Морской кот

       – Бонжур! Если помните, меня зовут Пунго.
       Очень приятно. Помним.
       Перед нашим корреспондентом сидит настоящий морской кот. Чёрный, как экваториальная ночь, а глаза переливаются мерцающим полярным сиянием. Пока у него хорошее настроение, и он вальяжно развалился в мягком плюшевом кресле, самое время набраться смелости и задать ему несколько вопросов.
       – Пунго, откуда вы родом?
       – Я из Ла-Рошели. Это на западном побережье Франции. «Три мушкетёра» читали? Вот как раз оттуда.
       – А как Вы стали яхтсменом?
       – Да я, можно считать, родился на яхте. Маленькому котёнку непросто жить на берегу – все эти наглые взрослые коты-хамы, всякие бульдоги-доберманы… поэтому в возрасте двух недель я перебрался на «Нуаж». Это было давно, восемь лет назад… вот, с тех пор и морячу.
       – А что означает название – «Нуаж»?
       – «Nuage» по-французски означает «облако». Хозяйка, она же капитанша, решила назвать свою яхту так, потому что, во-первых, рифмуется с «вояж», а во-вторых, облако – это что-то такое лёгкое, воздушное… ветер дует – облако летит… Красиво. И яхта – что надо.
       – Поподробней, пожалуйста.
       – Вуаля. Крепкий стальной бермудский шлюп. Длина сорок два фута, ширина – тринадцать, осадка – семь. 45-сильный трёхцилиндровый дизель «Арона». Семь спальных мест плюс моё. Корпус шарпи, если это слово вам что-то говорит.
       – Говорит, говорит. Значит, капитанша взяла вас на борт. И куда дальше?
       – Из Ла-Рошели через Панамский канал на Аляску, это примерно двенадцать тысяч миль, сто дней в море. Потом несколько лет на Аляске, побережье Канады. Это ещё около четырёх тысяч миль.
       – Ого…
       – …а потом настал 2000-й год. Мы вышли с канадской Виктории (это Британская Колумбия), прошли Тихим океаном до Аляски, там зимовали. Потом завернули направо и по Арктике добрались до залива Королевы Мод. Там, в Кэмбридж-Бэй, поставили яхту на зимовку, поскольку был уже октябрь, 2001 год. Улетели во Францию, а следующим летом продолжили вояж. Прошли канадские проливы, вышли в море Баффина, и вдоль Баффиновой Земли спустились на зюйд-зюйд-ост до полуострова Лабрадор.
       – Холодно было?
       – Да не так чтоб… ну, лёд, конечно, яхта вся в снегу. Дизель отвалился от фундамента, остались без основного генератора. Дуло здорово. Короче, планировали дойти до Квебека, но пришлось оставить яхту в Картрайте, это на самом восточном углу Лабрадора. Между прочим, собаки-лабрадоры…
       – А при чём тут собаки?
       – Так, я попрошу не перебивать морского волка.
       – Вы же кот, а не волк.
       – Не имеет значения. Я просто хочу сказать…
       – …что вы нормально относитесь к собакам?
       – Я не отношусь к собакам. Я отношусь к котам. А собаки… Главное, чтобы они не были чёрными. Чёрные собаки меня просто бесят. И других котов – тоже не перевариваю. Независимо от цвета.
       – Итак, вы прошли Северо-Западным проходом...
       – Ну да. А что такого? Всего-то семь тысяч миль.
       – Льды, белые медведи?
       – Были льды, конечно. Ещё какие. Всякое было. Масса впечатлений, вот сейчас сижу и вспоминаю, вспоминаю…
       – Значит, вы стали первым котом, в чьём активе и Атлантика, и Тихий океан, и студёные арктические воды. Я вас поздравляю!
       – Мерси боку. Хотя... я не люблю о себе трубить. Я не из тех котов, которые в марте выпендриваются на крышах Парижа перед кошечками.
       – Пунго, а вот нескромный вопрос: есть ли у вас пассия, которая ждёт Вас после каждого плавания? Быть может, даже не одна?
       – Знаете что, уважаемый, настоящий кот никогда не станет рассказывать о своих победах над кошечками и тем более хвастаться. Давайте-ка я лучше расскажу вам о своей хозяйке, о капитанше.
       – С удовольствием!
