Татьянин день - продолжение 6

Продажи Экксона росли, у Базис-Степа – соответственно падали, при этом Артур с
Владимиром все еще работали у Фарида, и это, конечно же, не могло продолжаться вечно.
Первым уволился Владимир. Как-то раз он приехал на завод и оставил машину на стоянке
возле дальней проходной (откуда было ближе до 40-го корпуса, в котором находился офис
Экссона) – это со стороны таможни и проспекта Стачек, в то время как на главную
проходную заезд с улицы Калинина. Владимир находился в офисе, занимался делами со
своими четырьмя компаньонами, и в этот момент ему на трубку позвонил Фарид и
спросил насчет местонахождения.
- На дороге, – не задумываясь ответил Владимир.
(имелось в виду управление Октябрьской железной дороги, а точнее – служба
материально-технического снабжения – МТС, находящаяся на Фонтанке, 117, это был
самый крупный клиент, обеспечивавший около 50% оборота, и этого клиента Владимир
полностью перевел с Базис-Степа на Экссон, а шефу объяснял падение продаж тем, что
«перестали платить»).
- Я стою возле твоей машины, ты где находишься? – сказал Фарид.
- Ну и стой дальше, – последовал ответ.
С этими словами Владимир отключился. Потом узнали, что его сдали рабочие Базис-
Степа, которых выполняли на заводе строительные работы. Получив наводку, Фарид
объехал вокруг территории завода (обычно он заезжал на машине через главные ворота и
дальше чем административный корпус не ездил), чтобы убедиться в том, что Владимир
находится не на Фонтанке 117, куда должен был поехать, а в офисе конкурирующей
фирмы. Впрочем, в офис Экссона Фарид не пошел – ему было достаточно информации,
полученной от соглядатаев.
Владимир активно включился в работу, Артур некоторое время оставался у Фарида и
шпионил в пользу Экссона по мере возможностей. Тем же самым занималась
подговоренная им секретарша Базис-Степа, осмелев настолько, что иногда тупо
переводила на Экссон звонки клиентов.
Окончательно развязавшись с Фаридом, Владимир резко изменился. Он стал
раздражительным, часто скандалил, придирался по самому ничтожному поводу, кричал на
всех без исключения, в том числе на своего брата. Часто звучали такие фразы, как «У
Фарида я был занят 2 часа в день, а остальное время занимался тем, что мне интересно, и
куря получал двадцатку зелени в месяц; а здесь с вами с тупыми козлами, въебываю от
зари до зари, а хуле толку – какие-то сраные $6000», «привел вам своих клиентов и
кормлю вас, дармоедов». (при этом почему-то умалчивал, что они с Артуром неплохо
зарабатывают на реализации свинцово-содержащих отходов – отгружают их с Электро-
Балта на Рязцветмет, и в эту тему остальных компаньонов не пускают; плюс к этому по-
прежнему получают откат с поставщиков свинца и не делятся с товарищами, хотя уже
вроде как не работают на дядю, а создали собственную компанию).
От Владимира буквально шел пар; он еще не приехал в офис Экссона, просто звонил по
дороге, отдавал распоряжения и орал на других водителей – участников дорожного
движения, а на заводе все внутренне ощущали его присутствие. Нереально могучий
человек.
Алексея и Игоря Викторовича Владимир обвинял в том, что они не ищут новых клиентов,
у Андрея находил недостатки в ведении учета, Артура с сержантским пристрастием
допрашивал, какую пользу тот приносит компании, находясь у Фарида и в конечном счете
потребовал, чтобы Артур отдавал ему 50% зарплаты, получаемой на Базис-Степ.
Отдельно от всех Владимир поучал Андрея: «Ты хозяин, ты гендиректор, на тебе
держится фирма, смотри не проеби дело, руководи всеми, гоняй их, еби как сидоровых
коз, они же рас****яи, особенно Артур – умеет только деньги считать и баб ****ь, у его
брата хотя бы чуть-чуть ответственности». Оставалось гадать, что он говорил остальным,
оставаясь с ними наедине.
Если раньше рабочий день заканчивался в 16-00, как на заводе, то с приходом Владимира
задерживались до семи-восьми вечера – до тех пор, пока не выгонит охрана. Большую
часть сверхнормативного времени проводили в выяснении отношений. Иногда во время
обсуждения деловых вопросов, если Владимиру что-то не нравилось, он уходил со
словами «Пошли все в жопу, меня всё заебало». Бывало, возвращался через некоторое
время, а бывало нет, и появлялся только на следующий день.
