Мы должны быть теми изменениями, которые мы хотим видеть.
Махатма Ганди
Февраль, 2010 год.
Зима, крестьянин торжествует, в отличие от некоторых слоев населения, для пессимизма которых скидки на тепло умерли в зачатке, погребенные под таблицей календаря.
Нельзя ждать милости от природы - нужно брать ее самому, сказал Мичурин и …….
купил билеты в Индию.
За 2 месяца до дня вылета у нас были забронированы билеты. Ровно за столько же времени, была изучена и затерта до дыр масса интернетовских ссылок о культуре и бескультурье страны, которую лично я безумно жаждала посетить вот уже несколько лет. Мы впитывали мельчайшие подробности, чтоб максимально вооружиться и начистить кольчуги до зубов. Индия казалась на тот момент бедуинской державой, люди которой жили в стадии разложения, а проказа, брюшной тиф и желтая лихорадка косила их ряды, не забывая о заблудших туристах. На сей нервной почве, было скуплено немереное количество антибактериальных влажных салфеток, антисептических гелей, на случай глубокой антисанитарии и упаковано пол кило отечественных лекарств на случаи болезней, которые могли неожиданно обрушиться на хлипкое, на фоне зимнего авитаминоза, тело. Тело продолжало трясти в преддверии ужасов, которые гласил Интернет, но любопытство и жажда приключений аккуратно глушили чувство нарастающей паники.
Помимо медицинского инвентаря, пришла в голову шальная мысль, взять с собой бахилы, дабы разутая нога белого человека, ступающая в храм, не познала грибков и прочей местной заразы.
И вот долгожданный день настал. Неимоверно радуясь, что гнетущий зимний пейзаж, скроется с поля зрения на целых 2 недели, мы покинули родные пенаты, отправляясь в мир иной. Прежде чем взлететь, в салоне самолета прозвучала молитва «Аллах-Акбар», голосом Левитана, вызвав одновременно чувство недоумения и ровные ряды пробегающих по спине мурашек. Арабские авиалинии тем самым закрепили чувство уверенности в нашей целостности и сохранности до конца полета, возложив ответственность на могучие плечи Аллаха.
Нас ждала пересадка в Эмиратах, в Шарже. Глубоко вдохнув струю теплого воздуха, в голове стало проясняться, хотя сознание отказывалось верить, что здесь настоящее лето. Большую часть теплой одежды тот час же сорвали, обнажив часть уязвимой души перед арабской численностью, которая замельтешила перед глазами, доводя видом национального одеяния до исступления наше оттаивающее восприятие действительности. С этого момента началась другая жизнь, где мы с хроническим постоянством находились в центре всеобщего внимания. Первый надлом национальной гордости произошел в местном туалете, где мы водили минут 5 хороводы вокруг крана с водой, вычисляя вслух принцип его работы. Для таких как мы, аборигенов, в туалет была приставлена местная женщина, которая пришла на помощь в трудную минуту, наградив в итоге аборигенов бумажными салфетками, лично вручив в руки каждому. Помимо всех благ цивилизации, аэропорт Шаржа имеет специальные кабины для курящих, посреди многочисленных кафе, детскую комнату, охраняемую женщиной в костюме моджахеда и молельню, на которой, смачно впившись в коврики молились все те, кому недостаточно было всеобщего «Аллах-Акбар», в салонах самолетов.
Далее был мучительный обмен валюты, дабы пропустить по кружке чая, в местном кафе. После обмена случилось фееричное жонглирование, с дальнейшим поглощением собственных бутербродов, пиццы и прочей снеди, практично заготовленной в Киеве.
Выждав, под проницаемыми арабскими взорами мучительные 2, 5 часа, сгруппировались в каком-то терминале, в ожидании самолета на Мумбаи. Увидев огромную очередь на регистрацию, слегка удивило, насколько большой процент европейцев летит нашим самолетом. Мало того, удивил момент, что сей большой процент был весьма загорелым как для жителей севера, летящих среди зимы в Азию. Простояв с пол часа в очереди, находчивые русскоговорящие единодумцы, донесли до нас, что мы простояли в очереди на самолет, летящий в Стокгольм. К величайшему разочарованию шведов, мы покинули очередь и удалились с единодумцами ждать свой рейс.
Насладившись повторно «Аллахом-Акбаром», мы взлетели над Эмиратами, которые до последнего, провожали богатыми бликами аэропорта, наш самолет. Через 2 часа приземлились в Мумбаи. На дворе прыснуло 4 часа утра. Выйдя из самолета, на нас цунами обрушился удушливый и очень влажный воздух. Пока доковыляли до терминала, покрылись 3 раза потом и 5 раз испариной. Как нам и было прописано выше, в задачу входило отыскать «припейд такси», забронировав личное авто со встроенным водителем. Накануне пришлось заполнять иммиграционную карту на английском, после чего нам должны были вручить пропускные талоны. Поскольку мне его не вручили по каким-то непонятным причинам, пришлось вернуться, но поскольку все индусы, выписывающие талоны, были для меня на одно лицо, пришлось изрядно помаячить перед каждым, чтоб меня узнали и выдали путевку в другой мир. «Припейд такси» нам подарил водителя – дедушку, в большой белой чалме, который умело затолкал наш багаж в свою крошечную машинку с низким потолком и засигналил в сторону Колабы-района Мумбаи, где ждал ночлег. В машине у нас случился легкий приступ эйфории, при мысли, что мы в Индии. Такси понесло нас по пустынным ночным улицам, в частых случаях заваленных мусором, недостроенными сооружениями сомнительного характера, мимо пустующих лавочек торговцев, которые мирно спали прямо под этими же лавочками, завернувшись в одеяла. Ко всему мелькающему за окном, мы были морально готовы, ибо слишком тщательно и дотошно готовились, как показалось в тот момент. Окна в такси были открыты настежь, поэтому весь смок и запахи улицы, старательно улавливались рецепторами, пытаясь внушить сознанию, что это прекрасно. Как оказалось, наш водитель впервые слышал об отеле, название которого было произнесено вслух, и, посему прибег к помощи лица, которое материализовалось в окне при малейшем снижении скорости, любопытно взирая в салон. На всякий случай я крепче вцепилась в сумку, которую Олька в последствии окрестила: «здесь вся моя жизнь в Индии». Лицо хуже водителя разбиралось в местных окрестностях, но выползать из салона основательно не хотело, пока его силой не вытолкнули, поддав газа. По пути хозяин такси, прибегнул еще к помощи нескольких сородичей, но информация, поступающая из вне была противоречива и бессвязна. Доехав до Колабы, с участием каких-то мало трезвых индусов, просачивающихся всем телом в наше такси, мы случайно уткнулись мордой в тот самый отель, на который мы нацелились ранее, через поисковые системы. Отзывы об отеле в нашем сознании были обнадеживающими, поэтому, заочно, решено было на нем остановиться. В действительности же, вместо ожидаемого традиционного сооружения, я не говорю уже о признаках адекватной архитектуры, перед взором вознакла квинтэссенция хандры и начатой в зачатке стройки с индийским контингентом у его стоп, который тут же оживился при нашем появлении. Постепенно чувство восторга, от мысли, что мы в Индии, у меня лопнуло как мыльный пузырь. Решено было не отпускать водителя, вплоть до того, чтоб связать его и лишить прав, до момента, пока мы не найдем подходящий отель. Перспектива бродить с багажом в зимних шмотках, по трущобам, отбиваясь от бодрствующих на тротуарах индусов, была как - то совсем не заманчива. Оставив Ольку сторожить нашего драйвера в чалме, который также не млел от перспективы искать с нами жилье – мы с Анькой вошли в «нечто», в поисках номера. Поднимаясь по ступенькам, я поняла, что сия гостиница состоит тупо из монолитов и весьма хорошо проветриваема сквозными недостроенными дырами. На этаже втором я обнаружила чье-то спящее тело, на которое мы аккуратно постарались не наступить, чтоб не нарушить бдение оного.
Дойдя до последнего этажа, Олька, держащая в охапке таксиста, чтоб тот не убежал, с глаз так и не скрылась. Рецепцию мы так и не нашли, зато нашли дверь с окошком, за шторкой которого кто-то дремал. Подняв отчаянный ор, мы разбудили спящего индуса, который сонно в шторку промямлил, что отель (так это все-таки был отель!!!) откроется только в 10, после чего нервно помолился и снова лег спать. Даже если бы отель открылся перед нами в сию же минуту, оставаться в нем было равносильно, что устроиться со спящими торговцами на улице и всю ночь торговать своими вещами, ибо сон здесь нам только мерещился. Посему, перепрыгивая через распластанное тело, затолкали водителя обратно и приказали ехать дальше, выталкивая на ходу из окон навязчивые индийские морды. Подъехав к самому элитному месту Колабы-набережной, водитель был отпущен, ибо место внушало доверие только тем, что там были фонари и более улучшенного вида гостиницы. Кинувшись в первый попавшийся отель, нас огорошили ценой-100 у.е в сутки, игнорируя все попытки вялого торга. Не та тех напали, решили мы и решили углубиться на вторую линию, в надежде отыскать палаты белокаменные за минимальную цену. Прошел час, а мы продолжали бродить кругами, в сапогах, в которых ноги плавились и подгибались, голова шла кругом, а тело кричало-«отбой», подавляя нарастающую панику. Расплавленными ногами каждый раз приходилось огибать либо чье-то спящее тело, либо художественно перешагивать через испражнения того же, либо другого тела (в которое я таки разок вступила), либо замирать от пробегающих под носом крыс. Мое самовнушение о прекрасном вышло из строя и не перезагружалось. Индия казалась ужасной и несправедливой к нам, хотелось безумно в душ и спать, а гостиница подешевле так и не улыбнулась. И как только Мумбаи мог с нами так поступить?! Пока мы исследовали улицы, оставляя после себя мокрый след, как улитки, к нам подошел местный мужичок, сомнительного вида, предлагая ночлег в недорогом отеле. Услышав «отель «и «недорого», тело автоматически отреагировало и пошло в сторону, куда указывал его перст, посланный, наверняка, свыше. Как только увидев то, что он назвал отелем, вызывал вслух, тихий ужас, нам указали в другую сторону и повели куда-то снова. Так продолжалось «отелей» 5, после чего мы поняли, что нас, кажется, разводят. Пока, согнувшись от веса рюкзаков, нас носило за так называемым «гидом», сзади пристроилось еще штук 5 «гидов», которые также рассказывали, что они могут нас отвести в дешевый отель.
С толпой сомнительных мужиков, как в лучших произведениях Брема Стокера, мы обошли пятнцадцать раз 3 улицы по кругу, потеряв счет времени на фоне помутненного сознания. Сообразив, что 16-й круг –это уже слишком, собравшись с силами, мы сделали пару жалких попыток разогнать всех примыкающих, которые водили нас аки евреев по пустыне, так и не ткнув пальцем во что-нибудь приемлимое для белого человека. Наш нервный рык, как ни странно, возымел должный эффект и, благочестивый шабаш «гидов» тот час же освободил пространство в 5-ти квадратных метрах, продолжая сопровождать наше чувство безысходности, чуть дистанцировавшись.
Помимо всего кошмара, обрушившегося на бренные плечи, безумно мучила жажда, а все учреждения грозились открыться только к 9. Начинало светать. Мне стало вдруг отчаянно завидно воронам, толпившимся у грязной набережной, которые могли себе позволить пить тухлую воду. Решено было купить воду на рецепции первого дорогого отеля, с накруткой в 5 раз.
После тщетных попыток, изучив каждый квадратный сантиметр квартала, мы сдались в резервацию и попросили политическое убежище за 100 .у.е. в сутки. Нас радушно пустили в холл, разрешив дождаться 10 часов для торжественного открытия. На 100 у.е в сутки, в отеле также размещался местный атракцион-старинный лифт, с решетками, со встроенным механизмом, названивающим мелодию ламбады. Ламбада нещадно резала слух слишком высокими частотами и часто прерывалась, не доиграв до конца. Позже выяснилось, что непрерывность мелодии была прямо пропорциональна герметичности закрываемых дверей лифта.
Также к отелю примыкала какая-то столовка, в которой по утрам болталось от одного до двух посетителей, не более, зато количество персонала, открывающих перед вами все двери, которые здесь только были, водилось в количестве пропорциональном рьяному желанию оных получить за это бакшиш.
Прошло минут 40, изучив паспорта, нас все же пустили в номер до официального открытия. Вид красных впалых глаз и обмякших тел, видимо, тронул заскорузлое сердце администратора и оно не выдержало визуальной атаки, при этом, будучи закаленным проявлениями местного упадничества. Номер оказался максимум на 25 у.е в сутки, но изнеможенность увидела кровать и душ, и, забыв обо всем на свете-рухнула в забытьи.
К обеду мы расчухались. За окном гудела жизнь, светило яркое солнце, программа перезагрузилась и снова воскресла жажда познания. С упоением, одевшись в летние босоноги и майки, мы вынырнули из отеля и заскользили вдоль набережной, где было максимальное скопление туристов. Ночные ужасы улиц преобразились, сокрыв испражнения в неизвестность, причесав их, выставляя напоказ яркие одежки, свист и буйство местного колорита. Поскольку следующий день был понедельник, по местным обычаям, все развлекательные и экскурсионные были вне зоны доступа, поэтому хотелось максимально охватить намеченную программу. В тот же день наметили экскурсию на остров Элефант, который таил в себе многовековые храмовые пещеры с ревностными жителями - обезьянками. Лавируя меж толпой, мы наткнулись на соотечественников, которые своим бойцовским примером показали, как надо торговаться с местными. Дело в том, что билеты на катер на первый этаж шли по одной цене, на второй-подороже. Чем сие объяснялось неизвестно, но мальчишки напролом широкой костью растолкали персонал прогулочного катера, выбив себе второй этаж по цене первого. Повторить их трюк нам не удалось, броня была тонка и , собственно, мы здесь только первый день отдыхали…
Однако плыть классом ниже было приятнее, ибо крыша второго этажа более ли менее защищала от попутного ветра. Перед отплытием я запечатлела некий коллаж на пристани: купающийся индийский подросток в местных водах, кишащих всевозможным мусором, отображающим богатую фантазию местного населения и гостей столицы.
Скооперировавшись с бойцовским клубом соотечественников, мы двинулись изучать окрестности острова. Остров оказался достаточно цивилизованным, густо населенным торговыми шумными рядами, вдоль главного подъема. Минуя эхом разносившееся со всех лавочек стандартное для индусов обращение «мada-а-а-m!»,мы вынырнули на площадку, усыпанной долгожданными (мною) обезьяньими рожицами. Звереныши не собирались идти на контакт так, как представлялось доселе мне и, после увиденной сцены, когда с виду невинное дитя природы чуть не впилось в местного мужика, я решила держаться от них на более безопасном расстоянии.
Наш сформировавшийся бойцовский клуб посетил местные пещеры, из стен которых периодически материализовывались добровольные гиды с легендарными россказнями о местности, в надежде заработать бакшиш. Пещеры поприветствовали огромными изваяниями главенствующего пантеона, в лице Шивы, Вишну, Кришны, а также, в полном составе, их жен. Несмотря на то, что, растеряв часть каменных конечностей за многовековую историю, они продолжали восхищать статностью и отточенностью деталей, на которые была способна рука индийской древней цивилизации.
Перед несколькими храмами пришлось разуваться. Мы искренне пожалели о том, что наши бахилы сопели в дырочку в нераспакованных сумках в номере. Пришлось утрамбовывать землю внутри храма, опираясь на ребра стоп, в надежде, что нас минет злая участь подхватить нечто злачное. Самым священным символом при храмовых комплексах у индусов является лингам-фаллический символ, которому возлагаются свеже сорванные цветы, рис и монеты. Для нашего европейского воображения, лингам внешне напоминал больше гигантскую пасочку, нежели фаллический символ, но в то же время, в глубине души, было даже как-то завидно их религиозной ментальности, на фоне «вечногреховного» славянского. Оставив на честь и славу лингама 10 украинских копеек, отправились изучать местность дальше. По пути решили выпить свежевыжатый сок лайма с чем-то там еще. Как истинные адепты гигиены, на глазах у всего бойцовского клуба и продавца, мы извлекли свои кружки, которые таскали за собой для подобного случая. C чувством неподдельной гордости от собственной практичности, перед соотечественниками, мы выстроили стройным рядом кружки, оттеснив с прилавка многоразовые граненные стаканы. Не долго думая, продавец заботливо ополоснул Олькину кружку водичкой, против которой был привезен специально кипятильник, антисептики и пол кило лекарств. Наши лица исказила общая гримаса ужаса, вызвав нервные смешки бойцовского клуба. Недоумевающий нашей реакцией продавец, искренне веря в то, что оказал непомерную услугу, тщательно омыв кружку - выжал сок лайма и под всеобщие мольбы разбавил водой из бутылки, которую Олька окрестила водой из Ганга, мысленно себя похоронив в недрах Бомбея. Ребята покрутили пальцем у виска и поинтересовались, на кой мы вообще таскаем за собой кружки. Но после того как Олька хлебнула «ганговской» водицы и довольно заклокотала, ребята проявили неподдельный интерес к соку. Предложение отхлебнуть из кружки, которая прошла крещение местной водой без кипячения, они все же не решились, в этот раз, вызвав нервные смешки уже у нас. Целый вечер я втайне ждала, когда же Ольку пронесет, но сия участь ее благополучно миновала, развенчав первый миф о смертности туристов, откушавших местных вод. Бахилы же, в тот вечер, нам заменили емкость для мытья клубники, сыграв свою предпоследнюю функциональную роль в Индии.
Из полученной информации последний катер с острова отправлялся в 6 часов, посему, оставив наших ребят, мы отправились на пристань, пообещав задержать его, в случае их опоздания.
По пути назад, мы были единственными белыми пассажирами, посему все внимание индусов и арабов было сосредоточено непосредственно на наших голубых (на фоне темного пятна общей массы) персонах. На выручку пришли солнцезащитные очки, иначе, если бы днище катера состояло из песка, мы бы ехали как страусы, погрузившись головой в песок. Аня не выдержала и спросила разрешение сфотографировать сидящую рядом пару индусов, от которой действительно трудно было отвести глаз. Отношение между мужчиной и женщиной в Индии – это целая сказка, для славянского человека. Подобные примеры гармоничных отношений можно наблюдать у нас лишь избирательно и случайно, там же это повсеместно. Женская молчаливая покорность мужчине является органичной и свободной в своем проявлении. Это является естественной индульгенцией того, что женщина уважаема, востребована, оберегаема и любима. Нигде мы не замечали в отношениях между парами ни единого кривого жеста, ни повышенной тональности в адрес друг-друга. На этом месте я ударюсь в философию и отмечу: если бы это было музыкой – это была бы настоящая симфония. Конечно же, это находило отклик смешанных чувств и трогало до глубины души. Вообщем, мы старались не думать о наших мужиках. По большому счету, индийские девушки, впервые за весь опыт начинающего путешественника, завладели нашим вниманием намного больше, чем мужчины, на которых мы в аккурат распылялись обычно больше.
Я никогда не видела такого карнавала женственности и грации. Вся эта гармоничность удачно вязалась с буйством ярких сари, блесток, браслетов, исключая даже намек на наше славянское жлобство, коим богаты некоторые умы. После небольшой фотосессии, произведенной Аней, девушка предложила ей шоколадку, чем вызвала ряд наших соображений по сему поводу, доведя до легкого конфуза.