       – Её имя – Мишель Демэ, но она больше любит, когда её называют Микки. Она журналистка, участвовала в Тур-де-Франс, в Тур-де-Корсика. Гонялась в ралли, в Средиземке ныряла с аквалангом за какими-то сокровищами, что-то связанное с археологией. В 1986 году она купила корпус яхты и назвала её «Нуаж». Полтора года они с дочерью её достраивали, а потом двинули из Ла-Рошели через Гибралтар на Корсику, оттуда через Атлантику в Венесуэлу, потом Панамский канал, остров Кокос, Галапагосы, Маркизы, Туамоту, Таити… Десять месяцев Микки работала на таитянском телевидении, а потом отправилась через Гавайи на Аляску. Плавание было очень тяжёлым, не было ни печки, ни GPS, ни радара, эти постоянные ветра «в морду»…
       – Пунго, пардон, я перебью – а у французов что, тоже есть такое выражение?
       – А как же! Итак, Микки пришла на Аляску и влюбилась в неё с первого взгляда. Поверьте, там есть во что влюбиться…
       – Да уж знаю, немножко видел. Согласен с вами полностью.
       – …и провела там два лета. Зимой летала в Париж работать. Ею написано несколько отличных книг, уж не знаю, переведены ли они у вас на русский. Вряд ли. Но книги отличные: «Самое время мчать к горизонту», «А почему не вы?», «Аляска-мечта», «Океан Сабрины»…
       – Ага, Сабрины...
       – Сабрины. Это её дочь, Сабрина Тьери, она же старпом и весь остальной экипаж, кроме меня. В первый раз пересекла Атлантику, когда ей было всего шесть лет. Отсюда и книжка, детская, но великолепная. Мне Микки читала несколько раз, к ней и песенки записаны. Вообще, Микки входит в состав Второго французского телевизионного канала, так что она мастер на все руки. И за кормой у неё почти девяносто тысяч миль. А ещё она крёстная мама французской яхты «Вагабон» Эрика Броссье, того самого, который этим же летом прошёл вашу русскую Арктику в одну навигацию…
       – А Сабрина?
       – У Сабрины миль поменьше, конечно, но не намного. Она доктор по астрофизике. Обожает скалолазание, горные лыжи, мотоцикл, скакать на лошади… Путешествовала в Гималаи, к подножию Эвереста. Сейчас вот – Северо-Западный проход со всеми его прелестями и море Лабрадор.
       – Интересно, что общего во всех этих увлечениях, как вы думаете?
       – А тут и думать нечего. Дикая нетронутая природа. Чистота эмоций и мыслей. Она и сама об этом говорит. Только не всем. Она скромная, в людях больше всего ценит скромность и душевную чистоту. Я нескромных тоже не уважаю, всяких нарциссов и хамов. Такой человек всегда пнёт кота, вместо того чтобы рыбкой угостить. А ещё она не любит наплевательское отношение к жизни. Уж я-то знаю. У них с Микки никогда не стоял выбор, чем заниматься, куда направить свои усилия. Они умеют слушать себя и идти в том направлении, куда ведёт сердце. В этом плане мы – экипаж, одно целое.
       – Вы тоже любите природу…
       – А как её не любить? Самое чудесное – это киты. Обожаю китов. Но – не пробовал. Наверно, вкусно... Ещё люблю крабов и лосося. А уж всякие там белые медведи, олени-тюлени, чайки да моржи… Тоже здорово, но не так уж чтобы… Обидно только, что когда я мяукаю китам, они сразу же ныряют. Пугаются, наверно.
       – Пунго, а каковы ваши обязанности на яхте? Мышей ловите?
       – Ну, сами знаете, мышей на яхтах не бывает, за редкими исключениями. Поэтому я – старший наблюдатель, особенно на ночных вахтах. У нас, котов, зрение, знаете ли… ночью видим получше вас. Так что днём я отсыпаюсь, а ночью – у штурвала, у шкотовых лебёдок. Предупреждаю, если что.
       – А как насчёт «кот за бортом»?
       – Ну, что вы. Я ж не маленький котик. Мне скажут в шторм наверх не вылезать – я и не вылезаю. Наблюдать можно и по радару, только пищит он противно.
       – А что ещё вы любите?
       – Волны люблю, снег. Птичек всяких, с ними интересно поболтать, главное – убедить, что я не собираюсь их съесть. Когда «Нуаж» зимовала в маленькой бухте на Аляске, вмёрзнув в лёд – это было восхитительно! Микки тоже разговаривала с птичками и с лосями, она неплохо это умеет. Обожаю сыр от компании «Meule d'or / entremont», и не только потому что они были нашим генеральным спонсором.
       – Пунго, а какие самые сильные впечатления за время похода по канадской Арктике?
