Из жизни живописцев

Жили-были художники Иван Сальвадоров и Казимирский. Были они большими друзьями, всегда делились друг с другом красками и чуть ли не одной кисточкой рисовали. Но тут Сальвадоров решил справить юбилей — столько-то лет творческой деятельности. Он заказал банкетный зал, куда сразу сбежались все причастные к искусству. А Казимирский мало того, что сам пришел, еще и подарок принес — портрет Сальвадорова в задумчивости. Когда Казимирский сдернул покрывало с картины, все  поначалу сказали: «Ах!» Но потом… когда все разбрелись по кулуарам, начали раздаваться критические замечания: и цвета не те, и уши у Сальвадорова на портрете большие. Эти отвратительные слухи дошли и до самого Сальвадорова. Тогда он сказал Казимирскому:
— Ты зачем мне такие большие уши нарисовал?
— Так они у тебя и есть большие, — отвечает Казимирский.
— Ну и что? — говорит Сальвадоров, — обязательно это средствами искусства отображать? Закрась, пожалуйста, эти плохие уши и нарисуй хорошие.
Но тут Казимирский стал в позу.
— Нет, — говорит, — не буду! Настоящий художник должен быть правдив.
Сальвадоров кисло поморщился и затаил обидку.
Через месяц как раз открылась выставка картин лучших живописцев всех времен и народов Крайнего Севера. Предполагалось, что Сальвадоров выставит на ней свой всемерно известный шедевр «Запорожцы в двадцатый раз переписывают письмо счастья». Но Сальвадоров в последний момент заменил его на портрет Казимирского с баклажаном вместо носа.
— Ты что, совсем сдурел? — возмущенно воскликнул Казимирский, увидав портрет, — Это же форменное хулиганство!!!
Но Сальвадоров гордый стоял возле своей картины, скрестив руки на груди, и на все упреки и недоуменные вопросы отвечал:
— Я так вижу!
Казимирский психанул и ушел, а вскоре он нарисовал портрет Сальвадорова на трехногой козе задом наперед, лысого, с вот такими толстыми ногами, с вот такими толстыми руками и без штанов.
— Так-так-так, — сказал Сальвадоров, увидав сию гнусность, и нарисовал Казимирского всего перекособоченного, с тремя шишками на лбу, с одним глазом на затылке, на каждой руке по восемнадцать пальцев.
- Ну, уж это ни в какие ворота не лезет! — вознегодовал Казимирский, и в новой версии у него Сальвадоров получился такой: два конца, два кольца, посередине гвоздик, вместо головы пупырчатый, крючковатый огурец, уши как блины, необъятных размеров арбузоподобное пузо, а вместо пупка — пуговица.
Сальвадоров еще нарисовал Казимирского шиворот-навыворот, а Казимирский Сальвадорова фиолетовым в крапинку. Но вскоре им надоело рисовать друг друга, и они таким манером начали рисовать прочих своих друзей и знакомый и даже близких родственников. А чтобы никто на них не обижался, Сальвадоров с Казимирским под это дело подвели прочную теоретическую основу, мол-де, новое направление в искусстве.
Так появился сюрреализм.