Дисконнект

So i can give myself protection
When you put me down
So i can deal with disconnection
When i hit the ground
Get resistance to the infection
That you spread around



- Я хочу трахнуть тебя на заднем сидении машины.
Крейг пялился на него с минуту своими большими птичьими глазами, прежде чем ляпнуть протяжное: «Ну да» и переползти назад.
Именно переползти-перелезть через спинку переднего пассажирского сидения. Словно бы для него дверок в автомобиле не существовало.
Так оно и было на самом деле.
Для Крейги не существовало ни дверей, ни окон, ни закона тяготения.
Подошва его правого «конверса» мазнула потолок салона и Патрик сглотнул.
Он мог бы сказать не так грубо. Он бы мог сказать: я хочу заняться с тобой любовью, но господи бля как же это все было пошло.
Так же, как собственно и трахаться на заднем сидении
Так же, как собственно трахаться в финале встречи со своим лучшим другом. Бывшим другом Крейга у Патрика язык назвать не поворачивался.
В конце концов, это ведь Крейги через Джесс списался с Патриком спустя пару месяцев после того, как тот из группы ушел.
Патрик этому совсем не удивился. Раньше бы удивился, а вот сейчас удивления в нем ни на грамм не было. Может потому что все, что раньше делало Крейги таким особенным и по милому невменяемым, теперь ладно и складно было объяснено как в медицинской карточке Николса, так и в специализированной статье в википедии.
Прежде, чем перебраться с водительского сидения назад, Патрик расслышал, как звякнула пряжка ремня Крейга, как он пробурчал себе что-то недовольно под нос. Хэммиш бормотанье Крейга всегда называл барсучьим ворчанием.
- Ну, привет…
Крейг вздрогнул в тот момент, когда Патрик прихлопнул за собой дверцу и сказал это. Ну, он всегда вот так вот вздрагивал, когда что-то или кто-то выдергивал Николса из его мирка внутри собственной головы.
- Привет-привет, - в голосе Крейга было какое-то смешливое удивление и в этот момент Патрик понял, как же сильно он по нему скучал все эти месяцы. Он заулыбался, а Крейг улыбнулся ему широко в ответ. Своей чертовой детской улыбкой.
И тогда Патрик его поцеловал. Обхватил неуклюже лицо Николса ладонями и поцеловал прямо в полураскрытые влажные губы. На вкус они отдавали водкой и клубничным коктейлем. И Патрик заулыбался, а Крейг в этот момент фыркнул и мотнул головой
- Щекотно…
- Клубничный коктейль и водка. Вот ты какой на вкус.
- Большой клубничный молочный коктейль, - поправил его Крейг и снова засмеялся. Только так как он умел – громко, во весь голос. Взрослые так никогда не смеялись. Так только дети хохотали.
Потому что вот так хохотать во всю глотку, от всей души, искренне так…
Ну неприлично это было уже, если тебе не одиннадцать.
Волосы Крейга мазнули по обивке сидения, когда он смеясь откинул голову назад. Он был пьян, а Патрик понял, что кажется нервничает. Был бы менее трезв – нервов бы этих и в помине не было бы. Он ведь себя знал.
…они поехали этим вечером в Макдак, как в те старые-добрые времена, когда не было ничего этого – ни группы, ни славы, ни чертовых ссор, ни клиники для Крейга. Словно это был один из тех дней, когда Крейги носился на своем скейте по улицам, сбивая себе колени и локти. В те дни Николс разбивал один скейт за другим с такой же страстью и яростью, с которой спустя годы будет крушить гитары на сцене. В те дни Крейг еще числился в художественном колледже, а сам Патрик в пересменке на работе штудировал свои конспекты по анатомии, готовясь к очередному зачету.
Они работали вместе, у них казалось уже у обоих должно было выработаться отвращение ко всем этим бургерам и картошке-фри, но что Крейг, что Патрик были вчерашними подростками и этого так с ними и не случилось. Крейг тащил его к Маку потусоваться в выходные, а Патрик не мог сказать ему нет. И отдавал ему свою порцию картошки, потому что Крейг все равно путался в их заказах и забывал постоянно, что свою он уже доел.
- Я вроде бы ничего из этого не должен есть, - сказал ему Крейг, когда Патрик тормознул машину возле авто-окошка. Патрик повернулся к нему и увидел, что Крейг, уставившись себе на коленки, ковыряет машинально заусенцу на большом пальце.
В этом Крейг ни хрена не изменился – все так же грызет ногти под корень и раздирает пальцы себе в кровь. И не может остановиться.
Тогда Патрик еще не был уверен, что тот Крейг, что позвонил ему утром и проорал в трубку, что вернулся домой, что соскучился, это его Крейг. А сейчас Патрик уже и не сомневался.