Причалив, решено было наконец-то заправиться чем – то съестным. После недолгих поисков, остановились на арабском кафе, с виду ничем себе не примечательным, внушая доверие орудующими над тарелками телесами парочки иностранцев. Изучив меню, все как один заказали рис с овощами и какие – то салаты. Гнушаясь местных столовых приборов, продолжая свято верить в смертельную антисанитарию, мы извлекли свои ложки, а я даже умудрилась довести до состояния легкого ступора соседей по столику, протерев свою же ложку спиртовой салфеткой. Еда в руках официанта порадовала размером порций, а желудочный сок чуть не вытек наружу, в предвкушении праздника. С первой ложки риса захотелось удариться головой о стену, ибо столько острых специй в одном блюде я не могла даже нарисовать в своем больном воображении. Чапати-местные лепешки стали спасательным кругом, проталкивая обжигающую пишу в горло, но это не умаливало фейерверка искр, летящих с глаз, вместе со слезами. Получив ожог гортани 3-й степени, доесть это нам так и не удалось. После просьбы принести счет, горя единственным желанием, найти где-нибудь побыстрее огнетушитель, официант его таки принес, в виде анисовых зерен. Как оказалось, закинувшись горсткой зерен, можно было нейтрализовать пылающую слизистую в один миг, вот только остался неразгаданным вопрос: почему это приносится в конце, а не во время еды? Я со страхом прикинула: если мы будем питаться такой кухней все 2 недели пребывания, что с нами вообще будет и насколько долго выдержат желудки такой садизм? После первого блина комом, мы стали практичнее подходить к заказу пищи и просили готовить « no spices», без специй. Однако, даже после этого, еда была острой и перченой. И только методом долгих проб и ошибок выяснилось, что spices и chilly, в понимании индусов, были абсолютно разные вещи. Т. е. красный перец за специю как таковую здесь не принимали. Поэтому, если хотите чтобы блюдо было усыпано только пряностями, говорите: «no spices, no chilly» и тогда вам принесут его даже без соли.
Самое удачно сочетание малосочетаемого – это индийский чай масала. Черный чай заваривают с молоком и специями, получая продукт довольно пикантный и быстро на себя присаживающий.
Весьма питательно и дешево. Конечно же, в северных регионах –это было бы вообще незаменимое средство, ибо обладает согревающим свойством. В Индии же, при t за бортом +35, после чая наступает эффект легкой сауны, что для каждого индивидуально: хорошо сие , либо не очень.
Зеленый чай в Индии – редкость, как ни странно. Если в любом вегетарианском кафе захочется выпить именно зеленый чай – вам принесут стакан кипятка, до половины забитый свежими листьями мяты, а к нему в довесок все равно приложится пакетик с черным чаем. Есть замечательная альтернатива – лимонный чай – это свежевыжатый сок лайма на треть стакана, разбавленный с кипятком и заваркой. Очень тонизирует, в отличие от отечественного чая, с лимоном, где вы в частых случаях пытаетесь увидеть в стакане, через бинокль одиноко всплывающую мембрану.
А вообще кухня в последствии радовала, поскольку порции в Индии огромные и всегда свежие. Заказав тарелку риса-вы получите таз риса. Заказав порцию салата – вы получаете целый овощной огород, художественно разложенный на огромной тарелке. Чапати-местные лепешки, по 5 рупий (90 коп) за штуку, удачно расходились с молотка местным собакам и коровам. В некоторых кафе очень вкусно подаются блины с банановой начинкой. Одного такого блина хватает, чтобы больше не ужинать, или не обедать, в зависимости от времени приема оного. Очень радовало, что в Индии большое количество вегетарианской кухни, посему витаминизирование было очень кстати в февральский период. Компенсация за изрядно потраченную энергию была актуальна и заряжала позитивом. Цены на еду также приятно поражали. Чтобы почувствовать себя с головой до пят сытым, достаточно 20-30 гривен- и вы благодарно выпадаете бочкой из-за стола. Единственный недостаток кафе-приходится долго ждать, пока вам принесут заказ. Но, в то же время это является доказательством того, что кухня будет свежеприготовленна.
Покинув кафе, с забитым анисом ртом, решено было прогуляться. Отдельно внимание хочется уделить индийским дорогам и движению транспорта как такового. Дело в том, что движение в Индии – левостороннее, о подземных переходах можно забыть вовсе, а наземные, состоящие из традиционной зебры - удовольствие дорогое и редкое. Машины и рикши едут беспрерывным потоком, при этом, постоянно соревнуются, кто кого громче пересигналит. Если вам захотелось перейти дорогу, готовьтесь к легкому экстриму, потому что здесь выживают сильнейшие. В Индии не принято останавливаться перед пешеходом, поэтому «кто успэл, тот прысэл», иначе вам грозит в качестве свадебной куклы носиться по дорогам Бомбея и весело махать остатками рук. В первый вечер Аню чуть не снесло грузовиком. «Понаехали!», выругалась она и с тех пор, штурмовала проезжую часть словно броневик, расталкивая грудью потоки машин. Вообще, мы наловчились перебегать дорогу, плотно примкнув к чъей-либо индийской бегущей спине. Но, когда индусы увидели, как переходит дорогу Аня, они перебегали (а в Индии через дороги можно только бегать) исключительно пристроившись за ней, а за ними, прикрываясь, уже бежали мы с Олькой. По привычке, мы постоянно путали правую сторону с левой, поэтому весь словарный запас ненормативной лексики был оставлен на индийских дорогах, в качестве сувениров. Светофоры, по большей части, игнорируются, правда не везде, так что мысль об индийском дальтонизме все же не возымела, в последствии, право на существование. И, пока случайно кто-то из водителей таки замечал светофор и останавливался, за 1, 5 секунды, успевало просочиться через дорогу масса людей, собак, коров, а вороны в это время ловко успевали тырить овощи и фрукты, лежащие в кузовах, что не могло не вызвать уважение.
Вообще очень удивительно, но, не смотря на дорожный хаос, за все время мы не видели ни одной аварии, либо сбитого пешехода. Все было до простоты отрегулировано и оставило в душе приятный след, с легкой претензией на подпорченный слуховой и опорно-двигательный аппарат.
Ворон же в Индии казалось больше, чем во всем бывшем Союзе за все времена существования. Утро в гостинице начиналось с вороньего ора, такого звонкого, что никакие окна и всеобщий шум улицы не могли его затушить. А после того, как эти пернатые были еще и прикормлены остатками наших киевских бутербродов, они, по всей видимости, стали нас еще и благодарить, не умолкая сутками.
В первый вечер пребывания, прогуливаясь рядами торговых лавочек, наше с Олькой внимание привлекла индийская забава в виде пляшущих пластмассовых пупсов, посреди дороги. Продавец стоял рядом и незаметным движением бровей демонстрировал свой товар. Душа требовала чуда и обманывала логику, что мы его, чудо, нашли. Пупсы заигрывали друг с другом, бесились в экстазе и гипнотизировали воображение. Вспомнив за несколько лихорадочных минут весь школьный курс физики и химии, мы с Олькой решили, что Индия – это не только страна хаоса, но еще и страна великого полета инженерной мысли. Продавец убедил нас, что в пупсах дремлет какой-то колдовской магнит, который их периодически оживляет. Не долго думая, мы купили по паре пластмассовых человечков и были безмерно счастливы ровно до того момента, когда продавец, получив деньги за покупку, раскрыл секрет волхвования, показав тонко намотанную нить, благодаря которой приводился в действие механизм прыжков чудо-пупсиков. Мы чувствовали себя униженными и оскорбленными, после чего долго еще истерили сами над собой, за доверчивый олигофренизм. Учуяв запах доверчивого олигофренизма, продавцы лавок еще долго наперебой предлагали свои товары, пока мы не скрылись в стенах нашего отеля.
Однако, задерживаться в нем, девчонки не захотели, совершив очередную вылазку в соседний отель «Тадж –Махал» -самое роскошное пятно на всем побережье, знававшее у своих мраморных стоп знаменитостей мирового масштаба. Плюхнувшись на кровать, я решила, что в этот вечер я смогу осилить только душ, не более.
Воодушевившись утонченной роскошью, на следующий день они вытащили прогуляться по «Тадж-Махалу» и меня. Я, как и они, получила огромное эстетическое удовольствие, усиленно подпитав брутальную фантазию дизайнера, мастерством отделки внутренних площадок, инсталляций и коридоров.
И, только вернувшись в Киев, спустя какое-то время, мы узнали, что 1, 5 года назад «Тадж-Махал» стал центром серьезного теракта со стороны палестинцев, при котором погибло около 195 человек, включая иностранцев. Какое счастье, что мы этого не знали, совершая размеренные променады, иначе бы сцены с окровавленными телами преследовали нас до самого ГОА…
На следующий день нам посчастливилось попасть на вторую намеченную экскурсию – заповедник, сберегающий на территории древние буддистские пещеры. Посчастливилось нам также и отведать местного наземного метро. Наземное метро имеет немалое количество веток и ходит достаточно регулярно. На зиму, пока нет сезона дождей, окна и двери как таковые в вагонах отсутствуют. Точнее, в качестве окон служат решетки, двери же в сонном бдении где-то скрыты под корпусным слоем крашеного металла. Индусы, особенно мужская часть населения, любят ездить гнездовым способом, свесившись с дверей. В час пик – это явление особо ярко выражено. Несмотря на столь стесняющее положение, стоит нацелить на кого-нибудь из них объектив камеры, как тот час же вам начинают широко улыбаться, махать и на ходу заниматься позерством. Мы не знали, что существуют отдельно женские и мужские вагоны, пока в первый же раз не попали случайно в женский. Дошло сие до нас только под конец маршрута, удивившись, почему за все время так и не подсело ни единой мужской физиономии. Женщины откровенно глазели всю дорогу на нас, а мы на них. Нас продолжительно восхищал колорит их убранств, а также естественная красота лиц, их, видимо, ужасал наш цвет кожи, который сливался с мусорными баками за окном. Также как и у нас, в электричках ходят местные торговцы разным хламом, в большинстве случае китайским , но, как ни странно, китайские вещи в Индии мне показались намного привлекательней, чем в Киеве.
Позже мы повторили трюк местных и повисели в дверных проемах, проветриваясь на ходу, чувствуя себя частью индийских школьниц, которые болтались в проемах напротив.
Прибыв на конечную станцию, с трудом, перебирая все английские выражения, которые знали, отыскали, наконец, рикшу, который согласился нас отвезти к заповеднику. Индийский рикша-это сплющенное трехколесное подобие авто, со сквозными проемам вместо окон и дверей, на переднем сидении которого помещается только водитель, на заднем - вполне может разместиться три человека, если их габариты не выходят за пределы нормы. Наши габариты не доходили даже до положенной нормы, посему передвигаться на рикшах нам было комфортно, даже имея при себе толстые сумки на коленях и рюкзаки между ног. Как гласил рекламный щит над кассой у входа в заповедник, на территории водились тигры, олени, обезьяны и прочая мелкая и не очень живность. Исходя из сего, рекомендованным транспортом передвижения стало обычное авто. Разыскать драйвера гида было не очень просто, поскольку нам ломили тройные цены, как для белых…точнее, даже как для сине-белых. В итоге мы скооперировались с какой-то семьей европейцев, состоящих из родителей и ребенка, которых Аня в последствии обозвала американцами, на что они чопорно ответили, что они из Австрии. Ехать оптом получилось намного дешевле. Природа заповедника на самом деле была богата на фауну и доказательством тому послужило увиденное стадо перебегающих дорогу оленей – живых и трогательных.
Прибыв на место, договорились с водителем на 1, 5 часа экскурсионной обозревательной прогулки. Не успев дойти до подножия пещер, возле нашей могучей кучки нарисовался человечек в форме, местный охранник, который совершенно спонтанным образом решил нам провести англоязычную экскурсию. Это было не предложение, а констатация в виде решительных действий. Пока мы осматривали окрестные храмы, он старательно бубонел все что знал и помнил наизусть. После того, когда мы, услышав в его речи знакомые слова, утвердительно кивали-он тот час же приободрялся и, судя по выражению его лица, чувствовал себя великим сказочником. В одном из колонных залов храма, с центрированным линганом, он спел мантру. Не смотря на присутствующий элемент комичности, мантра возымела удивительный эффект, приятным эхом взорвавшись под сводчатым куполом, который служил на манер катализатора. Вдохновившись, Аня позже озвучила пространство храма мантрами, записанными на мобильник, а мы отделались скромными «у-у-у» и «а-а-а».
Позже в этом зале оформился отряд орущих школьников, которые чудом не завалили весь храмовый комплекс на корню. Думаю, наши школьники бы его завалили, ибо наша дурь не знает предела, в отличие от дури индийской. Но больше всего меня тронула за живое огромная статуя Будды, при виде которой чувствуешь себя моськой и одновременно получаешь от этого огромное удовольствие. Это захватывает дух и треплет коленки, учитывая то, что сие изваяние имело когда-то сакральное значение и за свою долгую историю существования повидало немало любопытных мосек на своем веку.
Охранник собачкой сопровождал нас до последней пещеры. Из всей его повествовательно информативной беседы, мы уловили % 30. В частых случаях смысл сказанного доходил лишь тогда, когда слышались знакомые имена божеств и термины, из курса йоги которые отпечатались в моей голове на веки вечные. В конце мы наградили его 15-ю рупиями и, подобрав австрийцев, которым проводил экскурсию наш водитель-умчались обратно. Вернувшись обратно тем же наземным метро, по пути к гостинице, мы решили, наконец, опробовать местный тростниковый сок, который я бы охарактеризовала вторым национальным, после «масалы», напитком Индии. Сама махина -сокодавка напоминала средневековое орудие пыток, однако жидкость извлекала ловко и добротно, весело позванивая механизмом. Сок стоит копейки и чрезвычайно вкусный. Наши эмалированные кружки добросовестно прослужили службу на протяжении всего отдыха.
С маниакальным упорством, мы тщательно соблюдали все писаные санитарные нормы европейского туриста………..какое – то время.
Ханжеский педантизм начал спадать только день на 4-й, когда стало просто в лом кипятить воду, чтоб помыться и почистить зубы. Вода из крана оказалась не столь жуткой, как гласили все средства массовой информации в Киеве. Мало того, вода оказалась гораздо мягче киевской, что благотворней сказывалось на коже. Мы плескались, а нас все не проносило и кожа пупырями не покрывалась. Так был развенчан второй миф об индийской водопроводной воде, порождающей чудовищ и чуму. Правда, быть может, мы были в слишком цивилизованных местах…
На следующий день нас ожидал перелет в ГОА. Предварительно решено было упаковать в сумку и сдать на рецепцию все зимние шмотки, до следующего возвращения. Находчивый персонал вызвал нам такси. Напоследок, дабы вещи наши дождались возвращения в целости и сохранности, Олька вложила в ус администратору 5 у.е, после чего, тот, в апокалиптическом экстазе, растекся елейной массой по рецепции.
Внутренний аэропорт Мумбаи не уступает по сервису, внешнему виду, чистоте и красоте, в стиле легкого постмодернизма, аэропорту международному. До самолета оставалось приличное количество времени, лимитированное в качестве подстраховки, благодаря полученной накануне информации о мумбайских пробках.
За это время была совершена увлекательная экскурсия вдоль и поперек аэропорта и съедено несколько фруктовых салатов, запитых «масалой». Табло все никак не могло родить наш рейс, посему, в непринужденном состоянии чилл-аут(а) мы продолжали созерцать. За 25 мин. До вылета, Аня решила все же уточнить, почему нет нашего рейса и совершила набег на таможенное окно. Как оказалось, регистрация уже закончилась и наш самолет давно бил копытцем и выдувал кабиной пилота пар.
Пока мы соображали, на какую амбразуру кидаться, сервис аэропорта, в лице нескольких сотрудниц - активно подключился, и активно, с чувством глубочайшего профессионализма поддал ускорительных пинков под наш опаздывающий зад.
Регистрация была пройдена молниеносно, вещи закинуты в багаж, с глубочайшим сомнением, что увидим их по прилету, а личный досмотр мыльного тела прошел словно в ускоренной съемке. Кстати, в Индии, специфика личного досмотра делится по половому признаку: «мальчики направо-девочки налево». И, поскольку, демографическая ситуация в стране такова, что мужское население превалирует над женским раз в 5, то в очередях нам особо стоять не приходилось, с чувством превосходства, минуя каждый раз длинную кишку из толпящихся мужиков.
Под общий фон конвульсивной спешки, для нас был выделен персональный автобус, который лихо скомплектовал наши тела с трапом. Войдя в салон самолета и потупив взор, ковыряя в носу, чувство опоздавшего на урок школьника, воскресло и не гасло, пока не оторвались от Мумбайской земли.
Через час мы были в Даболиме, аэропорту ГОА.
В ГОА оказалось еще жарче и зной сулил веселые денечки. Аэропорт встретил какими-то несуразными статуями русалок, топорными лицами, приветствующих гостя на пороге терминала.
В целом, Даболим – компактный и приятный аэропортец, по умолчанию исключающий огромные человеческие потоки, за счет урегулированной внутренней системы полетов.
Сервис не заставил долго ждать и, не успев сообразить, «где у вас тут двери», наш багаж плавно приплыл и забился у ног. «Припейд такси», за 350 рупий, без особых промедлений, на стоянке начертило машину с водителем. Намеченным пунктом была Колва - тихий поселок, укромно затерявшийся живым уголком среди множества других. Минут 25 за окном назойливо маячил пейзаж восточного Крыма и вводил размякшее на жаре сознание в состояние легкого ступора. Я приготовилась ко второму культурному шоку, после ночи в Мумбаи, но внутренние предрассудки растрепались, как только такси нырнуло в зеленую зону «Крыма» и нас любовно окружили джунгли. Пейзаж просто потряс буйством зелени, а португальская колониальная архитектура, с темнокожими силуэтами, в ярких одеждах, создавала яркое впечатление оживших полотен Гогена. Восприятие как-то даже отказывалось это принимать в себя в полной мере, казалось, что все это только мерещится и сейчас, ни дай Боже, ты проснешься в унылом Киеве. Но сон только начинался. Палитра мелькающих пейзажей наполняла собой распахнутые окна в такси и обволакивала свежими, (а после воздуха в Мумбаи особенно) ароматами трав, цветов и специй. Колва действительно оказался небольшим поселком, с неплохой инфраструктурой с достаточным количеством отелей, отмежевавшихся зелеными палисадниками от длинного пляжа.
Весь поселок состоял из маленьких отелей, кафе, сувенирных лавок, автобусной станции, у пляжа и небольшой мусорной кучи, на которой мирно паслись декоративные свинки и коровы.
Разгон пляжной территории приятно порадовал тем, что исключал доступ к воде и обратно, через головы загорающих тел, которые можно было увидеть, если постараться, на очень приятной дистанции . Ближе к вечеру, пляж оживлялся, усеяв плотно утрамбованную гладь песка, собаками, коровами, местным населением и гостями «столицы». Коровы…. Индийские коровы – своеобразные звери, ибо любая индийская корова трижды предпочтет любую свалку свежерастущей траве, которая будет находиться в 10 метрах от мусорника. На свалках коровами поглощается даже бумага, выдающая хоть малейший намек на бытовавший в ней продукт. Отсюда напрашивается вывод, что степень выживаемости коров, в условиях беспризорной Индии, на уровень выше, чем даже у крыс, живущих в пределах нашего отечества.