Единственный, кто мог его реально осадить и разложить все по мастям, был Артур.
Начинал с шуток, мол, какая муха тебя укусила, тебя Вовок недоебит замучил – так давай
полечим, затем разговор принимал серьезный оборот, остальным троим компаньонам
только и оставалось, отложив дела, вслушиваться в упреки, обвинения, придирки,
которыми Артур с Владимиром щедро обменивались; а когда дело заходило слишком
далеко, спорщики уединялись и подолгу рамсили вдали от ненужных свидетелей.
Объективно Андрей не мог поставить себе высший балл за свою работу. Ему пришлось
делать то, что он никогда не делал раньше – документооборот, взаиморасчеты,
бесконечные акты сверок с заводом, отгрузки, общение с водителями и транспортными
компаниями – то есть та рутинная работа, для выполнения которой на Совинкоме держали
специальный штат. Сам он всегда занимался творческой деятельностью – переговоры с
клиентами, продажи. Единственое, что у него на Экссоне получалось безукоризненно –
это обналичивать деньги. Да, Владимиру было к чему придраться, от него можно было
часто услышать что-то типа «Мы могли вместо тебя взять штатного бухгалтера за $1000, и
у нас был бы идеальный учет, а ты получаешь прибыль как все, и ебешь тут вола; еще
один косяк – и отправишься обратно в Волгоград». Забывал, правда, добавить, что вместе
с бухгалтером пришлось бы взять еще человек десять, восемь из которых оказались бы
дебилами и проворовались бы в первый же день – исходя из ситуации на рынке труда, где
безработных вроде бы много, а адекватных людей не найти. А Андрей, как человек-
оркестр, выполнял множество функций, для осуществления каждой из которых на фирмах
держат отдельного человека. Ведь Ансимовы и Быстровы приходили на работу и делали
каждый свое дело – Владимир отвечал за продажи, Артур – за поставки свинца заводу и за
отношения с заводчанами (время от времени Электро-Балт расплачивался за сырье
деньгами, а не аккумуляторами), Алексей и Игорь Викторович обрабатывали заявки
Владимира и нарабатывали собственных клиентов, а также занимались отгрузками и
контактировали с заводчанами по поводу разных производственных вопросов – отгрузка
Экссону батарей по взаимозачету, отгрузка заводу сырья (свинец, полипропилен, сода,
сурьма), складское хранение продукции (на территории завода арендовали склад,
обслуживать который могли только заводские рабочие, так как завод представлял собой
режимный объект со строгой пропускной системой; а поскольку рабочие были заняты на
своей основной работе, то приходилось выпрашивать их у соответствующих
руководителей, и порой приходилось задерживать фуру из-за того, что автопогрузчик был
занят на заводе). А в задачи Андрея входило связать воедино все эти процессы, вникать во
все, чем занимаются остальные, держать в уме все цифры, все информационные потоки.
Разумеется, один штатный бухгалтер не справился бы со всеми этими задачами. Если бы
бухгалтерше поручили забрать $200,000 из Внешторгбанка и привезти в офис (Андрей
оперировал суммами такого порядка – прибыль фирмы, комиссионные клиентам и
руководству завода), она бы испугалась ответственности, или, напротив – радостно бы
согласилась выполнить задание, взяла бы деньги и исчезла.
Возможно, работа исполнялась не совершенно, но она предвещала смелого и сильного
мастера, притом по-новому оригинального – Андрей никогда не говорил «нет», выполнял
любое поручение, и за несколько минут мог изготовить любой документ за любой
печатью. Ему приходилось быть готовым ко всему – и ****ь подтаскивать, и ебанных
оттаскивать.
Если все шло ровно, то Владимир все равно находил к чему придраться – говорил, что у
Андрея достаточно свободного времени, и почему бы ему не заняться продажами батарей,
и взять на себя ответственность за поступление денег на расчетный счет компании.
Ситуация не изменилась, когда Быстровы все-таки навязали Андрею деньги под процент.