Так же смеется.
Так же грызет ногти.
Так же трещит без умолку.
Только вот лечение дало свои результаты – Крейг больше не проваливается в свой мир на середине фразы, он не залипает, он не…
Он все так же смеется, все так же блин улыбается Патрику. Обнимает его постоянно. Крейги ни черта не изменился. Ну, разве что волосы сам себе больше не стрижет. За него это делает парикмахер.
- Не должен. Но ты хочешь.
- Но мне нельзя.
- Но ты – хочешь.
- Да, я хочу.
Патрик, когда они приехали на обзорную площадку над шоссе, Крейгу плеснул водки в его клубничный коктейль. Он и себе ее плеснул. Как в старые-добрые времена, когда они напивались так после смены в Макдаке.
А потом они чокались стаканчиками, много смеялись, Патрик потом влил еще водки Крейгу и себе в коктейли, а потом еще чуть-чуть, а Николс хохотал во все горло, закидывая голову назад и фыркал смешно, как щенок, когда коктейль ему не в то горло попадал.
А Патрик понял, что то чувство, которое выматывало его все те месяцы, когда они жили с Крейгом в одной квартирке в Лос-Анджелесе, то чувство, которое его изнутри словно выедало, эта чертова жажда, голод какой-то ненормальный, который в жаркие и душные калифорнийские или австралийские дни доводил его до безумия, и который казалось угас за эти месяцы, оставил его наконец в покое, никуда не делся.
Просто притих, впал в спячку, в коматоз там, у него внутри, пока Крейг снова не объявился у Патрика под боком.
И поэтому, когда окончательно стемнело, когда на австралийском небе огромными этими ебучими сапфирами яркими рассыпались звезды, когда Патрику всех этих случайных полудетстких прикосновений Крейга, его смеха, его дыхания пьяного, влажным теплом оседающего на шее Патрика, стало уже слишком много, он просто взял ему и сказал:
- Я хочу трахнуть тебя на заднем сидении машины.
А Крейг только и сказал что «ну да» и перелез на заднее сидение.
Все так просто оказалось. Чем он ****ь думал пару лет назад, если и тогда можно было вот так, а?
Нет, тогда вот было нельзя. Тогда нет. Сейчас – можно, а тогда – нет.
И дело было даже не в том, что теперь-то Патрик понимал, что с Крейгом, почему Николс ведет себя именно так, а не иначе.
Патрик не назвал бы все это любовью – для этого Патрик был слишком нормальным. На обычную похоть то, что он испытывал к Крейгу правда это тоже не походило. Он не был влюблен в Крейги, они дружили, хотя Патрик и не мог назвать его своим самым лучшим другом. И даже спустя пару этих вот лет Патрик просто не знал, что между ними такого было и кем они друг другу приходились.
Даже сейчас, когда пихал свою руку в расстегнутую ширинку Николса, оттягивая резинку его трусов.
Крейг задышал часто-часто, широко распахивая свои и без того огромные глаза, рот приоткрывая. Еще до того даже, как Патрик его пальцами там коснулся.
Все привычно было как-то. Они ведь дрочили друг другу пару раз, когда вместе жили тогда в Лос-Анджелесе. Крейга после выпивки и травки развозило, а с девушками у него всегда проблемы были.
А для Крейга еще было совершенно нормальным было, когда его после травы или пива распирало, расстегнуть ширинку или сунуть руку под резинку своих шорт, пока они с Патриком смотрели телевизор. Или когда Крейг вообще валялся рядом с ним на диване, устроив свою лохматую голову на коленях у Патрика.
Вначале Патрик извинялся, потом вставал и уходил из комнаты.
Потом уже начал спрашивать: « Ты мать твою совсем ебнулся?».
Потом: « Мне что, обязательно при этом присутствовать?».
Крейг отвечал Патрику на все это: «Конечно, нет».
Кажется, Крейг не понимал тогда, что он делает не так. Кажется, что для него в этом не было ничего необычного. Кажется, что для Крейга все это казалось совершенно нормальным.
И Патрик валил из комнаты, валил из квартиры, неважно куда. Лишь бы подальше от Крейга, его рассеянного взгляда, сдавленного постанывания и частого-частого дыхания. Он валил из квартиры, злой как черт. Но злился Патрик в эти моменты почему-то больше на себя, а не на Николса.
Но так было лишь первые недели.
А потом Патрику надоедало все время торчать так долго на улице, и он возвращался. И как выяснялось возвращался слишком рано. Потому что после травки Крейгу времени для себя требовалось намного больше.
Первое время он извинялся и уходил снова. Торчал в подъезде, пока из двери квартиры не высовывался раскрасневшийся Крейг и громким на всю площадку шепотом не заявлял что он уже все. Слава богу, что еще не пояснял так же громко что же именно он там все.