По вечерам, после дневного свалочного моциона, коровы тусуются на пляже. Их виртуозно объезжают, обходят, или аккуратно двигают, на случай, если ей взбреднется прогуляться по проезжей части, или зайти в кафе. Правда, раз был зафиксирован и более грубый случай, когда местная девушка, размахивая палкой, пыталась отогнать рогатинку от хозяйства, чем вызвала наши громкие восклицания относительно негуманного обращения с животными. Мало того, наши восклицания ее, кажется, зверски напугали, ибо это заставило ее мгновенно выбросить палку и, с видом понуренного сорванца, густо покраснеть. Вообще, коровы Индии – существа мирные, ласковые и, при желании, всегда рады с вами пообщаться, особенно если наградой за ее коммуникабельность будет что-нибудь съестное.
Собаки….
Собаки же, целыми днями дрыхли трупами в тени лодок, или прибрежных кафе, либо прохлаждались, уткнувшись задом в океан, подставляя под брызги накатывающих волн худые спины. Как только сгущаются сумерки, у собак начинается полдник, после чего, отдавшись во власть прохлады, они оживают и весело носятся по ночному побережью, разминая затекшие лапы после дневной спячки. Индийские собачки – очень контактные, ласковые и выходцы однотипной дворовой породы - длиннолапые и гладкошерстные. Как правило, в еде они далеко неприхотливы и радуются любой лепешке «чапати», конкурируя в этом с коровами, а иногда даже не брезгуют индийской кухней со специями. После прикорма коров и собак, начинаешь со временем путаться, кто из них кто, поскольку телята разного калибра, иногда ластились не хуже среднестатистической ГОАнской псины.
Отель, а-ля Guest House, был найден нами со второй попытки. Выбила нам его Аня, пока мы с Олькой в обнимку с рюкзаками, в тени пальм, созерцали гипнотизирующие дефиле куниц.
Отель наш располагался в 5-ти минутах ходьбы от моря, с приятным небольшим бассейном, утопающим в зелени, торцом, смотрящим на футбольное поле. Волшебство поля состояло в очень и очень ранних, индийских футбольных матчах. Экзальтированные индусы –лунатики начинали носиться по полю, едва светало, при этом истошно вопить и свистеть в открытые окна спящих постояльцев. Все эти крики тесно переплетались с криками петухов, которые также начинали ранний марафон, пытаясь перекричать футболистов, каркающих ворон и друг-друга, не умолкая до самого обеда. Мало того, интонация индийских петухов значительно отличается от интонации петухов, которых мы привыкли слышать на Родине. Индийские петухи гораздо настойчивее рвут глотку, редко попадают в ноты, а главное, фиг вы их заткнете, поскольку просто не увидите, они, чудо как умеют прятаться. Так что мумбайские ранние вороны-истерички – это была лишь жалкая репетиция перед пробуждением в гостинице Колвы. Часто все звуки, в полубреду, перемешивались между собой, вызывая лишь одно желание: взять брансбойт и смыть весь этот гам с его авторством в океан, завершив коронной фразой «astalavista», победно задув шланг. Однако, весьма ранние шумы по утрам, нам компенсировал контингент остальных туристов при отеле, состоящий исключительно из пенсионеров, мирно посапывающих на шезлонгах у бассейна, выходящих из строя после 22.00 по местному времени. Иногда казалось, что мы поселились в доме престарелых, но старички оказались не таким уж и разлагающимся материалом, ибо каждый вечер формировались в оживленную тусовку при местном кафе. Как оказалось, в стоимость проживания, а это было 450 рупий за ночь, что значило 17 грн. с человека в сутки, входили еще и завтраки. Номер нам достался вполне сносный, с видом на бассейн и волшебное поле. Продолжая уничижать в своем лице нацию индусов, мы на ночь закрывали дверь номера, обвязывая бельевой веревкой, в 5 слоев дверную ручку, соединяя с выступом наличников. В принципе, замок на дверях был, но с мотком веревки спать было как-то спокойнее, не смотря на то, что каждое утро ее приходилось снова распутывать, после чего едва успевали на завтрак. Другая часть веревки была старательно натянута для сушки белья, над кроватями, через всю диагональ комнаты. Поскольку провод, за который была подвешена веревка, не выдержал веса и прогнулся, едва болтаясь, то мокрые шмотки, в частых случаях били по мордам и мешали передвигаться по комнате. Но, наш брат повидал и не такие неудобства, посему ожерелье из сохнущих вещей шокировало, судя по всему, только уборщиков номера.
Вообщем, за исключением систематического шума петухов, футболистов и бьющих по мордам мокрых тряпок, все было вполне отлично и комфортно. Со временем, мы даже научились игнорировать отсутствие горячей воды в номерах. Жара о себе заявляла постоянно, даже ночью. Спасительным моментом почти всегда служил встроенный в потолок вентилятор, который не выключался даже на ночь, работая в слабом режиме. И вообще, Индию смело можно назвать страной встроенных вентиляторов, поскольку они есть везде, даже в поездах. В кафе ими в частых случаях пользуются для отпугивания назойливых насекомых, которые были страшны и заражены мифичной малярией.
В первый вечер приезда, окончательно обосновавшись в Guest House, наконец-то сбылась мечта идиота! Я люблю купаться на закате солнца, но, когда, наконец, сблизилась с океаном - поняла, что здесь я и пропала. Здесь мое ОНО, вот он, настоящий кайф, настоящая нега и настоящий инсайт.
Вода была настолько теплой и обволакивающей, что, подойдя к берегу, стоя по щиколотку в растекающейся глади, она казалась просто горячей. Солнце медленно плавило горизонт и заливало розовым сиянием пустынное побережье, выталкивая розовые волны к берегу. Океан пел, нежно ворковал, забавлялся, полируя на утрамбованном песке зеркало, отражающее сиреневу неба.
Мы сдались в плен, без раздумий. Быть в плену блаженства – лишь истинно тогда, когда вы отпускаете себя. Здесь ты свободен, самодостаточен и счастлив…
Не успев еще подстроиться под ритм волн, несколько раз нас накрыло с головой, заставив целовать песок и снять во весь рост ороговевший слой кожи
Мы бились в экстазе, вопели, хохотали и, мне четко показалось на тот момент, что океан смысл все лишнее, что налипало и нарастало годами, обнажив детскую непосредственность и чувство абсолютной беззаботности. Остановись мгновенье, ты прекрасно! Если вы хоть раз почувствовали энергетику океана, вы не забудете ее никогда. Спасибо Индии за такой подарок и природе за такое чудо. (За кадром мелькает фрагмент фильма «Приключения Шурика» и, растирающий по лицу, слезу умиления, профессор, констатирует: «похвально!»…)
Следующий день прошел практически в ничегонеделании. Было охвачено множество сувенирных лавок, подкуплено несколько шмоток и аюрведической продукции, которой у меня получилось на пару кг. Торговля с местным населением – это отдельная тема, которой можно уделить несколько страниц, однако попытаюсь быть объективной. На самом деле, белый человек для торговца индуса, уже заочно заклеймирован как отъявленный абориген, имеющий кошелек и два ушка, который весьма падок на любой, любезно предоставленный лохотрон. Киевский инструктаж гласил, что цены сбивать можно и нужно раз в 5 , не меньше, иначе считай, что тебя нагрели.
До конца поездки, сбить цену в 5 раз, нам так и не удалось. После мумбайского отеля за 100 у. е. в сутки, отчаянно хотелось компенсировать незапланированные убытки, но практика приходит с опытом. Классический торг сводился к тому, что , после запрашиваемой цены ты неуверенно, на первых порах, пытаешься снизить цену, придав лицу выражение, полное скорби и печали. Это решительно не действует на торгаша, а только играет на руку, ибо облапошить туриста- меланхолика гораздо проще. Скидки были везде, но не всегда запрашиваемые. Позже, набив пару моральных шишек, торг выглядел так: К примеру, первичная цена за товар шла 500 рупий. С видом полного неудовлетворения, изображая культурный шок на лице, ты говоришь, что это безумно для тебя дорого и называешь свой price, после чего продавец театрально закатывает глазки, со словами «You kill me». В ответ, ты так же театрально пожимаешь равнодушно плечами, изображая поспешный уход, после чего тебе предлагают назвать свой last price. Накинув 10-50 рупий, ты называешь свою якобы последнюю цену, после чего начинается конкурс на лучший last price и на last- last- last price и, если вам удается сохранить хладнокровие -вы выиграли. Впрочем, та же система, что и в Египте, с разницей того, что индусы торгуются больше и дольше. Те же яйца, только в профиль. Олька освоила ремесло картинного словоблудства лучше нас вместе взятых, поэтому с ней было очень выгодно ходить по торговым местам, кидая нажитый талант под танки.
Польза, которую приносила Анька, заключалась в ее разведывательно-саперных способностях. Не успев на рассвете разодрать левый глаз, или куда-нибудь отлучиться, как Аня приходила с багажом информации о местных достопримечательностях, неся в подмышке контурную карту широты и долготы окрестности. Помимо ее любознательности, исключающим лишние энергозатраты, Аня часто выступала в роли огнетушителя, в моменты, когда на меня, или Ольку нападали приступы негодования и брожения ума. Все-таки йога – это сила.
Я же выступала в роли человека-ключа, откупоривая замки и банки, на которые у девчонок часто не хватало физических и моральных сил.
В последний день пребывания в Колве, у нас была запланирована поездка в соседний пригород, на осмотр местной католической архитектуры, оставленной в наследие англичанами.
Мое мнение осталось неизменимым: католицизм, в любом его проявлении, в ГОА, либо вообще в Индии, смотрится неуместно и тоскливо, на фоне богатой национальной выразительности.
Это был Олькин День Рождения, и мы пообещали купить ей какую-нибудь цацу в сувенирах, которую выберет она сама. Позже выбор пал на штаны – «алладины», которыми блистали все прилавки Индии. Штаны оказались очень удобны и проветриваемы, одним словом - находка белого человека в условиях местного климата. Олька же была счастлива уже только тем, что впервые праздновала ДР за пределами родственной публики и «милых сердцу мест». Итак:
Перевалочным пунктом до намеченных католических территорий, являлся небольшой инфраструктурный городок Маргао, до которого пришлось ехать местным автобусом.
Местный автобус, видимо, редко видел на своем веку белые лица, даже, несмотря на то, что отправлялся с конечной станции туристического места. И вообще, если хотите побывать в центре всеобщего внимания – пользуйтесь индийским рейсовым транспортом и признание публики вам обеспечены. Все 40 минут езды, мы чувствовали себя истинно белыми женщинами, в окружении истинно темнокожих индусов, пытаясь истинно максимально не реагировать на многочисленные липкие взгляды. Позже мы нашли отличный способ нейтрализовывать повышенное внимание, легким движением руки, доставая фотокамеры, нацелив на самые любопытные физиономии. В частых случаях, физиономии отворачивались, если они были женскими. Мужские же, наоборот - замирали, придав хрупким телесам напыщенный вид, а лицу выражение трижды выпускника гарвардского университета. Но, если это были дети и, ни дай Боже, целый школьный класс, а то и два, вас постигала участь быть затравленным по всем категориям, пока время, либо школьный учитель не разлучит вас. Сказать, что дети в Индии не любят фотографироваться – значит, безобразно соврать. Но, тема о детях будет еще воспета мною позже, ибо об этом умаливает хронология.
По пути к ЖД вокзалу, будучи уже в Маргао, нам навязалась группа местных студентов, активно сопровождающих , искренне желая помочь в ориентации на местности. Пока Олька развлекала статного и, с виду, интеллигентного парнишку, за всей нашей компанией увязался пожилой попрошайка с кепкой в руках, скрипучим голосом скандируя «money- money- money- money».
Все 30 минут прогулки в сторону вокзала, мантра «money- money» нас даже веселила.
Попрошайка, не сдавался и, видимо, сам уже забавлялся произношением, продолжая размахивать кепкой перед носом у студента с Олькой, которые ее, кажется, даже не замечали. В итоге, сообразив, наконец, что куш не обломится, он растворился так же, как и появился, оставив в голове еще некоторое время звучать отголоски своей тональности.
Нищим хочется также уделить некоторое внимание, поскольку наблюдение за индийскими попрошайками расщепляет собственные приоритеты и ценности, заставляя задуматься о таких вещах, которые вы даже не заметите в повседневности. Говоря простым языком, нищий в Индии, в любом случае, трижды счастливее, в отличии от тех, которых мы привыкли видеть дома и в Европе. Не потому, что у них нет зимы и нужно искать кров, замерзая на улицах (хотя, это также является одним из определяющих факторов), а потому, что на генетическом уровне люди Азии имеют совершенно другое отношение к жизни и смерти. Это прошито красной нитью их менее бренного существования. Ментальность индусов заключается в том, чтобы являться тем, кем ты есть, а не хочешь казаться, а также быть лишенным нездорового честолюбия и зависти. Любой индийский попрошайка будет вам улыбаться, не потому, что это «маркетинговый ход», а потому, что он такой по своей сути. Философия нищего сводится к тому, чтоб под¬нять уровень свое¬го духовного ра¬звития хотя бы на ма¬ле¬нькую сту¬пеньку, вернув¬шись из «зе¬м¬ной командировки», за¬нять в не¬бесной иерархии более вы¬¬сокое ме¬сто до следующего во¬п¬ло¬ще¬ния. И, если человек вместо того, чтобы поднимать свою духов¬ность, «зацикливается» на своих материаль¬ных проблемах, забы¬вая и о Боге и во¬обще о том, от¬куда он пришел и ку¬да ему потом возвращаться, он начи¬нает дег¬ра¬дировать душой, растрачи¬вая и тот запас духовности, который ему удалось накопить за много воп¬ло¬щений. Поэтому, если ему судилось родиться попрошайкой, то долг принять сей факт будет абсолютно беспристрастным и естественным.
И, тем не менее, жизнь в глазах индусов не тухнет до самой старости. Такое количество потухших глаз как у наших соотечественников и задолбаных бытом женщин, которым перевалило за 50, вы там даже не встретите.
Но, вернемся к экскурсии. Проводив нас до вокзала, ребята действительно облегчили участь, сориентировав в нужном направлении и, утонув в дружеских жестах - мило распрощались.
Торги с рикшей были краткими, а может и не очень, но через 15 минут мы уже ехали в сторону Панаджи – столицы штата ГОА.
Обнаружив по дороге лавочку с кокосовым соком, рикша был остановлен и заколосился в ожидании утоления нашей жажды. Зрелище, в виде парнишки, сметающего морду кокоса на лету, огромным ножом, поначалу ужаснуло, потом расстрогало. Одно неловкое движение и пальцы продавца могли оказаться вместо верхушки отсеченного ореха. Но ремесло торговца было выработано до отшлифованного автоматизма, с претензией на зрелищность для белого человека, проживающего в условиях урбанистического континуума. Свежие орехи, после выпитого сока, бесхозными останками валялись на земле и отправлялись на прикорм воронам, или коровам. Это очень удивляло, поскольку, даже не будучи коммерсантом, предположить гипотетический заработок на выброшенном материале, было не сложно.
В Панаджи характер экскурсии получился больше шопинговым, нежели экскурсионным. Из всех ярких достопримечательностей был замечен памятник аббату Фариа (!) из легендарного «Графа Монте Кристо», действующий храм бога Ганеши, чудесный магазинчик с йоговским обмундированием, торговый центр и местная забастовка, утопающая в волне красных флагов. Чего мы не ожидали увидеть при храме, так это сцену освящения нового авто местным священником. Статный муж, в красной мантии, накинутой на оголенный торс, старательно расписывал сандаловой пастой бампер машины, предварительно украсив его гирляндой из свежих цветов. Кстати, в Индии есть красивый обычай, украшать свежесорваными цветами все, что является для индуса существенно важным и священным. Не трудно осознать, что подобные подношения притягивают таким образом удачу и отгоняют злых духов.
Цветы же - они всегда будут свежие - можно увидеть везде: на машинах, на рикшах, на лодках, в торговых лавочках, при входных группах, не говоря даже о храмах. Помимо гирлянды, украшающей портреты святых сего, обязательным ритуалом является, осыпать его рисом, кусочками фруктов, либо монетами. Как-то, на побережье, мы наблюдали картину; когда местная девушка, выйдя из своей лавочки, опустила в воды океана гирлянду из свежих цветов, вернувшись торговать дальше. Вообще, каждый индус волен выбирать себе своего верховного Бога, который будет для него более домининантным, нежели остальные боги религиозного пантеона.
Иногда почитаемую роль выполняют портреты политических деятелей, либо каких-нибудь родственников, стоящих в одном ряду, к примеру, с портретом Кришны, либо Шивы.
Вообще, те обряды, которые нам пришлось наблюдать - очень трогательны и красивы.
По моим наблюдениям, я могу сказать, что индусы в душе – язычники, что мне импонирует, как человеку, вышедшему из культуры, с налетом определенной синтетики, которая часто забывает о своих природных истоках.
Рикша ждал нас в условленном месте, спустя 2, 5 часа, которые были отведены на прогулку по Панаджи. Следующей станцией был Old GOA, предвещавший соблазнить ненасытное воображение колониальными постройками англичан и португальцев. На деле же, Old GOA оказался небольшим пятачком, с горсткой торговых лавочек, окруженный аккуратным парком, с легким намеком на английский стиль. Самым монументальным пятном служил огромный католический костел, который особо не зацепил, кроме приятной глазу геометрии колоннад, в традициях средневекового зодчества. Впрочем, обойдя костел, мы , грубо говоря, обошли весь центр. Делать здесь больше было нечего и мы развернули рикшу, в сторону Колвы.
Во время маневрирования рикши на площадке, продавец карманной «кама-сутры», прилип ко мне как банный лист, решив, что мне крайне необходимо ее купить здесь и сейчас. Пока я пыталась стромбоваться с задним сидением нашего автомотороллера, он настойчиво совал мне книжицу под нос, в окно, открыв разворот на самом интересном и пикантном месте. Я по-русски попыталась его разуверить, что жители Украины уже давно скачали демо-версию их кама-сутры, как только родился Интернет и даже успели потерять к ней интерес, но проповедь моя его не убедила. Продолжая совершать поступательные движения под нос пикантным разворотом книги, продавец не унимался, доказывая ,что лучшего сувенира в Индии нам не найти.
После того как рикша наконец, удачно развернулся, участь «кама-сутры» ознаменовалась поиском нового хозяина, которому на данный момент могла пригодиться больше, чем мне.
Хотя, я потом пожалела о том, что не купила книжицу кому-нибудь в подарок, все-таки информация «из первых рук»…
Поздним вечером, оседлав столик в кафе, у самого океана, мы отпраздновали Олькин День Рождения. Чудесная до простоты идея приокеанских баров заключалась в том, что столики, в темное время суток, рассыпались вдоль всего огромного пляжа, у самой воды. Повсюду зажигались свечи, и ночной пляж превращался в мерцающее покрывало, над которым таким же мерцающим ковром простиралось звездное небо.
Созданное природой, в сотрудничестве с человеком, настроение производило целый ряд трепетных эмоций и было достойно кисти художника-импрессиониста.
Ну, а формат коктейльного вечера нам разбавил потешный официант кафе, в котором мы были единственными посетителями на тот момент. Кажется, День Рождения удался.