Чтобы управлять ими, он должен был звонить в Волгоград, вести дела Совинкома, и когда
Владимир находил незнакомые номера в распечатке телефонных звонков, с ним случалась
истерика, он грозился штрафами и опять же тем, что отправит Андрея в Волгоград. А
когда Андрей задавал резонный вопрос: «Как же ты планируешь получать свои 10%, они
же не могут взяться с потолка, я же должен управлять своей фирмой, чтобы она давала
доход?», то Владимир неизменно отвечал, что это его не a bird, это внутренние вопросы
Андрея, которыми он должен заниматься по ночам – в то время, когда не занят на
Экссоне.
Но при такой мрачной атмосфере особо светлыми моментами было когда крокодил
говорил доброе слово – глаза Владимира светились простым человеческим счастьем, он
произносил что-то типа: «Давай махор, работай лучше»; и у обласканного товарисча сразу
длина писюльки увеличивалась, становилось за себя гордо.
В конце октября сложилась угрожающая ситуация по кардиоцентру. Из-за того, что
Андрей воспользовался оборотными средствами, чтобы вступить в Экссон, отодвинулся
платеж в «Джонсон и Джонсон», и таким образом задержалась поставка расходных
материалов для нужд рентгенхирургического отделения. Это была специфическая
продукция, московские и петербургские компании возили ее под заказ, а если и держали
на складе, то под конкретных клиентов. Сроки поставки – два-три месяца. Удалось
разжиться некоторыми кодами, перехватывались не только на фирмах, но даже у врачей
соответствующих отделений московских клиник. И вот, наступил день, когда все
закончилось. Товар из Джонсона уже пришел в Волгоград и находился на таможне, но тут,
как назло, возникли проблемы с документами, и Тишину не удалось быстро его
растаможить, несмотря на свои связи. Из-за отсутствия расходников встало
рентгенхирургическое отделение – самое прибыльное в кардиоцентре, все услуги
которого оплачивались деньгами, а не по полису. Заведующий Кумар Калымов, как и все,
имел «отношения» с Андреем и втайне от главврача не только получал 5%, но и
практиковал возвратные схемы. Какое-то время он сдерживал ситуацию и не докладывал
главврачу о том, что по вине поставщика остановились операции. Но настал момент, когда
все вышло наружу. Халанский знал номер мобильного телефона Андрея, но ультиматум
озвучил, вызвав к себе бухгалтера, Юлю Чуприну: «При всем моем уважению к Андрею
Алексеевичу, если завтра вы не отгрузите оплаченный нами товар, мы разорвем
отношения с Совинкомом, и ваша фирма не будет здесь находиться».
Выйдя из приемной, Юля позвонила Андрею на мобильный. Он не рискнул сразу звонить
Халанскому, и попросил Юлю сейчас же вернуться в приемную, извиниться, что
растерялась и сразу не назвала причину задержки, свалить все на таможню, и быстренько
подделать дату на инвойсе и представить это как доказательство своей добросовестности.
Она так и сделала, и, перезвонив, сообщила, что Халанский рвал и метал, и, не стесняясь,
крыл семиэтажным матом таможенников (был печальный опыт отношений с ними, до сих
пор в опечатанных помещениях находилось нерастаможенное оборудование, завезенное
еще при строительстве кардиоцентра). Он связался при Юле с начальником таможни,
убедился, что на адрес Совинкома действительно поступил груз из Бельгии и не
растаможен по таким-то причинам. По личной просьбе Халанского (остановились
операции) товар выпустили в этот же день. А когда Андрей позвонил ему, тот рассыпался
в извинениях, и сказал, что как только произошла пробуксовка, нужно было немедленно
обращаться, и не возникло бы острой ситуации.
Товар поступил в отделение, конфликт был исчерпан.
Кировский филиал Волгопромбанка выдал Совинкому кредит через две недели после
переговоров с управляющим. Все произошло именно так, как говорил Верхолетов.
Андрею пришлось прилететь в будний день, чтобы подписать кредитный договор. Он
слегка пожурил всех, кто готовил пакет документов на кредит (включая Верхолетова) за
то, что так топорно все сделано. Понятно, что все схвачено, все договорено, но неужели
самим не стыдно за эту липовую бухгалтерскую отчетность, за куцый бизнес-план?!