А потом Патрик не уходил уже никуда. В первый раз, оно как-то само вышло. Может даже потому, что он уже не мог выносить перекошенного лица Крейга с какой-то детской обидой во взгляде.
Черт знает что наверное у него в башке в этот момент было, но Патрик подумал, что когда удовольствие в пытку какую-то перетекает, то это уже кажется совсем ****ец.
А может он просто подумал в тот момент о себе.
Патрик просто сказал: «Дай-ка я».
Он тогда и после так и не понял, почему Крейги ему позволил это сделать. Но тут дело было наверное и не в том, что Николс с головой не дружил.
Может все дело было в том, что за те несколько лет, что прошли с того момента, когда на него в раздевалке «Макдака» налетел растрепанный паренек в выцветшей майке с Кобейном, кажется Патрик стал для Крейга почти всем.
И кончил Николс в тот раз почти сразу же. Словно просто ждал все это время, чтобы Патрик это для него сделал. Кончил, толкаясь бестолково бедрами в его руку, закусив губу и чуть ли не скуля, зажмурившись крепко-крепко.
Патрик хотел всего лишь руку о бумажную салфетку отереть да свалить по-быстрому из комнаты, потому что кажется вот теперь ему нужно было уединение, но Крейг как-то умудрился почти сразу в себя прийти и, прижав Патрика к дивану весом своего тела, сказал:
- Давай я тебе теперь, Пат.
Он что должен был тогда сказать Крейгу нет? Он не мог этого сделать. Потому что говорить Крейгу нет не умел. Ему правда было трудно в чем-то отказать, особенно когда он лез к тебе в штаны, наваливаясь на тебя, заглядывая в глаза, а ты видел какой у него еще мутный взгляд после оргазма и губы все покрасневшие и припухшие после того, как Крейг себе их прикусывал в процессе.
Он тогда хотел поцеловать Крейга. И после, когда были другие разы. Иногда Патрик даже думал, что если бы он попросил Крейги ему отсосать, то тот бы это сделал.
Другое дело, что Патрик этого не хотел. Точнее хотел, но не так.
Все это было – в обмен. Они никогда не дрочили вместе. Сначала он Крейгу, потом Крейги ему.
Они никогда не делали это друг с другом потом в турах. Можно сказать, что все тогда и закончилось, не вышло за стены ими арендуемой квартирки, да Патрик бы так не сказал. Можно делать вид, что ничего не было. Можно притворяться. Но ни у него, ни у Крейга это не вышло. У Крейга так вообще.
Сейчас все было как-то иначе. Сейчас Крейг всего этого хотел сам, даже кажется осознанно. Патрик это просто очень красноречиво сейчас чувствовал. Своей рукой.
Только трахать Крейга Николса было не равно дрочить Крейгу Николсу. Это был несколько более сложный технически процесс.
Хотя бы потому, что Патрику пришлось заткнуть его рот ладонью, потому что целовать Крейга, чтобы приглушить его вопли было в общем-то бесполезно. Потому что Крейг да во время секса кажется был еще более буйным чем на сцене во время выступлений.
Патрик даже подумал, что делает что-то не так, что делает Николсу слишком больно ( то ли дело - желание выебать Крейга было каким-то спонтанным, сиюминутным и смазки-то на резинке, наверное было не вполне для всего этого достаточно), пока не понял, что тот кажется только навстречу его толчкам подается. Вперед. Рывками. Что царапать пытается спину Патрика под майкой, да ни хрена у него не выходит – ногти-то Крейги себе старательно обгрыз под корень. И что голову уже назад закидывает с улыбкой идиотской какой-то во весь рот на своем полудетском лице.
А потом, когда уже все кончилось – слишком быстро как-то, но все дело, наверное, было в том, что у Крейга вообще секса толком не было черт знает сколько, а Патрик с ним себя и не пытался сдерживать – Николс из-под него вывернулся угрем, чуть ли не в два счета дверцу со своей стороны распахнул, свесился с сиденья…
Вот ****ь.
Кажется выворачивало его не так долго, как вначале Патрику показалось. А потом он просто втащил дрожашего Николса внутрь машины. Губы и подбородок у него были все какой-то розовой пакостью перемазаны.
Не стоило им напиваться сегодня все-таки.
Он быстро отер лицо Крейга рукавом своей рубашки, а тот неожиданно уцепился за него, обвил руками шею.
- Я отвык кажется от всего этого, Пат. Обними меня, а?
Патрик понял, что Крейг сейчас не о выпивке в общем-то говорит. И не о фаст-фуде этом чертовом.
Он это о них говорил.
- Привыкнешь, - сказал он ему, прежде чем обнять в ответ, - привыкнешь снова.
Куда ты теперь черт возьми денешься.