На очень раннее утро, был заказан рикша, который должен был доставить нас до «железки», на которую еще в Киеве были забронированы билеты. Следующей точкой экскурсионной программы был поселок Хампи, который жил-был в другом штате, под названием Карнатака.
«Петухи поют, проснулись, чуваки идут, согнулись». Утро настало, рикша порадовал пунктуальностью и, попрощавшись со всем недремлющим персоналом, мы уехали, в сторону недавнего Маргао. Теряющая очертания , Колва, оставила в душе очень теплый след, растворяясь в дымке восходящего солнца, запутавшегося в прибрежных пальмах.
На вокзале, в камере хранения , мы оставили лишнее барахло, которое собирались забрать на обратном пути. Дороги в поезде предстояло 6 часов, и мы долго гадали, какого вида корыто нам сейчас подадут, поскольку мнение об индийских поездах на тот момент было не самым лестным. Поезда в Индии вовремя никогда на приходят, это мы поняли уже потом.
Наше «корыто» 3-го класса, опоздало минут на 40.
Прикинув продолжительность выветривания запаха аммиака, после наших поездов, от индийских мы ждали брожения миазмов и состояния распада тела на атомы, не говоря уже о падающих с потолка, в тройном тулупе, тараканов с человеческий рост. Приготовившись к самому худшему, вобрав побольше воздуха в легкие, поместив батарею влажных салфеток в легкодоступных местах, мы вошли в вагон и…. приятно обалдели. В вагоне работал кондиционер, купе - чистые и мягкие, с опрятно висящими шторками вдоль каждого; публика вполне приличная и, я бы даже сказала, что, на фоне других пассажиров, вид наш был относительно бомжеват.
Туалет как самый отъявленный показатель поезда, удивил стерильностью и отсутствием какого-либо запаха вообще. На чисто вымытом полу красовалась металлическая кружка на цепочке, для гигиенических процедур омовения, которая томно взирала на потолочный вентилятор. (В этом месте, наши поезда лежат в глубоком обмороке, покрывшись смертельным позором перед странами третьего мира) Третий миф о поездах был развенчан.
Спальные вагоны индийского поезда, гораздо выше наших, поскольку вмещают в себя 3 яруса подвесных полок. Правда, если вы высокого роста и ваша полка-нижняя, а кому-нибудь захочется кимарнуть на второй, то сколиоз и макушка, имеющая форму куба, вам обеспечены. До конца поездки мы так и не смогли сообразить, где были наши места. Из всех положенных мест, поняли только, что наше законное-нижнее боковое. Купе быстро заполнилось до отказа: мной, Олькой и четырьмя индусами, один из которых (мы его прозвали гуманистом) постоянно пытался навести внутренний порядок между пассажирами. Проехав минут 10, у меня началась легкая паника, что 6 часов дороги грозит обморожением, благодаря кондиционеру, который, по свежим воспоминаниям, возвратил киевский климат.
Аня, как человек самый практичный из нас троих, выудила из рюкзака каждому по теплой шмотке (мы же с Олькой, торжественно сдали свои в камеру хранения). Сидящая индийская публика молча, но очень выразительно вскинула брови, задаваясь вопросом, который мучил их всю оставшуюся дорогу: почему люди севера мерзнут больше их, людей юга(?), которые не мерзли, не потели, и, казалось, были устойчивы к любому климату и погоде. То, что индусы не потеют, осталось для нас загадкой. Плюс ко всему, они весьма чистоплотны и, несмотря на то, что эти люди могут есть рис немытыми руками в поездах и сорить за окном, едучи вагоном первого класса, вы редко, или, почти никогда, не увидите на светлой одежде индуса грязное пятно, или почувствуете от него неприятный запах. Что касается тела, одежды, волос и зубов – здесь отечественный брат, в частых случаях летнего периода, проигрывает со счетом 5:0, в пользу среднестатистического индуса.
Устроив шоу карнавальных костюмов, сооруженных из половины нашего багажа, мы продолжали мерзнуть и то и дело пить «масалу», которую продавали вбегающие на станциях продавцы. «Масала чай» стоил всего 5 рупий (90 копеек), что было в дороге весьма своевременным удовольствием, заглушая чувство голода и жажды одновременно. Позже, нам с Олькой удалось на несколько мгновений выпасть в сон. Через 15 минут сладкой дремы, Олька чуть не впала в сон вечный, после того как продавец, треснул ей кулаком в плечо, поинтересовавшись, будет ли она чай? Будить и воскрешать пассажиров – долг каждого вагонного продавца, что мы осознали гораздо позже и старались больше не спать, поскольку не хотелось подвергать риску треснувшую симпатическую систему. После дозы чая, два проводника пробежались по вагону, предложив ланч, от чего мы любезно отказались, отдав предпочтение сомнительной еде, которую распространяли на станциях. Нормы санитарии, после нескольких дней проживания в Индии, становились для нас все более и более размытыми, уступая место здоровому пофигизму .
Еду, которую продавали в поездах, подавали в небольших тарелках, а-ля папье-маше, сделанных исключительно из сухих листьев. Увидев сие произведение искусства, в голове цивилизованного (правда, мы про себя так думали редко) человека произошел взрыв. Индия – страна противоречий, где дестабилизированная отходная промышленность идет рука об руку с производством экологической тары и пресловутый граненый стакан едва уступит место сотне пластиковых стаканчиков, если вдруг у вас не окажется своей кружки…
Еда, которую мы покупали в поезде за гроши, на вкус оказалась хуже, чем внешний вид тарелки, но Ольке нравилось все без исключения, даже если это было пережаренным, пресным или слишком жирным.
Выехав за пределы ГОА, мы внедрились в Карнатаку. Более редкие джунгли вскоре сменились на сплошное «Аватаровское» полотно, которым Камерон явно вдохновлялся, будучи в Карнатаке, для создания прототипа природы своей Пандоры. Стало даже как-то сложно поверить в насыщенность образов ландшафта за окном, и быть в данный момент частью этого сказочного мира.
Немногим позже, девушка соседа по нижней полке, решила вздремнуть. Изъявив сию волю вслух, мужчины тот час же поднялись, согнав меня и Ольку, а гуманист указал рукой в сторону верхних полок, тем самым намекнув, что это наши места. Перспектива болтаться на верхних полках как-то не улыбалась, поэтому мы пошли и демонстративно заняли соседнее, пустующее купе. Ехать в нем нам довелось недолго, ровно до следующей крупной станции, на которой забежала огромная семья, и заявила, что это их места. После наших, с Олькой, вагонных скитаний, к себе на боковушку, нас приютила Аня, которая обладала нюхом на практичные места. Сложась в 3 четверти, мы каким-то образом разместились на одной полке и, после чего, абстрагировавшись от всех - зашторились. Стало даже как-то уютно. Мало того, на солнечной стороне мы, наконец, согрелись, после легкого обморожения от кондиционера. В таком положении, втроем на полке, поджав колени мы ехали еще часа 2,5, расшевелив воспоминания детства о халабудах. Купе напротив, во главе с гуманистом, благодаря которому тело спящей девушки заняло три места сразу, со временем перестало реагировать на периодически выглядывающие из-за шторки физиономии, проверяющие, не спер ли кто наши босоножки, стоящие внизу. После того, как на крупной станции, нам стали мыть снаружи окна, мысль о том, что кому-то нужна наша обувь, трансформировалась в мысль, что к ней погнушаются даже притронуться. Не смотря на это, боковое гнездо вагона, напичканное тремя белыми тетками собирало на станциях стадионы любопытных глаз и мы вполне бы могли на этом заработать, но, не посмели.
Наконец, мы доехали до Хоспета – нашей конечной станции данного маршрута. От Хоспета нам предстояло каким-мо чудным образом, добраться до Хампи – места, возле которого, по приданию, мы должны были снять гостиницу и консолидировать ее на 2 ночевки.
Как было сказано свыше, самый доступный и удобный транспорт Индии – это рикши.
Рикши в Хоспете напомнили мне стаю голодных шакалов, исходящих пенной слюною, которые тот час же набросились, наперебой предлагая ехать на край света.
Мы предполагали, что Хампи – это автономный заповедник, не имеющий никакого отношения к Хоспету, поэтому торг с рикшами велся абсолютно построенный на полном незнании местности.
Девчонки были настроены торговаться со стаей полусумасшедших рикш до последней капли крови. Мое же терпение, довольно быстро начало таять, поскольку рюкзак мой не настолько эргономичен как у девчонок и был гораздо тяжелее (благодаря неуемной тяге к культурному шоппингу) Тяжесть на плечах, жара и крики оголтелой толпы довели меня до кипения и я готова была ехать, едва нам сбили цену. Но, в вопросах совести закон меньшинства не действует.
В итоге, после отрезка времени, длиной в жизнь, нас согласились отвезти всего за 40 рупий (7 гривен), не смотря на первично озвученную цену - 300. Первые 20 минут мы ехали и захлебывались результатами удачного торга, после чего, оценив проделанное рикшей расстояние в 30 км., стало как-то не по-себе. Как оказалось, Хампи был отдельным поселением, он же являлся заповедником и добираться до него пришлось около часа. И, поскольку совесть перевесила чувство гордости, пришлось накинуть парнишке водителю еще 20 рупий, ибо мы напрочь лишили его возможности хоть что-то заработать.
Хампи оказался чудеснейшим местом, который выступал одновременно в качестве заповедной зоны и жилой деревушки, окруженной храмовыми комплексами, занимающими огромные территории в округе. Позже мы узнали, что Хампи занесен Юнеско в число культурных объектов мирового значения. По историческим сводкам, здесь был священный город Виджаянагар - «город победы». Во время своего расцвета этот город был величественней Рима, а также считался самым совершенным городом своей эпохи. Территорию условно разделяет на две зоны река. Одна часть берега – центральная, как «область Базара и Королевский центр», включает в себя небольшую центральную улицу с площадью, уводящей в действующий храмовый комплекс; несколько отельчиков, Guest House, торговые сувенирные ряды и ресторанчики. Вообщем, весь набор, необходимый для туриста. Путем перелистывания страниц Интернета, Аней заранее был намечен некий Guest House, который находился по ту сторону берега в зоне, именуемой зоной Shanti, которая в переводе с санскрита звучит как «мир, покой и счастье».
По ту сторону берега были свои отели, ресторанчики и аюрведические салоны, но с разницей, что утопало сие в кокосовых пальмах и рисовых полях, в которых утопали стройными рядами белые цапли, у ног которых утопали лягушки и кокосы. Поля замыкали территории бунгало, которые прятались в тени экзотических деревьев, гигантские листья которых, в свободном полете, выстилали дорожки, разбавляя общую палитру зелени охристыми оттенками.
На фоне рисовых полей, вдалеке, возвышались россыпи огромных валунов, огибая территорию рисовых полей плавной чередой монолитов, с колоннадой пушистых пальм.
Наверно нет такого человека, который устоит перед соблазном влюбиться в это место и его магическую энергетику, которая заклинала остановиться, замереть и умереть от восторга.
Чтоб попасть в Shanti, требовалось переплыть реку на моторке, которой управляли местные подростки, беря мзду за переправу в размере 15 рупий с человека.
Пока мы ждали, погрузки пассажиров с противоположного берега, находясь на главном берегу, нас развлекла обезьянка, дразнящая собак, которая, свесившись с веток, заставляла псину со щенками танцевать на задних лапах. Собака всячески пыталась обезьяну ухватить за хвост, но ловкость примата несравнима с природными талантами псовых, поэтому за время мизансцены, собачки профессионально освоили ремесло двуногих, наивно продолжая передними лапами тянуться к веткам. На самом деле, зрелище из дрессированных животных никогда не доставит такого удовольствия, как наблюдение за необузданным нравом свободного зверя.
После обезьяны, наше внимание поглотил купающийся сикх в ярких одеждах, и чудаковатой чалме; женщины, в мерцающих сари цветов заката, на фоне отблеска браслетов, серег, колец, монет; колоритные туристы в национальных одеждах; и снова обезьяны, прыгающие по голове, которая пошла кругом от всего этого калейдоскопа необычайностей. Восторги нанизывались один на другой и добили контрольным выстрелом в висок, когда мы увидели место, в котором нам суждено было жить целых 3 дня. За 450 за троих, рупий в сутки, (17 грн) нам досталось круглое, плетеное из бамбука бунгало, с соломенной крышей. Внутри очерченой под циркуль гостиной, находился умывальник, туалет и душ, который защищала от соседских бунгало тощая плетеная бамбуковая стенка с массой просветов, пускающих солнечные зайчики на бетонный пол. Фундаментальной основой самого бунгало являлась круглая бетонированная платформа, которая в разумных целях возвышала его над уровнем земли, уходя вниз парой ниспадающих ступенек.
По обе стороны росли аккуратно подстриженные кусты самшита, либо растения, очень схожее с самшитом, розовые цветущие пучки цветов, в окружении высоченных стволов загадочных растений с листьями, которые вполне можно было использовать в качестве панамки.
Мы попали в рай, в этом не было ни единого сомнения.
Правда, первая мысль, которую воссоздал внешний вид бунгало была: скольким разновидностям фауны суждено у нас жить по ночам? В щели между бамбуком вполне могла пролезть любая ящерица, крыса, или змея, если очень постараться и хорошо в себя вдохнуть. Но, пока светит солнце, решительно не до этого. В состоянии легкой эйфории, решено было подкрепиться и, оставив вещи, вернуться на противоположный берег для ознакомления с центром.
В томном ожидании приготовления ужина, мы обратили внимание, на то, что кто-то нас здесь напрягает. Этим «кто-то» оказалась компания москвичей, входящих под определение бандерлоги, поскольку уличить в обратном определении их было сложно.
Самый активный, Рома, решил с нами познакомиться, заключив, что мы - земляки, пытаясь игнорировать наши прокисшие физиономии от нежданного вторжения на личную территорию.
Перекинувшись парой стандартных фраз, Рома задал вопрос, видимо, очень терзающий его долгое время: как мы, украинцы, относимся к русским? В воздухе повисла тяжелая пауза, после чего Олька, запинаясь, попыталась оправдать нашу сползающую с лиц деликатность, высказавшись, что, собственно, в любой семье не без урода. Не желая разводить демагогию, мы с Анькой отделались легким ковырянием в носу и гробовым молчанием. В итоге, любезно обменявшись впечатлениями об Индии, Рома и его идентичная свита, испарились.
Отдельно пару слов хочется уделить официанту нашего кафе, которого мы в последствии прозвали Микки Маусом, за его тягу к данному персонажу, морду которого он рисовал в счетах. Этот забавный малый стал другом и братом родным за ничтожно малый срок нашего пребывания. Роль местного клоуна ему удавалась на славу и, благодаря компанейской натуре, он слыл любимцем всех отдыхающих, приветствуя всех и каждого протяжным «good mo-о-о-о-оrning», независимо от времени суток. Не смотря на скудноватый багаж английского за плечами, мы как-то умудрялись перешучиваться, что натолкнуло на мысль, что культурные грани между индусами и нами стираются, когда дело касается юмора.
Но, вернемся к намеченной программе.
Переплыв на другой берег, мы поинтересовались у мальчика, управляющего лодкой, до которого часа осуществляется переправа? Выяснив, что до 21.00, с чувством, распирающего долга, мы окунулись в атмосферу бьющей ключом жизни, прикинув, что времени на осмотр «бьющего ключа» предостаточно.
При центральном храме, с нас содрали 20 рупий за то, что наши босоножки поимели честь стоять, на полочке, которая на 15 см. была удалена от остальной обуви, лежащей сваленной грудой на асфальте. Также, на территории комплекса, топтал каменные плиты, усыпанные остатками кокосов, слоненок, развлекая человекообразных тем, что постукивал хоботом по голове каждого, кто совал ему в хобот монетку, которую он украдкой делегировал хозяину. Заплатив у входа, 10 рупий за приличную связку бананов, можно было отсалютовать все бананы слонику, благодарно их сметающего хоботом, но жесткая конкуренция требовала делить бананы между ним, обезьянами и коровами, которые никогда не наедались. Обезьяны же, после щедрой кормежки бананами, напоминали персонажей обожранного волка, из легендарного мультфильма «жил- был пес», с разницей в менее выраженное чувство благодарности.
Индийская публика, и никакая другая, пользуясь возможностью, усердно старалась запечатлеть этот момент на камеру, который, видимо, своим подтекстом, вызывал у них какие-то особые чувства. Здесь я сделаю маленькое отступление и пару слов скажу по-поводу индийской непосредственности как неотъемлемой черте их бессознательного.
Одной из присущих черт коллективного сознания индусов является любопытство. Если этим объектом является белый человек, например вы, то автоматически можете зачислить себя в категорию музейного экспоната, поскольку вниманием вас не обделят. Они совершенно спокойно будут вас рассматривать в упор, не мигая, не моргая, без малейшей претензии на неловкость. Неловко как раз будет вам, хотя, это только первое время, потом игра в гляделки уже начинает забавлять. Индус любого пола, может подойти посреди улицы, остановиться и прислушаться к тому, что вы говорите, либо заглянуть через плечо, если вы будете при этом сами что-то рассматривать. Вмешаться в разговор между вами и другим индусом, с которым вы заговорите-святое дело. Забудьте, что в этой стране можете себя почувствовать аутсайдером, вам не позволит индийская ментальность. Вас не пропустят вперед, во время толкучки в транспорте, перед вами не затормозит машина или мопед, если вы будете перебегать дорогу, даже имея на это полнейшее право, но, если вдруг попросите о помощи – вам поможет 10 и один индус + 200 мимо проходящих зевак, которые косвенно будут принимать участие, снимая вас на свои мобильники. Не факт, конечно, что помощь будет оказана в нужном направлении, но зато это будет сделано от всей души.
Итак, вернемся к прогулке:
Вволю набродившись, когда основательно стемнело, мы, неспеша, отправились в сторону причала, имея в запасе еще целых пол часа до последней лодки. Придя, к так называемому причалу, ничего, кроме пустоты, темноты и чьего-то тела, дремлющего под каменным навесом, мы не увидели. Тело же, уткнувшись мордой в камень и, учуяв русский дух спинным мозгом, забубнило «no-no-no-no-no», не потрудившись повернуть при этом хоть малейшую часть шейных позвонков. Когда глаз привык к темноте, мы разобрали, что тело сие принадлежало пожилому сикху, который здесь временно жил и пользовался вполне законным местом, под сводом приречной базилики, валяясь на чистой белой (!) подстилке. Вообще, индийские сикхи принадлежат к религиозному течению «сикхизм» и в течение все своей жизни не стригут волосы и не сбривают бороды, что символизирует их отреченность от мирской суеты……чем, собственно, здесь дедуня и занимался.
Какое-то время мы потоптались на месте, но тишина в округе была красноречивее нашего тщетного ожидания. «Странно», пронеслась мутная мысль и в мозгу начали происходить какие-то несостыковки времени отхода последней лодки со временем нашего прибытия к причалу.
Все основные вещи, кроме мелких сумок с деньгами, лежали в бунгало на том берегу и давно жили жизнью Shanti, в отличие от брошенных на произвол нас. Решено было взять помощь зала, атаковав сидящую невдалеке женщину, местного происхождения. Индианка, лет 50-ти, сидела и томно созерцала даль, с отсутствующим взглядом, вкушая миг бренного существования.