Можно ведь подойти к делу с фантазией, с огоньком, чтоб самим было приятно
посмотреть на продукт своего творчества. Одно утешало – на всех документах фразу
«Копия верна» и подпись генерального директора ставила секретарь. Андрей подмахнул в
одном месте – на кредитном договоре, так как расписываться нужно было в присутствии
банковских работников. Он верил в успех предприятия, но объективно понимал, что на
Верхолетова, и на все, что с ним связано, надежды никакой. Поэтому известие о
положительном решении кредитного комитета стало почти сюрпризом. Управляющий
сделал невозможное – протащил через комитет клиента, который открыл расчетный счет
две недели назад и еще не показал свою работу, свои обороты. Но если это не было
сделано до сих пор, то директора Совинкома убедительно попросили прогонять в месяц
через счет как минимум в два раза больше денег, чем взято по кредиту, то есть 800,000
рублей. Для Совинкома это не было проблемой – средний оборот составлял около
2,500,000.
Чтобы не откладывать в долгий ящик, Андрей сразу после подписания договора снял по
чеку 40,000 рублей, зашел к Верхолетову в кабинет и передал ему оговоренные 10%. Тот,
положив деньги в стол, мечтательно закатил свои большие, навыкате, глаза, и принялся
стенать о зависимости то ли от наркотиков, то ли от секса (каждый день непременно
новые девочки), но, судя по его настроению, бросать свои увлечения он явно не
собирался.
Таким образом Андрей повесил на себя ежемесячное обслуживание долга в размере $1300
(Быстровы в конце концов навязали $10,000 под 10%, не уступить означало перекрыть
себе кислород и лишиться волгоградского бизнеса). На момент взятия заемных средств
баланс фирмы был «плюс-минус» в порядке (не бухгалтерский, подаваемый в налоговую
инспекцию и не соответствующий действительности, а реальный управленческий, в
котором учитывалась деятельность Совинкома, Экссона, кучи левых подставных фирм, а
также наличные взаиморасчеты – то есть личный управленческий учет Андрея Разгона).
Он много раз сводил все цифры, и принимал полученные данные за точку отсчета, после
чего в составленую таблицу ежедневно вносил данные (в таблице слева шли колонки
цифр, отражающие активы, справа – пассивы). Но всякий раз по истечению
определенного срока цифры начинали гулять – то в сторону увеличения, то в сторону
уменьшения. Полностью доверять ведение расчетов бухгалтеру Андрей не мог – то была
конфиденциальная информация, касающаяся клиентов, малейшая утечка могла привести к
крупному скандалу. Вокруг Халанского постоянно плелись козни, каждый год появлялась
«абсолютно достоверная информация» о том, что его «на днях снимут», назывались
фамилии преемников… но проходили дни, недели, месяцы, года, «преемники» уходили в
небытие, а Халанский ежедневно приезжал на работу в кардиоцентр на своем спортивном
восьмилитровом Форд Мустанге, который долгое время был самым мощным легковым
автомобилем в городе.
На Экссоне учет велся скрупулезно, и там сходилось все до копейки. Товарная линейка
была небольшая – не более 30 позиций в прайс-листе, все просто. Расходы однотипные,
каждый месяц примерно одна и та же сумма: комиссионные «номеру первому»
(гендиректор Электро-Балта), комиссионные «номеру второму» (два его заместителя),
комиссионные остальным клиентам (Октябрьская железная дорога, НЛМК – Ново-
Липецкий металлургический комбинат, Московская железная дорога, и т.д), телефонные
переговоры, расходы на грузчиков, комиссионные начальнику транспортного цеха,
транспортные услуги, офисные расходы. Что касается доходности сделок, тут тоже не
было никаких сложностей. Андрей заносил все цифры в свой ноутбук, а Владимир
записывал все данные в потрепанный блокнот, который постоянно носил в руках (он
никогда не покупал себе портфель), и там среди клякс, рисунков, телефонов, адресов,
была информация по всем проходимым сделкам (никто кроме него не мог разобраться в
этой каше, и Алексей называл содержимое драного блокнота «записки сумасшедшего»).
Но и в этом нехитром учете Андрей путался, у него периодически гуляли цифры, но он
скрывал такие моменты от остальных, чтобы не выглядеть некомпетентным, и покрывал
недостачу из своего кармана (самая крупная за первые полгода существования Экссона
составила 20,000 рублей). Обороты Экссона были выше чем на Совинкоме как минимум в
семь раз уже на первоначальном этапе, а состояние учета можно было считать идеальным,
учитывая тот хаос, что творился в Волгограде. Там никогда нельзя было распланировать
прибыль и расходы, постоянно возникали авралы то из-за необходимости переплачивать
московским дилерам, так как нужный товар не заказали напрямую на Джонсоне; то
непредвиденные расходы на починку компьютеров, то еще какие-то форс-мажорные
обстоятельства.
