж, я дам вам время всё обдумать и взвесить, не спешите, обсудите всё. Вы можете сделать это прямо здесь. Элла принесёт вам чай.

Доктор Жданова посмотрела на девушку в белой униформе, та кивнула.

– И что-нибудь к чаю, Эллочка. Скажем, бисквиты, обогащённые глюкозой. – Доктор Жданова посмотрела на часы. – Ну, не буду вас торопить. Я приду, скажем, через два часа… – Она улыбнулась. – Мне здесь, знаете ли, скучать некогда. Эллочка, позаботься о наших гостях. Обеспечь им всё необходимое для их комфорта.

В дверях доктор Жданова ещё раз обернулась и с приветливой улыбкой сказала:

– Чувствуйте себя как дома.


продолжение: http://www.proza.ru/2010/01/14/1414