Вскоре перед ее взором выросли три белых силуэта, двое из которых заметно нервничали, в отличие от третьей, Ани, которая мерцала на тот момент гранями чистого пофигизма. Объяснив на пальцах, что мы опоздали на лодку, женщина мгновенно оживилась и убедительно заверила, что с помощью ее волшебного жеста, лодка будет доставлена сию же минуту.
«Ура, мы спасены» мелькнуло в сознании, и луна улыбнулась нам улыбкой чеширского кота.
Подойдя вплотную к реке, сложив ладони рупором, тетка начала истошно голосить: «bo-о-о-о-a-а-а-а-а-t», тобишь «лодка-а-а-а-а-а», но по английски. «Ах, вот что надо было сделать!», подумали мы и в очередной раз до белого человека дошло, что в Индии нет сложных путей: есть либо максимально простые, либо их нет вообще. Прошло минут 5 истошного вопля, а boat все не приплывал. Сделав последний выкрик, адресованный в темную даль противоположного берега, тетушка, не долго думая, плюхнулась на ступеньки и …заснула. Пока мозг лихорадочно сканирорвал происходящее, тело очнувшегося невдалеке сикха, начало безудержно хохотать и кататься по подстилке, надрывая кишки, взирая в сторону наших офигевших физиономий. На тот момент, я очень засомневалась, в адекватности окружения, включая нас вместе взятых, поскольку смехотливый припадок сикха возымел для меня какой-то скрытый правдивый подтекст.
Из последних сил сомневаясь, что лодка нас не слышит, вглядываясь в темноту, чтоб не наступить на лицо спящей под ногами тетки, мы сделали еще несколько отчаянных попыток докричаться, но, кроме судорожных всхлипываний дедули, нам никто не ответил. В припадке безнадежности, Олька перестала голосить «bo-о-а-а-t», заменив его на « Ро-о-о-м-а-а-а», в надежде, что нетрезвый Рома внимет нашему зову через толщу джунглей и примчится на летающей корове.
Однако берег по имени Shanti откликнулся лишь переливом лягушек, которых мы разбудили.
Не успели погаснуть в голове последние строки: «Я убью тебя, лодочник», как и сикх снова мирно захрапел во все носовые завертки.
Пытаясь не думать о том, что тетка своим примером показала, что нужно делать нам - решено было идти назад, в центр, и просить помощи у всех кто еще не спит. Это сделали мы с Олькой, поскольку Аня, как и все живое в окрестности была в отключке, тоесть, ей было хорошо здесь и сейчас и вопрос ночлега особо ее не волновал. По пути, к нам снизошло разумное решение: отыскать Интернет клуб и связаться с персоналом отеля, попросив прислать за нами какого-нибудь гондольера. В Интернет клубе нас горячо встретил хозяин и, с полуслова догадался, что мы остались без трансферта. По его физиономии, стало ясно, что подобных случаев на его жизненном пути, было предостаточно, это немного утешило.
В течении 5-ти минут был найден мальчик, который отвечал за дневные переправы. С его слов, как оказалось, последняя лодка отчаливала в 18.00 и неизвестно откуда нам троим померещилось, что boat ходит до 21.00. Мальчик, как истинный джигит, который не прочь заработать на чужом горе, согласился нас доставить на нужный берег и, как истинный коммерсант, озвучил цену за переправу-100 рупий с носа. Раскинув извилинами, мы решили, что дело не в деньгах, а в принципе и нас разводят как туристов – имбицилов. Решено было мальчика довести до Ани, которая, по моей задумке, должна была театрально изобразить истерику, сказав, что 100 рупий с носа-это наши последние деньги, на которые нам здесь еще жить долго и нудно. Пока Олька отвлекала мальчика косноязычием, я спустилась к реке, где созерцала Аня и попыталась ее предупредить о данной роли. Когда мальчик подошел вплотную, Анина вялая попытка изобразить не то, что истерику, даже намек на волнение – естественным образом, его не убедила. Принцип не сдаваться и торговаться, как положено в Индии, до последнего, не возымел должного эффекта, после чего малец сел на мопед и уехал. Мы стояли и лихорадочно думали: «и чо дальше?». Аня заявила, что готова переночевать на коврике, рядом с хохочущим во сне дедушкой. Олька предложила снять на ночь какой-нибудь Guest на этом берегу, я же продолжала бредить мыслью-переплыть на тот берег и уснуть в обнимку со своим рюкзаком. Решено было снова вернуться в центр. Лавочки уже закрывались, улицы наполовину опустели и, созрев к мысли переплыть за 300 рупий – вернулись в Интернет клуб с повторной просьбой вызвать лодочника. Хозяин, который уже сворачивался, готовый мысленно нас куда-нибудь послать, с большой неохотой вновь набрал номер горе-мальчика.
В это время на нас с Олькой (Аня продолжала находиться где-то в параллельном мире) выплыла забавная молодая парочка, идя на звуки русских слов. Ребята оказались из Москвы, которые так же как мы, бродяжничали в поисках приключений по всей южной Индии. Девушка, Маша, была на голову выше своего спутника, Андрея, для которого являлась некой музой, поскольку Андрей оказался профессиональным фотографом. В отличие от нас, Guest House, который они сняли, находился на этом берегу, однако же в опыте бродяжничества мы проигрывали, после рассказа о том, как, из-за отсутствия свободных мест, им пришлось ночевать на вокзальных лавках в каком-то маленьком индийском городке.
Маша, прекрасно владеющая английским, пришла на выручку, поговорив еще раз с хозяином Интернет клуба, который все никак не мог уйти, убедившись в том, что помощь вскоре прибудет. Через 40 минут ожидания, она поинтересовалась снова: «а был ли мальчик?», после чего хозяин, которого мы жестоко задерживали, набрал дрожащей рукой номер еще раз и дал ей трубку с мальчиком, болтающимся на проводе. Проведя 5 минут вежливой беседы с лодочником, Маша донесла, что малец укурился до изнеможения и ехать сегодня уже никуда не собирается.
Смею заметить, что в Хампи всяческая курительная церемония различной одурманивающей смеси – легализована и присутствует повсеместно. Несмотря на такую вседозволенность, это значительно исключает алкоголизм во всех его проявлениях и публика, которая является ценителем первого удовольствия, нам оказалась гораздо ближе по духу, чем где - либо.
Время неумолимо шло и, Олькина идея снять комнату на этом берегу крепла с каждой минутой. Но, мир не без добрых людей, и ребята, несмотря на собственные планы, вызвались нам помочь. Как оказалось, в получасе ходьбы, находилась вторая компания лодочников и теплилась слабая надежда, что они смогут нас перебросить, если очень хорошо попросить, дать денег, вызвав жалость, либо испуг. Поскольку у Маши и Андрея был взят на прокат байк, решено было съездить и уточнить таковую возможность. Мы рассыпались в благодарных поклонах и замерли в томном ожидании, выкроив у парочки блуждающих коров кусок лавочки. Через минут 20 ребята вернулись с плохими новостями. Лодочники другого подразделения, вообще не рисковали в такое время перевозить туристов, поскольку их гоняла местная полиция, видимо, имеющая на это дело монополию. По другой версии, для доверчивых туристов, в реке водились крокодилы и по неосторожности всплывали ночами решетить лодки, чисто шутки ради… Основным же мотивом служила версия, что ребята также обкурились до посинения и перевозки на сегодня повисли в стадии невозможного. Ничего не оставалось, как искать Guest на этом берегу, во избежание малярии и простуды, разрушив Анькину идею спать на улице. Ничто так не сплочает соседей по государству, как прелести забугорной жизни. Нас отвели в отель, который снимала парочка, в надежде на отыскать пустующий номер. На крыльце, зажатого в узкой улице Guest(а) нас встретил целый интернационал, состоящий из нескольких индусов, эстонцев и немцев. Весь дружный коллектив, вышедший подышать свежим трущобным воздухом, благодаря Маше, принялся размышлять вслух, высказываясь по-очереди, где, собственно, мы могли бы переночевать, ибо свободной комнаты в данном отеле не оказалось. После психологической обработки, с претензией на уменьшительно ласкательное обращение, очередной мальчик (возможно тоже обкуренный) по просьбе трудящихся, таки выбил нам комнату в каком-то другом Guest House. Утонув по горло в благодарностях, мы поспешили за, исчезающим в темноте, силуэтом худенького подростка.
Нам досталась маленькая, чистая, комнатка, стоимостью 450 рупий за ночь, на первом этаже самострельной ночлежки, которую щемили примыкающие стены местных трущоб.
Перебирать харчами в данной ситуации было бессмысленно и находись там хоть кладбище, которых в Индии нет, мы бы все равно согласились. Пол часа, с помощью разговорника, ушло на то, чтоб собрать дань в виде полотенец, мыла и какого-нибудь покрывала с местных цыган, которые стройным рядочком выстроились, чтоб нас достойно упаковать в комнатушку. Три детородных тетушки, зависнув на пороге, внимали каждой просьбе, пытаясь понять английское произношение белого человека, рассматривая нас во все глаза. Аня подняла кипиш - а она, наконец, вышла из состояния прострации - чтоб ей принесли экстра матрас, поскольку спать втроем на двуспальной кровати ей не улыбалось. Честно говоря, мне тоже, поскольку Аня имела по ночам свойство бесконтрольно брыкаться, достоверно имитируя кручение педалей. Олька же, едва держалась на ногах от усталости и была готова на все, вплоть до того, чтоб заснуть, завернувшись в антимоскитный балдахин, который висел под потолком в каждой ночлежке. После того, как чередуясь между собой, тетушки принесли нам все, чего душа желала в скромном количестве, мы, наконец, получили возможность упасть и заснуть. Но, прежде чем упасть, из всех тряпок, которыми мы только могли поделиться, соорудили Аньке напольное ложе, затолкав под зад коврик для ног, который стащили с порога. Утрамбовались. Душ – и спать. Уже следуя определенной традиции, утро началось с семантического шума. На сей раз, улица порадовала громыханием железных тазов, ведер, орущих детей, женщин и коз. Было четкое ощущение, что это происходит в нашей комнате, хотя, в полубреду, я отдавала себе отчет, что звуки хлещут с окна. Индусы имеют удивительную способность вставать с первыми лучами солнца, считая священным долгом максимально ограничить возможность выспаться какое-либо живое существо.
Итак: мы провели почти неделю в Индии, а полноценный сон нам пока только мерещился.
Ровно в 9.00 нас пришли выселять. Пока разбирали на пазлы Анькину «кровать» просрочили время, отвоевав лишние 30 минут, в качестве бонуса за потрепанный рассвет. Дождавшись лодку, которая честно начала перевозки с 9 утра, мы, наконец, оказались «дома». Во время сборов и передвижения на сторону Shanti, было принято обоюдное решение: перебраться сегодня же на центральную часть поселка и снять новое жилье, чтоб впредь не привязываться к переправе.
Силой великого намерения, мы даже забронировали освободившуся комнату в Гесте, в котором жили Андрей с Машей. Однако, вернувшись в бунгало и окунувшись в зелень рисовых полей, кристально чистый воздух и тишину, воспетую мантрой «Ом мани падме хум», которая звучала в кафе по утрам – все наше естество запротестовало переезду. Встреча с «Микки-Маусом», «good mo-о-о-о-оrning» которого бальзамом лег на душу и окончательный отъезд Ромы, окончательно укрепили желание остаться здесь. В конце-концов, мы были готовы платить ежевечерние 100 рупий с носа, что на самом деле было ничто, по сравнению с той аурой умиротворения и органичности, которые нас окружала здесь. В этот же день, помянув вчерашние события, мы заранее заказали лодку на вечер, предварительно договорившись с администрацией отеля. В дневные же планы входила увлекательная экскурсия по заповеднику с осмотром и посещением всех храмовых комплексов. Для этой цели был найден рикша, которого мы застолбили как водителя и как гида одновременно. В принципе, о втором пункте можно даже не заикаться, ибо гидами в Индии любят быть все без исключения, даже если вы их об этом не просите.
Экскурсия наша продлилась добрых пол дня. Мы прокатились по местам бывшей столицы индуистской империи под названием Виджьянагара. По приданию, в этих местах обитал сам Рама. Здесь происходили легендарные для Индии события, оставившие после себя богатое наследие масштабных комплексов индийского зодчества. Минуя реликтовые развалины, мы выехали на смотровую площадку с огромной статуей Ганеши, за которым, возвышалось чудовищное до смешного божество, которое мы приняли за бога обезьян-Ханумана (иначе, кто еще мог носить такую рожу). Однако, в последствии, выяснилось, что настоящий храм Ханумана находится на другом берегу реки и чтоб его лицезреть, нужно пройти всего каких-то 600 ступеней. Поэтому он пользовался наибольшей популярностью именно во время заката и рассвета, поскольку дойти туда по неимоверной жаре днем было равносильно самоубийству. Переехав на рикше первый рубеж осмотрительного комплекса, мы подъехали к территории подземного храма. Храм, со времен наводнений так и остался стоять, залитый водой, не смотря на ее давность – весьма чистой, что позволило увидеть даже плавающих рыбок под ногами. После душной и жаркой улицы, побродить в прохладной воде, было очень и очень приятно, убив на корню чувство брезгливости, которое безосновательно возникло вначале. На столь серьезный шаг нас сподвиг большой фонарь очередного гида, который незаметным образом материализовался из настенного песчаника. Миновав зал с резными колоннами, напоминающие шахматные фигуры, загребая воду, мы перешли в другой, поменьше, с живущими под сводами летучими мышами, которые, свисая стологнитами тот час же разлетались при малейшем постороннем движении.
В центре зала размещался всем знакомый лингам с малознакомым йони – символом женского начала. Вытесанная из камня инсталляция стилизовала слияние женского и мужского, вертикального и горизонтального, по краям усыпанная свежесорваными белыми цветами, трогательно обыгранных перманентностью обряда.
Дальше был другой комплекс, за который пришлось выложить 250 рупий с человека. Даная территория заключала в себе дворец Лотоса, являющийся смесью индийской и исламской архитектуры. Дворец имеет сложный архитектурный план и получил свое название от почки лотоса, на которую похожи резные купола и сводчатые потолки. Рядом находится манеж для слонов, королевская ванна и множество руин, отголоски которых напоминали сложные дворцовые сооружения. Возле слоновьего манежа нам пришлось задержаться подольше. Сооружение манежа делилось на арочные проемы в восточном стиле, простираясь ритмикой вдоль территории аккуратно стриженого стадиона. К территории стадиона примыкал одиноко стоящий в груде полупустых кокосов продавец сока, который первые несколько минут увлек все наше внимание.
Не успели мы осушить по кокосу, как мощными цунами обрушились школьники, у которых в тот день были массовые экскурсии выходного дня. Индийские дети-это верх непосредственности и коммуникабельности. Эмансипация пресловутых детей индиго - это лишь жалкая пародия на индийских школьников, жажда знаний которых часто превышает терпение атакуемого, во всем его концентрированном виде. Существует 3 вопроса, который обязан задать каждый темнокожий ребенок, встретивший на своем пути белого человека: What's your name? Where are you from? How are you?. Помимо всего прочего, пожать руку собеседнику, является хорошей приметой, либо исконной этнической традицией любого индийского региона. Сфотографироваться на камеру белого человека – достойное занятие, а главное, прибыльное, если у ребенка хватает смелости (а этим они не обделены) попросить еще за это деньги. Первое время, я откупалась конфетами, но вскоре лимит исчерпался, пришлось изгаляться вежливостью, потому что украинские деньги, являющиеся для детишек заморским сувениром, тоже иссякли.
Сфотографировать одного, особо понравившегося ребенка в толпе других – не реально, поскольку, за доли секунды дисциплинированно формируется несколько живых ярусов, для группового фото. В тот день слава обрушилась на голову так же внезапно, как и возникла. Пришлось устроить вынужденную фотосессию, чтоб не обидеть европейской чопорностью детские легионы, которые попеременно сменялись один на другой. Их более серьезные учителя первое время выдержали соответствующую статусу линию поведения, после чего, также набежали, вклиниваясь в групповое фото, одновременно снимая нас на телефоны. Спустя продолжительное время, учтиво распрощавшись со всем классом, пожав всем и каждому руки, мы, наконец, остались среди тишины, бегающих бурундуков и парочки больших зеленых попугаев, которые кружили на безопасном расстоянии. Распластавшись на траве, возник риск, что рикша нас сегодня не дождется, ибо упоительное очарование, парящее вокруг не хотело отпускать. Едва успев проникнуться таинством, как на бренные плечи обрушилась очередная лавина подоспевших школьников. Пока мы балансировали на грани вежливости, к Ольке подошла девочка, лет 8 и, воткнувшись лицом в пупок, завопила: «What's your na-а-а-а-а-me?!?» после чего, барабанные перепонки, треснув, посыпались черепками на траву.
На мгновение умолкло все, даже замерли бурундуки, после чего, выйдя из анабиоза, Олька так же громко, вперившись взглядом в девочку, по-русски заорала: «Чего ты оре-е-ешь?!»
Однако, несмотря на сквозившую в наших лицах скрытую угрозу, дети продолжали невинно улыбаться и пришли в себя почти мгновенно, вмиг растопив наше чувство собственной важности.
В итоге, Ольку вынудили сфотографироваться на фоне всего класса, вместе с учителями, которые отрепетировано, выстроились трапецией, композиционно закомпоновав ее в центр. В последствии, мы окрестили это фото: «явление посла доброй воли, среди жителей третьего мира».
Дети не заканчивались, пока мы не покинули предпоследний комплекс.
Последним местом нашей экскурсии стало археологическое плато, с одним из лучших образцов архитектурного исскуства мастеров империи Vijaynagar. Говорят, что внешние колонны этого храма производили музыку, когда вырезались, поэтому они также известны как музыкальные колонны. Внутренняя часть храмового комплекса хорошо сохранилась, выставив на показ фризы, с фигурами животных и воинов, а в промежутках скульптурные изображения Вишну и его десяти аватаров.
Центром композиции являлась каменная колесница, относящаяся к 15 столетию. Каменные колеса, сделанные в форме лотоса, могут вращаться. Все это мы, как истинные аборигены, уже узнали после посещения, упустив возможность покрутить колеса и позвенеть колоннами.
Одарив рикшу 500 рупиями, он был отпущен. Солнце садилось за Хануманой, которую мы так и не осмелились посетить, испугавшись непосильного подъема. Вернувшись на базарную площадь, решено было подкрепиться, остановив любопытство на тибетской кухне. Персонал кафе состоял исключительно из тибетцев, темперамент которых был гораздо флегматичнее индусов. Здесь впервые было продегустировано тибетское блюдо, пельмени «мо-мо», в 99% случаях – вегетарианские. Порции, к размеру которых никак не мог привыкнуть глаз, подавались только в свежеприготовленном виде и, в целом, еда оказалась питательная и вкусная. Девчонки заныли, что хотят в Тибет и, отвесив парочку смачных комплиментов и 10 рупий чаевых официантам – мы удалились.
После дальнейшего нашествия на лавочки, мне чуть не пришлось выйти замуж за парнишку, лет 20-ти от роду, который, из соображений на мне жениться, одарил меня браслетом, в качестве свадебного подарка. Предварительно, воспользовавшись сложившимся положением, я получила хорошую скидку на пару купленных шмоток, после чего пришлось пообещать, что в следующий вечер вернусь, чтоб выйти за него, поскольку вечер насущный мне выкроили на обдумывание.