Разумнее всего было вести управленческий учет в 1С, но Андрей так и не смог себя
заставить освоить эту программу. В ноябре Владимир взял на работу секретаря, и с плеч
Андрея свалилась огромная проблема. Приглашенная девушка (та самая, которая, работая
у Фарида, по наущению Артура и Владимира шпионила в пользу Экссона), поскандалила
с руководством, и, деваться ей было некуда, попросилась в Экссон. Оформление
документов, взаиморасчеты с заводом и акты сверок сразу же легли на нее, и то, что
Андрею давалось с величайшим трудом, она делала походя.
Чтобы сократить издержки (бухгалтеру Андрей платил из своих, а не из общей кассы), он
принял решение закрыть московскую фирму, зарегистрировать в Волгограде новую с
таким же названием, и поручить вести бухучет обоих чистых фирм (Совинкома и
Экссона) Юле Чуприной, и рассчитать московскую бухгалтершу, которая, работая
совместителем, лишь сводила цифры и раз в квартал относила отчетность в банк (было
подозрение, что отсылает по почте, в налоговой она никого не знает, и следовательно, в
случае чего, никаких вопросов не решит); а зарплату получала по московским меркам
высокую. Компаньонам это было преподнесено как стремление обезопасить себя от
возможных наездов со стороны конкурентов. Волгоградский бухгалтер лично знает
налоговиков, и те, в случае чего, сами подсказывают, где что подправить. И это касается
не только налоговой инспекции. Те проблемы, которые в Волгограде решаются коробкой
конфет, и, в крайнем случае, незначительной суммой, в Москве придется решать
посредством гораздо более крупных расходов. (странно, но именно в этот момент Андрей
осмыслил проблему содержания фирмы с московской регистрацией, до этого он
зарабатывал гораздо меньше, и получал гораздо меньше от этой фирмы, созданной
специально для капризных казанских клиентов, не желавших работать с волгоградской
структурой, при этом его не волновала данная статья расходов).
Такой довод был встречен с пониманием. Артуру и Владимиру приходилось постоянно
выяснять отношения с конкурирующими фирмами, которые вели точно такой же бизнес –
заводили сырье и выбирали аккумуляторы. В связи с тем, что Экссон осел на заводе,
обороты по Электро-Балту сильно выросли, соответственно, обороты у других компаний
уменьшились. Артур с Владимиром грамотно протянули мазу – объявили заводчанам о
готовности выкупать весь объем батарей автомобильной и тепловозной групп; а клиентам
(прежде всего в управлениях тех железных дорог, где имелся хороший контакт с
исполнителями) предоставили документы, подтверждающие «эксклюзивное дилерство
ведущего производителя аккумуляторов». Такие успехи конкурентов не порадовали. До
вооруженных стычек не доходило, но соперники давили на психику полуугрозами и
намеками на то, что «компетентные органы разберутся», «надо жить по понятиям, не
переходить дорогу и поделить рынок». Напоминало сурчиные предъявы, только на более
высоком уровне. Поэтому не исключалась возможность какого-нибудь наезда по месту
регистрации Экссона – в Москве (заказная налоговая проверка, в ходе которой
обязательно что-то найдут и передадут дело в Управление по налоговым преступлениям,
или что-то в этом роде).
А на Электро-Балте смена юридического лица вызвала переполох. Артур запросто
объяснил это перерегистрацией и сменой юридического адреса, но знающие люди
конечно же сразу увидели, что у новой фирмы хоть и прежнее название, но другой ИНН,
другой юридический адрес, и вообще – по свидетельству регистрации это совершенно
другая организация. Сначала финансовый директор, а потом и юрист, объяснили, что
завод часто проверяют, и если возникнут проблемы из-за ненадежного контрагента и у
предприятия не примут к зачету НДС… Но при поддержке заместителей ситуацию
замяли. Конечно же, не обошлось без путаницы – отдел сбыта продолжал печатать
накладные на прежний Экссон, их подписывал гендиректор, и приходилось придумывать
немыслимые взаимозачетные схемы, чтобы их не переделывать и не подписывать заново,
так как подозрительный аккумуляторный вождь назначил бы целое расследование, а
виновных вывел в чисто поле и поставил к стенке… ну или искупал бы в гидролизном
пруду.

продолжение следует