       – Ну… не буду говорить за себя, скажу словами Сабрины. Волшебные северные ночи с нескончаемыми закатами, полярные сияния. Самые прекрасные ночи в её жизни. Магическое ощущение пребывания на краю света, словно посреди небытия, в этой огромной и дикой природе. Чувствовать себя песчинкой и в то же время частью Вселенной. Неожиданно понять, находясь в чужой стране, что жизнь невероятно велика и настолько хрупка и драгоценна… Сабрина очень много читает, особенно любит Экзюпери: «Главное не цель, главное – стремление к цели». Слушает индийскую музыку, например, Рави Шанкара. И Фрэнка Заппу. Мне тоже по душе.
       – А что было наиболее удивительным, неожиданным? Или весёлым?
       – Весёлым? Ха-ха! Прежде всего, это постоянный вопрос, который задавали Микки по УКВ: «Могу я говорить с капитаном?» Она: «Я капитан». Они: «А… как… а… что, мужчин на борту нет?!» Умора. Хотя поначалу мне было непонятно – меня что, в расчёт уже не берут? Но Микки действительно капитан, а с капитаном не спорят... А неожиданной и удивительной для нас стала встреча на краю земли с русской яхтой. Это был «Апостол Андрей», где мы как раз с вами и познакомились. Когда капитан Николай Литау вызвал нас по радио, нашей первой мыслью было – это что, сон? Русская яхта, надо же! Откуда? А ещё скажу по секрету, что Микки с Сабриной постоянно вас вспоминают и грустят, что пришлось всё же расстаться на широте 74N, если не ошибаюсь…
       – Да-да, точно так. М-да... а драматичным?
       – Помните, как мы шли в лавировку за канадским ледоколом? С одной стороны – весело, потому что, насколько я знаю, ещё никогда ледокол не проводил другие корабли в лавировку, да ещё яхты, да ещё среди льдов. С другой стороны, Микки и Сабрина два дня и две ночи вообще не спали и страшно вымотались. Я-то ухитрялся ещё вздремнуть часок-другой, а вот им пришлось туго. Зато они стали первыми леди, которые прошли сквозь канадскую Арктику, и вообще были первыми дамами в Арктике под парусом. А я – первый кот (тут физиономия Пунго растягивается в довольной улыбке). Вообще, встреча с «Апостолом Андреем» на краю света была просто волшебной. Ваш экипаж был просто невероятно благороден по отношению к нам. Теперь мне даже неудобно, что я не давал себя погладить. Но вы должны понять, я же всё-таки кот, как-никак, всегда должен быть настороже...
       – А вы знаете, что у нас, русских, чёрный кот – это плохая примета? Тем более на корабле…
       – Глупости. Не верьте в приметы! Чёрный кот никогда не приносит несчастья. Другое дело – кролик… Уверяю вас, несчастье может принести только кро… я даже не буду это слово произносить. Такое, с длинными ушами… брр, фу! (брезгливо морщится)
       – Пунго, поделитесь, пожалуйста, планами на будущее.
       – А-а… (махнул лапой) Я уже извёлся здесь в Париже. Эйфелева башня – это, конечно, грандиозно, но меня тянет обратно к китам, белым медведям и моим любимым чайкам. Большие города не по мне. Слишком много собак, в том числе и среди людей. Микки и Сабрина чувствуют то же самое. Я постоянно задаю им вопрос – какого чёрта мы тут торчим? Когда я снова увижу мою любимую «Нуаж»? Страшно скучаю. Но ведь после похода нужно обработать кучу фото- и видеоматериалов, написать книгу, обновить сайт http://micdemai.free.fr/, отчитаться перед старыми спонсорами и найти новых… Да и жить на что-то надо. Так что не так всё просто. Но всё идет к тому, что летом 2003 года мы перегоним «Нуаж» через Атлантику, из Канады в Ла-Рошель. Или в Биник. А там видно будет. Микки что-то там намекала насчёт Антарктиды... Хочется увидеть живого пингвина!!! Я просто сгораю от желания увидеть пингвина! И – вечное плавание под парусом, совершенно неважно куда. Потому что это – настоящая жизнь.
       – Пунго, скажите, какая черта характера отличает вас от других котов?
       – Скромность, мсье. Вне всякого сомнения – скромность. Да.
       – И, прошу вас, пару слов специально для читателей журнала «Капитан-Клуб».
       – (прищурившись) Какой рыбкой меня угостят, если я приду в Россию на своей яхте?

Беседовал Юрий Завражный (Камчатка)
в роли переводчика выступила Сабрина Тьери

журнал "Капитан-Клуб", № 3 – 2003