На 10 часов у нас была забронирована лодка. Спустившись к реке, мы поприветствовали спящего сикха, который спал на том же месте и, также не поворачиваясь, снова забубонел свое: «no-no-no-no-no-no», едва мы прошли мимо.
Дежавю, однако…Лодка приплыла через минут 10, после фаер шоу, которое мы устроили карманными фонариками, о которых были предупреждены администратором отеля. На сей раз, вместо моторки приплыла плоскодонка, круглая, плетеная из плотных тростниковых стеблей, на 10-ю часть заполненная внутри водой. Олька чистосердечно призналась, что на таких лодках они перемещались во Вьетнаме. Разувшись и распределив вес по периметру – лодка отчалила. Пока мальчик, которого пришлось вчера вечером вызывать эки духа, греб веслом - мы наслаждались, зажав в зубах сандалии, сидя по щиколотку в воде. Хляби небесные освещала полная луна, которая заливала серебристым светом мягкоочерченный рельеф берега и реку, по которой мы тихо кружились, словно на аттракционе. Картина, участниками которой пришлось стать, показалась удивительной и мистической, будто на мгновение сознание вырвали из реальности и переселили в легенду, в которой мы плыли водами Стикса, в царство сна и покоя…
Все же, трансферт и общий тремор по – поводу его отсутствия накануне, стоили этих ощущений.
На берегу нас ожидала приятная компании «Микки –Мауса», отметив «масалой» вечер дебюта в нашем законном бунгало - мы, наконец-то, в эту ночь выспались.
Весь следующий день мы провели в скитаниях по торговым лавочкам и закупке сувениров, стараясь не забредать в улочку с моим новоиспеченным женихом, ожидавшим радостный вердикт.
На остаток вечера мы с Олькой, подошли к намеченному еще в Киеве пункту – попробовать индийский массаж «Широдара». Что такое широдара, дословно копирую из Википедии, дабы случайно не исказить пояснение оного.
Широдара (shiro – голова, dahra – течение) – уникальная и, отчасти, магическая методика оздоровления, основанная на древнем индийском учении «Аюрведе». Широдара сочетает в себе индийскую массажную технику с воздействием падающих капель специального ароматического масла. Эта процедура благотворно влияет на весь организм, начиная от нервной системы и заканчивая разглаживанием морщин на лице. Стимулирование области «третьего глаза» оказывает сильное влияние на мозговые центры, которые выделяют такое вещество, как серотонин - химическое вещество, вызывающее ощущение удовольствия и расслабления. Она также высвобождает тонкие энергии в каналах, расположенных вдоль позвоночника, помогая успокоить и прояснить ум.
Сакральный смысл процедуры кроется в том, что за счет воздействия специальной смеси масел на чакры и открытия «третьего глаза» восстанавливается энергетическое поле человека, и нивелируется негативное воздействие внешнего мира.
Ну, конечно же, от «Широдары», мы ждали многого:от банального катарсиса до фантасмагоричного просветления, четко обозначив, что данная процедура ляжет в основу крутого витка развития нашей духовности.
Цены на «Широдару» в Хампи значительно порадовали, в отличие от цен в Колве. За 50 мин. массажа мы сошлись на 600 рупиях с человека, что в переводе получалось около 100 грн.
Аня как самая практичная, мерцая вспышками здавомыслия, от подобной авантюры отказалась, как, впрочем, и во всех поездках. В ее вечернюю программу входил концерт, в соседнем Guest House, на который она была приглашена автором-исполнителем, англичанином, исполняющим задушевное гитарное кантри собственного сочинения.
Салон, который сулил «Широдару», находился в 10 минутах ходьбы от нашего бунгало, на соседней улице. Еще днем мы договорились с хозяйкой, приятной индианкой лет 40-ка, о времени посещения, бегло изучив внутренности салона. Интерьер ничем порочным на вид не выделялся и условия стерильности нам показались вполне приемлемыми, посему, записавшись, я на 20.00, Олька на 21.00, с довольными мордами отправились ждать вечера на другой берег.
Вечером, в назначенное время, с трудом выдержав испытание легким голодом, перед массажем, я твердно пообещала, что, через час вернусь, с широко смотрящим на мир, открытым третьим глазом. Вместо женщины, которую я видела днем, выплыл мужчина, который, шевеля усами сказал, что «Широдара» - это его парафия и поманил за собой в салон. В комнате, которая предназначалась для промасливания было тихо и дневное журчание мантр отсутствовало. Сама комнатушка была крохотной и была рассчитана лишь на кушетку, пару крючков для одежды, тумбочку, зеркало и ловкие руки массажиста. В качестве компенсации отсутствующей музыки, напротив моего еще дремавшего в ожидании третьего глаза, размещалось широко распахнутое окно, любезно проецировавшее все звуки улицы в салон. Я поинтересовалась, будет ли открыто окно во время процедуры, после чего, мужчина утвердительно кивнул и указал перстом на кушетку. Словно гусеницу, которой суждено через час стать бабочкой, меня завернули по грудь в простыни, поместив голову так, чтоб все, что стекало с волос, попадало в емкость, стоящую под кушеткой. С первых минут привыкания к погребению под простынями, я поняла, что без открытого окна, есть риск стечь вместе с льющимся маслом, ибо в помещении было неимоверно душно. Хрустнув костяшками, «широдарный» мастер принялся за массаж, растирая двумя пальцами макушку и виски. Я попыталась расслабиться и получить удовольствие, но крики детей, женщин, клаксонов мопедов, машин и просто громкие разговоры прохожих всех мастей, доносившиеся с улицы, сводили все попытки расслабиться на "нет". После 5-10 мин. массажа головы, в воздухе запахло чем-то терпким и я смекнула, что настал момент истины. Перед сакраментальным поливом мне уложили два круглых тампона на закрытые веки, усилив фон улицы в 2 раза и заткнули уши ватными роликами, сократив посторонний шум на 3 процента. После взбалтывающих и зачерпывающих звуков, на лоб струйкой полилось теплое масло, вызвав на мгновение чувство немой паники, что мне зальет глаза. После того, как глаза выдержали первую атаку, оставшись невредимыми, я прикинула дальнейший маршрут масла, испугавшись, что оно потечет в уши. Но и этого не произошло. К звуковому фону за окном присоединились звуки бряцающей по железу кружки, которой женщина, с которой мы договаривались накануне, она же сестра и ассистентка «широдарщика», помогала зачерпывать масло. Не ограничившись звуками позвякивающей кружки, тетушка периодически громко (дабы ее услышали) шепталась (дабы не нарушить мой покой), с дяденькой, после чего оба брызгали со смеху. Покой мне только снился, поскольку звуки над головой и сигналы орущих клаксонов нагло издевались над моим серотонином и загоняли его в угол. Прошло минут 20, масло промеж глаз продолжало литься, а удовольствие, не говоря уже о более высоких материях, все не наступало. Мало того, ассистентка по неосторожности, время от времени цепляла пышным бедром кушетку, дополнив процедуру эффектом глубокой вибрации, которая гипотетически не входила в программу высвобождения тонких энергий. Через 40 минут гидротерапии маслом, впитавшего с помощью посторонних звуков, мою обиду на весь мир, мужчина приступил к финальной части массажа. На несколько минут, мне удалось, наконец, расслабиться и даже получить удовольствие, поскольку затылочная область для меня находится в категории подспудно эрогенного. Закончив и отжав волосы как мочалку, мне протерли голову полотенцем, обозначив мимикой шевелящихся усов, что сеанс закончен. Э-э-э-э-э-э!!!…А гдееееее…..?!
Выскользнув из простыни, под общий хохот, я вяло внесла к ожидающим девчонкам храмовый комплекс, уложенный инсталляцией на голове. Вежливости ради, я убедила обоих гуру «Широдары», в том, что бдительность моя осталась довольна и вовек не забуду предоставленное наслаждение. Проводив Ольку на растерзание ощущений, которые только что пережила я, мы с Аней рассосредоточились, кто на концерт, кто в бунгало, смывать масло, глубоко пропитавшее содержимое всей черепной коробки.
По пути, парнишка в футболке с рисунком в виде галлюциногенных грибов, предложил нам «good smoke», видимо что-то подозрительное, узрев в моем новом образе. Пока мы сообразили, от чего отказались, его инициатива вместе с удаляющимися шагами растворилась, едва возникнув.
Если бы не присутствие Ани, я могла бы принять сие видение за побочный эффект залипшего третьего глаза со сбившейся из-за помех программой.
Как и везде, в отелях Индии (кроме Мумбайского, за 100. у.е в сутки), горячая вода была издержками роскоши. За день, конечно же, она успевала прогреваться максимум до температуры тела. Стоя под холодным душем в бунгало, под прицелом гуляющих вечерних сквозняков, я отчаянно попыталась смыть с промасленных волос жир. Но, все оказалось не так просто и в ход пришлось многоразово пустить мыло, ибо шампунь отказывался смывать жир холодной водой. На процесс мытья ушло битых минут 40, пока, не подарив индийской земле 4-ю часть волос, я победно закрыла кран. Через час материализовалась Олька, сияя столоктитами в ореоле тусклой лампочки, под которым зияла неудовлетворенная мина, и, культурно чертыхаясь - растворилась в душе с мылом, шампунем и мешком терпения.
Ольке повезло еще меньше. Помимо клаксонов, детей, ведер и просто шумноизлагающих индусов нотки ее спокойствия нарушали звуки блюющего и кашляющего тела, которое упорно прижилось под окном, на весь промежуток времени сакрального ритуала. Конечно же, чтоб не обидеть хозяина, Олька наобещала ему, что, приехав в Киев, обязательно всех проинформирует об их салоне и разместит рекламу на биг-бордах с подробной картой и фото довольных посетителей.
На следующий день мы с ней заболели. Прохладный душ и длительый перепад температур наградил нас простудой, а Ольку еще и температурой.
Накануне, вечером, после концентрационного отмывания, нас ждал ужин и реабилитация от стресса в виде чего-нибудь эдакого.
Вскоре вернулась с концерта Аня, которой стало скучно с первых аккордов авторского кантри.
Наше кафе практически пустовало и время для ужина было достаточно позднее. Разочарование от «Широдары» Олька решила залить местным коньяком, заказав целых 50 грамм. Я, вместе с Анькой, ограничилась «масалой» с блинами. Кстати, в Индии, за распитие спиртного напитка любой крепости, в общественном месте, могут легко оштрафовать. Запрет на алкоголь является социально обусловленным правилом, щедро предлагающим альтернативу в виде легализованного гашиша и психотропных аппаратов в некоторых штатах. Но, поскольку Индия – родина целого ряда религий, то, в большинстве случаев психоинформационная "ниша" занята религиозными и духовными аспектами, что исключает проблему массовой наркомании, в отличие от стран Запада. Грубо говоря, измененные состояния сознания поощряются индусами на уровне этнического восприятия действительности как духовной практики.
Но, тем не менее, для белого человека навеки останется загадкой некий парадокс, исключающий алкоголь и приветствующий феномен общественного туалета в оживленных местах.
Хотя, подобное мы наблюдали пока только в Мумбаи.
Забавные они, индусы…
Микки –Маус выплыл навстречу в бравом расположении духа, которое было результатом содержимого его тлеющей самоскрученной сигареты. 3 раза он забывал о нашем заказе, принося блюда в разном порядке, втюхав десерт, который мы даже не собирались есть, но, распробовав-затрескали. Пока его заторможенная искрометность нас веселила и забавляла, Олька медленно вызрела на коварный план. Когда с 4-й попытки наш бармен принес, наконец, чай, она цокнула уголком рта и, с видом лазутчика, передающего шифровальный лист, озвучила план, сообщив, что хочет попробовать такой же «good smoke», как у него.
«Микки – Маус», не изобразив даже намека на удивление, без лишних слов и движений, куда-то исчез. Вернулся он минут через 5, неторопливо неся что-то в зажатом кулаке. Развалившись в кресле напротив, он высыпал содержимое, а это был местный гашиш, ей в ладонь и сосредоточенно склонился над папиросной бумагой. Мелкий ролик гашиша, в виде пластилинового шарика, размером с ноготь мизинца, вызвал в Ольке смешанные чувства с последующим вопросом: «И эту какашку я должна курить?!». В жизни как-то мне довелось видеть подобное и я заверила Ольку, что это его истинное «лицо», после чего, она принесла в жертву свои 50 грамм коньяка, нам, решив: «что занадто – то не здраво». Затем она поинтересовалась у Микки – Мауса, сколько сей «дебют» будет стоить? «Free»-«нисколько», не прерывая процесс, прозвучал ответ из-под опущенной головы, а мы заключили, что «у них этого гуталина……» Сверкнув зажигалкой, с невозмутимым видом, он протянул результат своих валяний и откинулся в кресле, как и мы, в ожидании кульминационного момента. Затянувшись, Олька скривилась, но сигарету не выбросила, продолжив череду затяжек, расщепляя их калейдоскопом мимики, за которой мы втроем упорно наблюдали. Честно выкурив окурок до конца, она заерзала на стуле, уточняя, когда начнутся должные эффекты, на что Микки-Маус ответил, что нужно немного подождать. После коронного выступления с броневичка, он несколько раз испарялся и появлялся снова, не переставая каждый раз выводить: «good mo-о-о-о-rning», довольно взирал на Олькину мину, снова исчезал и снова возвращался. Все это время, затаив дыхание, мы ждали: когда же начнутся Олькины преображения и ее сразит галлюциногенная химера, но «химера» все не наступала. Время шло, и дневная усталость неумолимо косила ряды, склоняя ко сну. Не дождавшись фейерверка Олькиных глаз, отправились спать, предварительно заполучив из лап Микки-Мауса листочек со счетом, заверенный мультяшной рожицей. Ожидаемый эффект Олька так и не ощутила, за исключением парочки слуховых галлюцинаций в виде чьих-то шагов и голосов вокруг нашего бунгало, что, по большому счету, можно было «словить» и без «good smoke», хотя мой и Анькин чуткий сон ничем подобным не ознаменовался…
На следующий день, на территории всей Индии начался самый яркий ежегодный праздник - Холи, на который мы готовились попасть и принять добровольное участие. Холи называют вторым Новым годом, праздником весны, красок и празднуют в последнее полнолуние марта. По некоторым индийским поверьям, это праздник связывают с «временем любви». Одна из легенд гласит о том, как Шива испепелил своим третьим глазом бога любви Каму, который пытался вывести его из медитации, после чего Кама остался бестелесным. Но по просьбе жены Шивы Парвати и жены Камы Шива вернул Каме тело на 3 месяца в году. Когда Кама обретает тело, все вокруг расцветает и, счастливые люди празднуют самый веселый праздник любви.
В этот день принято друг-друга посыпать яркими порошковыми красками, либо поливать и окроплять, разведя с водой. За несколько дней до праздника, возле торговых лавочек вырастают горки ярких оттенков, не тающие до самой церемонии празднования, которая начинается с 9 утра и продолжается до 2-х дня.
Очень отдаленно и туманно, это напоминает подготовку к нашей Пасхе, но настолько же и несравнимо, по силе куража, веселья, зрелищности и позитива. Вообще сложно, после Холи, назвать Пасху веселым праздником…
Информативно мы были подготовлены, захватив для Холи одежку, которую не очень жалко было замарать. Все же, накануне, предварительно мы поинтересовались у местных: смывается ли краска, на что получили утвердительный ответ, но с перспективой дальнейшего выброса. Сумки, на всякий случай, завернули в мусорные пакеты, а фотокамеры в бахилы, которые внесли свою последнюю вялую лепту на этом празднике жизни.
В этот день нам также предстоял отъезд в Литл Тибет – поселения тибетцев, находящиеся в нескольких часах езды от Хампи, которыми бредила всю дорогу Аня, а мы, с Олькой, как два воздушных шарика, следовали за ней.
Холи на берегу Shanti уже шагал по стране и мы попытались как можно быстрее, отзавтракать, чтоб успеть переплыть, в сторону центральной площади, получив предварительно благословение Микки-Мауса – испачкаться до неузнаваемости. В этот день почему-то лодка не ходила. Это усложнило задачу. Получив скромную дозу зеленого порошка в лицо от работника нашего кафе, мы принялись искать легкие пути, чтоб как-то добраться до эпицентра событий. Редкими массами крашеные людишки водились на нашем берегу и, увидев какую-нибудь туристическую физиономию, выкрикивали: «Happy Holly», на что мы бодро отвечали тем же самым, мимикрируя под индусов.
Спустившись, у реки обнаружили задумчиво мыкающуюся компанию ребят, которые, раскинув мозгами, также искали способ переплыть. На фоне непорочных нас, они гораздо масштабнее отхлебнули красок, которыми хорошо пропитались их пунцовые физиономии. Трио пурпурных оказалось родом из Москвы и, решив скооперироваться, мы предложили добрести до вторичного подразделения лодочников, которых на байке сутками раньше, ездили проведывать Маша с Андреем.
По пути ребята решили обмануть бдительность и попытаться перейти реку вброд, но глубина предательски превысила места, которые не хотелось мочить. В итоге, разминая песок вдоль берега, минут через 20 мы вынырнули на две лодки - плоскодонки, которые, вопреки муниципальному запрету, тайком перевозили пассажиров, за 100 рупий с морды лица. Словив сигналы с берега, размашисто гребя одним веслом, лодочник склонил свою круглую плоскодонку у наших стоп и еще раз напомнил о стоимости переправы. Торг здесь был неуместен, посему, впившись пиявками в периметр круглой поверхности, мы, закружились и поплыли. Причалив к берегу, пришлось отсалютовать ребятам, поскольку хотелось охватить празднество весьма объективно и скоропалительно, в связи с предстоящим отъездом. С первого поворота в начале улицы, которая примыкала к площади, нас атаковала разноцветная детвора, которая, визжа, носились друг за другом, атакуя яркими пригоршнями и поливая из пластиковых бутылок все, что двигалось навстречу. Наблюдая, как цветные метеориты разлетаются фейерверком в воздухе, либо ложатся отпечатком рук на одежду и лица прохожих, зверски захотелось тот час же окунуться в мир красок и с упоением отдаться на растерзание потешной вакханалии.
Но, на Холи просить об этом нет смысла, достаточно лишь появиться в начищенной кольчуге, окунувшись в гущу событий, и несколько минут времени, сделают с вами свое красочное дело. Чем дальше мы углублялись в толпу, ориентируясь на звуки барабанов, тем больше становилось расписных людей витающих в ауре всеобщего веселья. Атмосфера Холи – очень взрывоопасна для вашего скептицизма и прагматизма. По-поему, нет лучшего способа для лечения любых форм нервных расстройств и маниакальной депрессии, чем участие в подобном утреннике.
Туристы как самые поддающиеся ажиотажу празднества, истошно выплясывали под барабаны, фонтанируя среди крашеных индусов, которые, сливаясь с крашеными белыми, перетасовались в сплошное разноцветное пятно. Здесь не было места принужденности, напряжению и скуке; здесь был сплоченный фейерверк единства, в котором приняли участие те, кто решился сбросить свои повседневные и синтетические маски к ногам праздника.
Молодые люди европейской наружности, водрузив индийских детишек на плечи, игриво носились друг за другом, швыряя краской по живым мишеням, а дети сверху «добивали жертв» из водных пистолетов. Кто решительно не бросался порошком, тот смачно вымазывал им лицо и одежду всякого, кто мимолетным движением взгляда выдавал желание быть причастным к малярной церемонии, благодарно принимая «помазание» из десятков рук.
Не успев проникнуться духом антуража, Аня тот час же получила фиолетовую порцию в лицо, часть которой, отойдя в сторонку, пережевав, долго сплевывала. Олька же, решила запастись «боеприпасами» купив за 30 рупий, у дежурных продавцов фиолетовую жидкость в литровой бутылке. Едва откупорив крышку, в нее вонзился шибкий снаряд зеленого порошка от какого-то европейца, который неожиданно выпорхнул с тыла, на что решительная Олька ответила ему очередью из бутылки. После сего действа, на нее налетела детвора с водяными пистолетами, и, дергая за полы, принялась истошно канючить, чтоб им плеснули краски, дабы заправить резервуар опустевшего оружия. Оставив сплевывающую Аню и отливающую Ольку, я решила забуриться поглубже к громыхающим барабанам, в толщу пляшущей толпы и, едва успев стать в позу воина, тот час же получила оранжевую бомбу в глаз. Пока я попыталась оставшимся глазом окинуть масштаб трагедии, выколупывая краску, как тот час же сзади обрушилась пулеметная череда зеленки из чьей-то бутылки. Я, вопя, забегала по кругу, пытаясь увернуться, под ликующие восклицания окружающего люда и в довесок получила салатовой лепешкой в макушку. Апофеозом моего посвящения стали чьи-то заботливые руки, которые нанесли багряный оттиск на уязвимый после вчерашней «Широдары» третий глаз, грубо его опечатав. Когда я вновь увидела мир во всей его красе, внешний вид девчонок уже полностью соответствовал формату мероприятия. Аня гордо франтила лилово красной физиономией, гармонично переходящей в зеленые уши и оранжево салатовое тело. Олька же рисовалась с равномерно затонированой марганцовочной мордой-лица, с кокетливо посаженным голубым пятном под глазом, уходящим в зеленочные брызги всех оттенков вдоль всего тела. Мечта о белоснежных зубах была реализована!
Красны девки в хороводе, что цвет маков в огороде! Адреналин был пропорционально израсходован, а серотонин удовлетворенно спазмировал - Холи удался! Наконец-то у меня появился любимый праздник!
В таком боевом расскрасе мы решили сходить, покормить слона, который находился при главном храме на площади. Перед входом, скупились бананами, у зазывающих торговок, работающих в условиях жесткой конкуренции и, не успев переступить порог храмовой территории, пришлось половину раздать снующим коровам и обезьянам.
Пока босые ноги привыкали к раскаленным камням, возле нас выросла большая накрахмаленная индийская семья, которые попросили разрешения сфотографировать с нами своего ребенка. Едва мы сообразили, что от нас хотят, как зелено-фиолетовой Ане на руки водрузили девочку лет 2-х от роду, в белоснежном платье, которую Анька инстинктивно подхватила, придав фиолетовому лицу форму вопросительного знака. Обнимающую гроздь бананов марганцовочную Ольку приставили рядом к Ане, чтоб оттеняла глубину белоснежного платья девочки. В чем крылся смысл происходящего для индусов, мы так и не поняли, но ребенка все же измарали и разнервничали, хотя ушли они все абсолютно счастливые. Набежавшие посмотреть на крашеных европейцев индусы, едва сдерживаясь от хохота, тыкали в нас пальцами и, не стесняясь, фотографировали, на что мы уже перестали реагировать, подыгрывая позерством и кривлянием.
И только один слоник не смеялся в тот день, благодарно приняв банановое подношение, нежно прикасаясь к голове, благословил хоботом, после подаренной монетки. Очень и очень позитивная традиция.
Время неумолимо шло и пора было возвращаться в бунгало, смывать Холи, ловить рикшу и ехать в Хоспет, а там, погрузившись в автобус, двигаться дальше.
На сей раз с нами в лодочке плыли пожилые англичане, которые, видимо, довольно косвенно участвовали в Холи, рассматривая его с высоты птичьего полета, судя по стерильности лиц.
На секунду, зажмурив глаза от удовольствия, Олька зачерпнула водицы, прохлады ради, потерла палец и…..краска не смывалась. Потерла еще и еще, сильнее, ногтем – та же картина. Заинтересованный происходящим англичанин, принялся тереть руку, сидящей рядом Ани, и, сочувствующим кивком головы, показательно подтвердил – да, краска не смывалась.
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
На другом берегу, Холи продолжался и остатки праздно ликующих, скомпоновались между собой, образовав впечатляющую группу, которая малиновой лавиной неслась на нас. Мы же, решили в этот раз избежать очередной дозы и свернули в отель. Я все ждала момент, когда в таком виде мы заявимся перед Микки-Маусом и гордо прокричим в барабанную перепонку: «Happy Holly!», но его и всего остального персонала не было, а кафе вообще не работало в тот день. Жаль….
Минутой позже, в бунгало были открыты все краны, которые у нас только имелись и начался упорный и мучительный смыв краски. Как показала практика мыла и воды, самым несмываемым цветом оказался малиновый, который присутствовал в преимуществе своем. Аня как – то быстро, всего за минут 40, смыла большинство пятен и даже умудрилась отмыть фиолетовое лицо, оставив эхо слабых оттенков и зеленое ухо.
Мы же с Олькой драяли лицо и тело до боли, а малиновый колер с лиц все никак не сходил. Въедливее всего краска взялась в сгоревшем доселе месте – лбу, а тереть и до этого больную кожу жесткой мочалкой, было поистине садизмом высшей степени.
После применения всех видов мыл и мочалок, которые у нас были, мне пришла в голову безумная мысль: попробовать вытравить краску зубной пастой. Я поделилась этим вслух, и, едва успев подумать, чем конкретно это может помочь, заметила, как Олька от души выдавила в ладонь пасту и намазала ею всю физиономию. Едва белый слой покрыл слой пурпурный, Олька заметалась по от болевого шока, голося, чтоб ей освободили умывальник, пока ментол и фтор окончательно не разъел остатки того, что пока еще называлось лицом. Моя инновация в пылающем лице Ольки провалилась, поэтому я решила попробовать антисептический гель для рук, который мертвым грузом лежал все это время в рюкзаках. Наученная чужим горьким опытом, я потерла микроскопическую часть зеленой ноги, но приложенное усилие не возымело должного действия. Поэтому в ход пошла классическая Анина варварская мочалка, гора терпения, настойчивые движения и стиснутые зубы, превозмогающие боль. Прошло порядочно времени и, осознав, что тело большего не вынесет, посему отбываем в таком виде как есть, ибо мы в Индии, нас поймут.
На все поруганные части тела, было втерто пару кг. смягчающего крема, который в большую жару был совершенно не к месту и создавал эффект сауны, но другого выхода ублажить натруженную кожу, не было.
Поскольку наше кафе не работало, отобедали в другом, при очередном Гесте, с видом на реку. Пока ждали заказ, развалившись на ковриках, мы еще долго наблюдали за индусами, которые, атакуя реку; стирались и мылись, сплавляя по течению остатки «Happy Holly» крокодилам. Вид едва отмывшихся туристов в кафе придал больше уверенности, что мы не одни в своей беде и париться по этому поводу, пока ты на территории данной страны-бессмысленно.
В 16.00 начала ходить моторка. Простившись с нашим бунгало, пытаясь проглотить подкатывающий к горлу ком, от мысли о расставании с райским уголком и, нацепив тяжелые рюкзаки, покинули Shanti, навсегда в него влюбившись. На момент прощальной церемонии, Микки – Мауса, к сожалению, мы так и не встретили, который, наверняка, где-то праздновал Холи, большой дозой «good smoke».
Найти рикшу на другом берегу не составило труда и, через 30 минут, мы были на автовокзале в Хоспете. Дальнейший маршрут лежал к городу Хубли, который был лишь отправной точкой к поселению под названием Мундгуд, где, собственно, и располагался Литл Тибет. С временем нам повезло и сразу же удалось впрыгнуть в нужный автобус. Мы оказались единственными белыми пассажирами, а после Холи - с элементами буйной розовизны, посему, уже следуя данной традиции, всю дорогу почивали на лаврах всеобщего внимания. Автобус, которым мы ехали, имел интересную конфигурацию, с тройным рядом сидений, которые компенсировали большинство мест стоящих и позволяли раскидать рюкзаки на манер сеятеля облигаций госзайма.
Дорога выдалась по времени дольше чем мы думали. В автбусе мы встретили закат, сумерки и темноту, синхронно продолжая накручивать шарфы на больном горле вместе с Олькой. На полпути к нам подсел симпатичный парень, как выяснилось, студент последнего курса, который решил вдруг пообщаться ни о чем, истрепав рядом сидящей, Ольке нервы и горло до хрипоты. В Индии есть такая тенденция: чем дальше ты находишься от туристических зон, тем сложнее тебе понять индийский английский. Очень часто можно заметить, как индусы даже между собой разговаривают на английском, будучи родом из разных штатов. Посему, чем больше мы отдалялись от Хубли, тем непонятливей становилось произношение вокруг , которое было прямо пропорционально пониманию нашего произношения, русско-украинского. Битый час, прибегнув к помощи словаря, разговорника и фонарика (а водитель в целях экономии гасил свет в салоне) Олька отвадно пыталась поддержать нетлеющий энтузиазм парнишки.
Естественно, такой страны как Украина, студент не знал, после чего мы решили позабавиться и ознакомить его с отечественным фольклором, включив на моем мобильном саундтрек «Ой там, на горi», к мультфильму «Жил-был пес». Мы ожидали индийской нирваны, а вместо этого лицо парня исказила гримаса недоумения и полной растерянности. Дабы реабилитировать его тонкую душевную организацию, решили откупиться деньгами, наградив его монетой в 25 копеек в качестве «руссо- сувениро». В этом месте он обрадовался и принялся дальше морально истязать Ольку, как самую доступноговорящую, дальше. Нервы Ольки,которая ругалась по-русски и ее, благо, кроме нас, никто не понимал, были на пределе. От 2-х гривен откупа студент деликатно отказался, сказав, что этот подарок для него очень дорог и он его принять не может, даже после попыток переубедить его, что на эту сумму в Украине можно сходить 1 раз в туалет. Тронутый нашей щедростью, он рассыпался на комплименты, деликатно игнорируя свекольный цвет наших лиц, кроме Ани, которая сидела впереди, слившись с окном. После продолжительного долбежа Олькиных мозгов, парень мило попрощался и вышел. Автобус еще долго продолжал тошнотворно подпрыгивать на каждой кочке, прежде чем мы ,наконец, прибыли на автовокзал в Хубли.
Как оказалось, до Мундгуда было еще 60 км. Никто из местных рикш не знал, что такое Литл Тибет. На дворе стоял вечер, нам нужно было успеть добраться как можно быстрее (а индусы спать ложатся рано) и найти какой-нибудь ночлег. Минут 20 скромного времени, ушло на торги с 10-ю рикшами и 1-м таксистом, который, раздвинув широкой грудью остальных, заломил цену в 1500 рупий. После того, как был установлен «ласт прайс» на рикшу, в 700 рупий, его коллеги, выстроившись в круг, принялись обсуждать намеченный пункт назначения, теряясь в догадках о его местонахождении. Очень странно, но про Литл Тибет никто из них не знал, это наводило на пугающую мысль, что задум Ани увидеть тибетские колонии, не имел основания и был плодом ее воображения.
Мы пытались изобразить тибетские храмы и монахов на языке английском, мимики и жестов, но водители лишь разводили руками и мысленно крутили пальцем у виска.
Зато они понимали, что такое Мундгуд и это давало слабую надежду на то, что воображение Ани частично подтверждало факты. В итоге, все заключили, что Литл Тибет и Мундгуд, видимо, одно и то же место, только с разницей в расстояние, о котором никто не знал. Мне было уже все равно куда ехать, лишь бы поскорее, поскольку усталость начинала валить с ног. Олька выдвинула мысль, остаться на ночь в Хубли, а утром, автобусом, поехать куда надо, но эту идею мы отклонили, поскольку терялось много и так лимитированного времени. В итоге, нам достался самый спокойный рикша, очень мне напомнивший типичного вуйку с Западной Украины, который все это время молчал и, видимо, втайне боялся участи быть нашим водителем. Проехав метров 200, он затормозил посреди города и подозвал коллегу с соседнего мотороллера. Как выяснилось, наш рикша подумал и решил, что понятия не имеет, куда нас везти, а выбросить посреди дороги долг чести не позволял. Второй рикша был гораздо энергичнее и взял бразды правления в свои руки, примостив край своего зада возле нашего водителя. В итоге, на поиски Литл Тибета, мы поехали впятером.
Выехав за черту шумного города, с вечно бурлящей жизнью на индийских дорогах, нас окружила тишина полей. Проехав минут 30, без окон и дверей, тело и ноги начали подмерзать, к тому же Ольку морила температура, а меня доставало першение в горле. Аня, как «человек – рюкзачок» с тысячей нужных вещей, в отличие от нас, с Олькой, «людей-рюкзачидл», с тысячей бесполезных – выудила каждому по легкой курточке и платку, которые накрутили на голову. Это помогло, но ненадолго. Не успела Олька выудить свою ненадеванную панамку, чтоб зафиксировать намотанный на голову платок, со словами: «ну наконец-то пригодилась», как ее тут час же сдуло ветром. Чем дальше мы углублялись в поля и леса, тем тревожнее становилось на душе и меньше хотелось в Литл Тибет как таковой. Проехав еще минут 30, мы замерзли еще больше, после чего, нервы Ольки сдали первыми и она попросила рикш на минуту притормозить, чтоб достать из рюкзака теплые вещи. Покрывало, которое она искала, оказалось на дне ее рюкзака. Всю церемонию по истеричному выдергиванию прочих тряпок, которые разлетались вспышками салюта по салону, сопровождала ее выразительная матерщина, значения которой, к счастью, рикши не понимали. Абсолютно покорно, свесившись с переднего сидения, они преданно светили мообильниками ей в рюкзак, боясь нарваться на грубость судорожного припадка «раша туриста». Через 5 минут движение возобновилось. Глушь нас окутывала со всех сторон все больше и больше, периодически выпуская встречные грузовики, и мне начало мерещиться, что эти грузовики едут по наши души, инстинктивно прижимая сумку с деньгами ближе к телу. Тело же, принявшее позу зародыша, было сковано всем, чем только можно было согреться, переходящее платками в голову которые пришлось пригвоздить к макушке кепкой. Аня делегировала Ольке свой знаменитый арабский платок, усилив ее живописный вид с розовым бельмом во лбу от недавнего Холи. Мы продолжали ехать по пустынной дороге, выключаясь на ходу от усталости, замерзая и, мысленно, а затем вслух кидаться на Аню, с ее дурацким Литл Тибетом и всем, что с ним побочно было связано. На меня вдруг напала тоска за Хампи и океану. Я сидела и про себя жалела, что не было возможности отмотать события назад, когда мы составляли в Киеве маршрут, чтоб переиграть тибетские колонии на день у океана.
Ольку подколачивало от тех же мыслей, температуры и вселенского нервного перенапряжения.
Аня решила молчать, иначе все, что она могла сказать в свою пользу, грозило ей быть выброшенной из авторикши. И только одни лишь рикши ехали и весело о чем-то щебетали, даже не предполагая, что сзади находятся три тела, которые теряли чувство происходящего.
Безумная усталость, холод и простуда навеяли на меня легкие галлюцинации. На первом этапе мне начали мерещиться березовые рощи, растущие вдоль дороги, на втором – перебегающие дорогу тени, которые видела только я и температурящая Олька. Часа через 2 показались очертания какого-то поселения и в душе затеплилась слабая надежда на спасение. Едва подъехав к жилой зоне, нас тормознул дежурный дорожный патруль, направив свет фонаря в наше авто. Я думаю, то, что они увидели, заставило их надолго задуматься о нашей национальности, вероисповедании и наличии здравого ума как такового вообще. На фоне рикш, одетых в изящные футболки, сидело три моргающих мешка, с арабским платком на голове у одного из них, с пунцовыми, физиономиями в лучах фонаря, среди груды рюкзаков, из которых, казалось, эти мешки прорастали, пробиваясь сквозь слои текстильных сооружений. Смею напомнить, что акцент на арабском платке сделан не случайно, поскольку Индия состоит не в очень дружных отношениях с Пакистаном.
Истоки конфликта относятся к 1947 году, когда британская колония Индия получила независимость и была разделена на мусульманскую часть (Пакистан) и немусульманскую (Индию). Между двумя новыми государствами тут же началась война за обладание северной областью Кашмир. По сей день экстремистские мусульманские группировки, при поддержке Пакистана, ведут вооруженную борьбу за отделение Кашмира от Индии.
Уловив немой вопрос в лице охранника, наши рикши обернулись и, подавляя вопли ужаса, судорожно вздрогнули, поражаясь, на что способны некоторые забугорные умы.
Заглушив усилием воли, первый приступ ступора, охранник поинтересовался, куда мы едем, на что Олька автоматически выпалила «Hotel». Это, странным образом сыграло решающую роль и нас отпустили, предварительно заковыристо поглумившись на хинди, после чего наши водители расхохотались. Думаю, что гадать на предмет шутки, здесь смысла не имеет.
Место, в которое мы приехали, слабо походило на поселение тибетцев. Грубо говоря, Мундгуд оказался обычным индийским глухим селом. На дворе стоял час ночи, село спало, закупорив ставни всех жилых и не жилых помещений. Отдельные слои населения крепко спали на улице, в москитной сетке-гамаке, подвешенной к какому-нибудь карнизу. Мысль, найти отель, посреди глухого села , показалась совершенно безумной и, вопрос: «где мы будем ночевать?» стал не то, что ребром, а лег костьми на задницу наших рикш. Наши рикши не бросили нас в трудную минуту и пытались пристроить наши вымученные тела, отбивая (!) пороги закрытых Гест хаузов. Катаясь по периметру села, наш автодырчик вынырнул на пару сельчан - лунатов, которым не спалось в эту ночь и, закомпоновав какого-то мальчика к нам в салон, поехали проторенным маршрутом, куда указывал его перст. В мою голову закралась отчаянная мысль: а не заплатить ли нам 1000 рупий водителям, чтоб отвезли нас обратно в Хубли, где работали круглосуточные гостинницы, и пропади пропадом этот Литл Тибет. Я поделилась новаторской идеей с девчонками и меня поддержали, поскольку вот уже битых минут 40 мы ездили по кругу, мыкаясь в любое отверстие, но перспектива ночлега нам, кажется, здесь не светила. Направление, куда показывал парнишка оказалось закрытым Гестом. Минутой позже мы затормозили у какого-то госпиталя и, один из рикш отправился прощупывать почву на предмет ночевки. Ну да, где мы еще не ночевали, так это в индийском госпитале! Осталось только отчаянно помолиться, чтоб нас не пристроили в кровать к местным амбулаторникам, предпочтя вслух больничной койке - морг, как вполне изолированное от инфекций место. Вскоре рикша вышел и, осчастливив нас, обреченно развел руками. После, круга 5-го, предварительно отбегав дистанцию в размере нескольких гестов и ночлежек, к величайшему изумлению, наш водитель, принес «оливковую ветвь в клюве» - место найдено! Все это время, мы не оторвали от сидений даже 3-ю часть зада, молча, взирая на попытки рикш и половину неспящего села, найти нам жилье. Отдельное спасибо индийским рикшам, хвала, форева и аминь! Нас пришвартовали к рецепции, засвидетельствовав, что есть места и очень много (еще бы, какой дурак, кроме нас, еще сюда припрется). Убедившись, что без крыши, которая периодами съезжала в дороге, не останемся, оба водителя решили, наконец, удалиться, при этом, не выразив ни малейшего намека на то, что мы перепаскудили им вечер и возможность нормально поспать. За героические усилия, вместо 700 рупий, которые были оговорены заранее, мы заплатили 1000 и мило распрощались. Не успели распределиться в холле отеля, как под центральным входом выросла компания индийских гопников, которые впервые наблюдали, как три белых, полусумасшедших с виду, тетки пытаются заселиться среди ночи в отель, непонятно что делая в этой глуши вообще. Меня все еще продолжала преследовать навязчивая мысль, что нас непременно должен кто-нибудь ограбить и вид любопытных ухорезов, слегка испугал. Но арабский платок, повязанный на Ольке с зияющим клеймом во лбу, которая была на голову выше среднестатистического индуса, видимо, сыграл ключевую роль, а может быть, просто у моего страха глаза были велики.
Мальчик лет 17-ти, который дежурил в эту ночь, проводил нас в 3-х местный номер, на 2-м этаже, (с кроватью, вместо экстра матраса, для Ани) и, убедившись, что мы всем довольны-удалился. Окликнув его уже в дверях, мы уточнили, чисто на всякий случай, не рассчитывая на положительный ответ, есть ли в номере горячая вода? Как и во всех предыдущих Гестах, горячей воды в номере не было, зато был душ, туалет и площадка для гольфа, вокруг туалета, поскольку территории, отводимые в Индии на туалеты были всегда больше чем скромными. Озадаченный вопросом, мальчик решил нас приободрить, сообщив, что горячая вода будет с 7 утра. Вау, в такой – то глуши такой сервис, мы были искренне растроганы. После того, как он удалился, мы потратили еще битых минут 20 на то, чтоб аккуратно вытолкать на улицу, бегающего по потолку гекона, с огромной бабочкой в зубах. Звереныш был напуган больше всех нас взятых за целый вечер и, выпучив глазки, не выпуская бабочку, что помешало ему ругнуться, – убежал по стенке на балкон. И только в начале 4-го утра тело коснулось подушки, кстати, на удивление, чистой. Не успело мне присниться парочку бредовых снов про Киев, как вдруг послышался какой-то грохот. Несколько минут я приходила в себя и пыталась понять, что происходит, где я нахожусь и откуда доносится шум. Как оказалось, нам стучали в двери. Одновременно проснулись девчонки, потирая запухшие лица, также как я, силясь понять происходящее, машинально натягивая первую попавшуюся одежду. Открыв засов, в дверях возникло привидение вчерашнего мальчика – служащего отеля, который держал перед собой огромное ведро, сообщив, что принес горячую воду. Увидев наши застывшие от неожиданности физиономии, он стушевался и сказал, что сейчас принесет еще одно ведро, на что мы отчаянно замахали руками, умоляя этого больше не делать. Отголоски безумной ночи и полудремотное состояние не позволили нам осознать всю абсурдность ситуации, и мы тот час же упали на кровати, мгновенно вырубившись, оставив ведро с горячей водой медленно остывать у порога. Стало быть, на улице прокукарекало 7 утра, раз появилась горячая вода, которую накануне мы так наивно ожидали увидеть в кране. Засыпая, в каких-то 3 секунды мелькнула мысль: может не стоит раздеваться; вдруг парнишка вернется через час за ведром, либо принесет набор церемониальных насадок на душ, которыми заведено пользоваться в строго определенное время, в период подачи горячей воды….. ибо в этой стране возможно все…
Несколькими часами позже, нас разбудила Аня, которая каким-то образом, успела сбегать на разведку окрестностей, купить бананы и, восторженно брызгая слюной в остывшее ведро, сообщить, что Литл Тибет таки существует. Пока мы вяло одевались и совершали утренний моцион, она носилась по номеру и, заливаясь, щебетала о том, как упоительно быть здесь.
До определенного момента Ане все же удалось усыпить нашу бдительность, компенсируя преувеличенным описанием, наказанную ранее инициативу. Как позже выяснилось, Литл Тибет у местных имел совершенно другое название, отчего нами вчера, собственно, и жонглировали рикши, перекидывая друг на друга, не зная куда везти. «Тибет колони» (по-местному) находился автономно от Мундгуда, в 15-ти километрах, что еще раз подтвердило не фонетическую тупость местных, а топографический кретинизм у нас.
При нашем Гесте находилось небольшое кафе, в которое мы нанесли визит, решив откушать чая.
Едва мы засвидетельствовали в зале свои физиономии, все разговоры стихли и пару десятков глаз уставились в нашу сторону, не мигая. Э-э-э-э-э-э-э-э-э-э…..
Как выяснилось позже, нога белого человека, особенно в концентрированном женском виде, ступала в этот поселок очень и очень редко, ибо только отъявленные фанаты могли приехать посмотреть тибетские поселения, что, видимо, происходило не часто. Чувствуя себя экраном телевизора, девчонки позавтракали какой-то жареной ерундой, а я отделалась стаканом «масалы», на том и порешили. Мундгуд, при дневном свете, вдохнул жизнь не только в свои улицы, но и в нас и нашу веру в местные достопримечательности. Улочки жили своей жизнью, лавочки вели оживленную торговлю, рассыпав овощи вдоль дороги, которые ловко объезжали мотороллеры либо тележки, запряженные быками, переступающими через черных хрюшек, которые длинными мордами рыли местные мусорники. В целом, местечко показалось колоритным, компактным и живым, не говоря уже о его чрезмерно живых жителях, среди которых, был немалый процент мусульман. А еще мы заметили, что местным «good smoke» здесь был бетель, который непосредственно все мужчины жевали как жвачку, сплевывая вязкую, красно-охристую жидкость.
В Индии и странах Юго-Восточной Азии листья бетеля традиционно используются как тонизирующее средство. Их жуют вместе с известью и кусочками семян пальмы. Семена пальмы содержат вещество, которое стимулирует слюноотделение является возбуждающим средством. Индийские уличные продавцы бетеля могут помазать готовый свёрток бетелевой жвачки сусальным серебром, которое, как считается, дезинфицирует продукт.
По незнанию, еще в Мумбаи, мы купили нечто подобное, приняв за восточную сладость, и …съели (!), возмущаясь, что «фольга» не отлипает от листа. На вкус «сладость» оказалась гадкой.
Пока, в поисках интересных ракурсов, я изучала кукольную архитектуру какой-то мечети, девчонки словили местного рикшу, по направлению к тибетским монастырям. Нас оказалось больше чем трое. Непонятно каким образом, там разместились два тибетских монаха, бритых, в красных одеяниях, гармонирующих с нашими идентичными мордами, будто вышедших из другой реальности, один из которых висел за сидящей на краю Ани, другой – над водителем.
В мою задачу входило зафиксироваться седалищным нервом за другой край седушки и крепко, дабы не вылететь, впиться ногтями в проем дверей, благодаря широкому заду, сидящего возле нас монаха. Как оказалось, нам было по пути и размениваться на другого рикшу монахи не собирались. Рикша же, включив на полную мощь, забавную песенку, с этно мотивами, помчался вдоль полей и джунглей, в сторону «Тибета», который был просто обязан компенсировать с лихвой все наши затраченные нервы и усилия накануне. Пока мы подбирали литературные английские выражения для заумных бесед, сидящий рядом с Аней монах, упорно пытался ее потрогать за плечо, шаловливо перебирая пальцами, вызвав Анины офигевшие возмущения по-русски. Мы хотели усиленно поверить, что прикоснуться к белому человеку, у местных, независимо от вероисповедания, национальности и статуса – дело святое, но как-то не получилось. Нанесенный девичьей чести урон, монахи компенсировали недюжими познаниями об Украине, что в пределах Индии звучало как откровение.
Тибетские храмы делились посекционно, поэтому, у первого комплексного подразделения и началась наша экскурсия. Предварительно откланялись вечно улыбающимся (еще бы, после всего, что было между нами) монахами. Едва успев хороводом выйти из мотодырчика, как тут же обрушилась стая попрошаек – цыган, которые стерегли вход у территории храмового комплекса. На сей фактор «альпийского нищенства» мы уже давно перестали обращать внимание и, договорившись с рикшей, что вернемся позже, отправились знакомиться с культурой, набившей немало моральных шишек.
Архитектура тибетских храмов имеет определенно выдержанный и довольно статичный стиль, который множество элементов позаимствовал в китайской архитектуре. Однако же, тибетцы – приверженцы более широких фасадов, а также более лаконичны в элементах отделки. Активные наружные цвета – бардовый, золотой, желтый и светло персиковый. Двери в храм, как правило, богато инкрустированы золотыми орнаментальными мотивами, либо расписаны, в лучших традициях тибетского мастерства. Все храмы были относительно новы и построены не так давно, во времена правления Махатма Ганди….. решили мы.
Внутренний интерьер храмов пестрил изобилием богатой палитрой, с множеством тканевого декора, который большими полотнами свисал с потолка. Каждое полотно и полотнище - индивидуально в своем исполнении и несет определенный сакральный смысл. Однако, тканевые стологниты больше напоминали большую декорацию, нежели храм, хоть и смотрелось забавно.
Среди вытканных изображений божеств, похожих, в воображении западного человека, больше на бабаек, также были замечены лоскутные куполообразные формы, предзначение которых, к сожалению, не удалось узнать. Внутреннего пространства у местных тибетцев хоть отбавляй; с множеством декоративных колонн, рассекающие внутреннюю территорию на определенное количество так называемых коридоров, вдоль которых, на мраморном полу лежат длинные вереницы, прямоугольных подушек, на которые можно сесть, упасть и заснуть.
В целом, атмосфера очень непринужденная, беспретензиозная, созидательная и прозрачная.
Священным символом Тибета является свастика. Она присутствует почти перед каждым храмом, среди расписанных белой краской на асфальте, мандал – сакральных символов, которые используют при медитациях. Зайдя в первый храм, в конце зала которого находилось несколько монахов, мы решительно и настойчиво отфографировали все, на чем мог зацепиться глаз, при этом не получив ни в глаз, ни в бровь, ни взгляда, ни слова кривого. Тоскливо проведя, в голове, параллель с православными церквями, хочется…..нет, не хочется даже распыляться…
Как показал случай, в храм разрешалось входить в любой одежде, либо без нее, не говоря уже о поведении внутри, формат которого мог простить даже пьяные блатные песни, лишь бы от этого никому не было вреда. Единственное условие, которое вы должны соблюдать в качестве уважения (а также исходя из культа гигиены на Востоке)- это отсутствие обуви, да и то, никто за это вас не прогонит.
В следующих комплексах, мотивы повторились, а в последнем, самом расписном и «бабаечном» храме мы не выдержали соблазна прохлады и попадали на подушки, вырубившись, минут на 20. Наш рикша все это время, за разговором с каким-то индусом, поджав ножки, сидел невдалеке, в ожидании, пока мы выспимся. На месте местных властей, я бы поставила памятник индийским рикшам, как воплощению противоречивых качеств, сочетающих в себе активную внутреннюю мотивацию к хлебу насущному и чувство безмерного сострадания к ближнему. В пол дня езды по всем комплексам мы вложились. Вечером предстояло возвращение транзитом, в Хубли, и, на следующее утро, обратно в ГОА, в лоно океана, которым я уже неистово бредила. Наградив мальчика на рецепции денежным эквивалентом, за ранний и тяжелоатлетический забег с ведром воды на второй этаж, а также за предоставленный душ, в другом номере, после знойной прогулки – мы попрощались.
До последней минуты отъезда, мы продолжали эпатировать публику лишь одним своим присутствием. На автостанции нас облепили школьники, со стандартным набором вопросов, только с трижды удвоенным любопытством, чем это было в Хампи. Ответив 20-ти детишкам, как нас зовут, 30-ти, откуда мы приехали, 40-ка, как у нас вообще дела, в последствии мы отвечали, что нас всех зовут Сережа и мы родом из Индии. Второму же, дети отказывались верить, продолжая допрашивать, откуда мы, и, на ответ: «из Индии», въедчиво повторяли вопрос снова. Так продолжалось долго и нудно, пока, от монотонности повторений, мы не в пали в состояние самогипноза. Наконец, пришел спасительный автобус и, под громкие овации детворы, мы втиснулись в салон. Поприветствовав пассажиров по-русски, мы представили сидящей публике, очередное шоу, под названием: «тетки с торбами в проходе коллапсирующего буса», за 1, 5 часа езды, не имея ни малейшей перспективы где-нибудь и на кого-нибудь упасть.
Прибыв в Хубли, с тяжелыми рюкзаками, над дрожащими после гарцующего автобуса ногами, поплелись искать очередной ночлег, на одну ночь. Методом дедуктивного щупа, забраковав несколько предыдущих-остановились на каком-то монументальном (после предыдущих) отеле, сняв номер за все те же 450 рупий, который находился на 4-м этаже, с видом на проезжую часть.
К сожалению, красота холла у рецепции не соответствовала внутреннему убранству номера, но, когда, находясь в Индии, ты каждую минуту внутренне готов провести ночь на улице, то претензий, кроме желтого постельного белья, у нас ни к чему не возникло. Постельное белье в этом номере, когда-то жило своей насыщенной жизнью, родившись белым, но к нашему приходу, под влиянием многовековой службы потемнело. Служащий отеля нас попытался убедить, в его чистоте и невинности, на что, махнув рукой, мы раскинули свои привезенные с Киева простыни, ибо были предупреждены и вооружены. Перед сном решили совершить вылазку прогуляться, осмотреться и поужинать. С Аниной подачи, был замечен неплохой ресторанчик, при пафосном и дорогом, с виду, отеле, с очень и очень демократичными ценами и ротой официантов, пристально заглядывающих в десны. На нем и сделали паузу, случайно не избежав участи в очередной раз получить ожог 2-й степени благодаря индийской щедрости на специи.
В целом, Хубли чем-то походил на Мумбаи, с такими же орущими дорогами и удушливым воздухом. Духота не давала спокойно заснуть, перемешиваясь со звуками улицы, которая громыхала клаксонами через закрытые ставни и неумолимо издевалась над желанием поспать. Щадя свое горло и Олькину стихающую температуру пол ночи мы варились в собственном соку и спали без вентилятора. Вторую часть ночи, вентилятор заработал, с моей вялой подачи и, наконец, удалось заснуть, с перерывами на трехэтажные слоги, в адрес ночных водителей за окном, которые сотрясали кровати.
Утром я почувствовала себя как-то не лучшим образом, выпив, на всякий случай, активированный уголь, пытаясь не обращать внимания на дискомфорт в животе. Окончательно из сонного бдения, вывел Олькин вопль из туалета, которая с выпученными глазами, в обрамлении розового лба, выбежала, констатируя, что там таракан. Рыжий таракан, размером с указательный палец сидел на умывальнике и с видом модели ждал съемки для моего портфолио работ, после чего, шевеля роскошными усами, удалился. Красавчик!…ничего это бабьё в эстетике не понимает, хи-хи...
Пока происходили сборы, в сторону жд. вокзала, я осознала в полной мере, что вот оно, случилось то, чего я так упорно ждала, боялась и надеялась, что пронесет. Вот меня и пронесло, привет долгожданная и воспетая белыми стихами своих жертв - диарея!
Если бы это не случилось, когда скоропалительно нужно бежать на поезд – это была бы не я.
К счастью, до вокзала было рукой подать. Поезд, как всегда, опаздывал, исключая возможность даже узнать, на сколько. Мы облюбовали привокзальную лавку, на перроне, уточнив предварительно, что номер платформы совпадал с прибывающим составом. Но и здесь, покой не довелось вкусить полной грудью, ибо двое школьников, которые получили от Ольки порцию последней украинской монеты, после ряда вопросов, танцевали вокруг нас индийское «яблочко», в надежде на очередной сувенир. Они периодически куда-то убегали, потом возвращались, просили деньги снова (рупии честно не брали), получали вразумительный (так нам казалось) ответ, затем опять убегали, доведя своими действиями до легкого психоза даже некоторых индусов, внимательно наблюдавших за спектаклем.
Измучившись, сим навязчивым ритмом и ноющей болью в животе, я попросила Ольку отдать последнее, что у нее было заготовлено для подобного случая-игрушечного тигренка. Мягкую игрушку она везла из Киева, чтоб наградить им какого-нибудь индийского ребенка, занявшего первое место в номинации «нищий ребенок года». Но, подобные ситуации нам не встречались; то ли детей было слишком много, чтоб выделить кого-то определенно, то ли мы все ждали зрелища, достойного слезы, то ли мозг научился вырабатывать фермент против жалости…
В Хампи мы чуть было не расстались с плюшевым тигренком, которого Олька, с моей подачи, едва не вручила Микки-Маусу, что, однако сделать, не судилось. Окинув взглядом разорванные в нескольких местах ботинки мальчишки, цыганящего сувенир, я ее, наконец, убедила, расстаться с игрушкой. Мальчик, довольный как индийский слон, после съеденных бананов - убежал за другом, и у нас (кроме меня), наконец, появилась возможность глубоко вздохнуть. Через минут 5 малец вернулся, в компании друга и толпы детей, которые, окружив нашу лавочку, выстроившись в 2 ряда, принялись методично клянчить одарить их чем-нибудь еще.
Борьба между усилием объяснить, что у нас больше ничего нет и детской бронелобостью продолжалась, пока не показался наш поезд, который опоздал на добрых 45 минут. В этот раз, из-за нехватки билетов, нам достался 3-й слиппер класс – один из последних в классификации индийских поездов. Зайдя в вагон (женский), который урезался посекционно, мы оказались в обычной электричке, вместо стандартного поезда дальнего следования, с множеством полок. Там, где были обозначены наши места, в пыльных приисках, которые замшевым ковром стелились по деревянным лавкам, сидела индианка с двумя детьми, которые, при виде трех белых теток мгновенно забыли, во что играли. Прежде чем сесть, пришлось выудить несколько пачек влажных салфеток, которыми я активно начала протирать сидения. Едва прикоснувшись салфеткой к деревянной поверхности - она мгновенно покрылась толстым черным слоем, дав понять, что одной пачкой здесь так легко не отделаешься. Помимо ковролина пыли, по лавкам гарцевали полчища рыжих муравьев, которых я аккуратно (проявляя должное уважение к индийской фауне) попыталась смести на пол. Девчонки терпеливо ждали, пока я не закончила выгребать муравьиные остатки из-под штанов сидящего рядом ребенка, который выпал в анабиотический осадок и, не дыша, смотрел на весь церемониал, вытаращив перепуганные глаза. Женщина, с другим ребенком, заняли ту же позицию, и, с лицами американских имбицилов, окаменели, боясь моргнуть лишний раз, дабы я, в припадке стерильности, не смела их с лавки, вместе с муравьями. К первым рядам, присоединился также партер и галерка, с парой остальных теток, которые, свесившись из-за соседней перегородки, также, не моргая, наблюдали за комплексной уборкой территории. Истребив 2 пачки салфеток, наконец, мы сели.
Вскоре, поезд, одарил меня другим сюрпризом: в туалете закончилась вода, которая мне нужна была как воздух, ибо арсенал противодиарейных таблеток, которые я недавно заглотнула, пока не возымели должного действия. Пока я, мысленно, прикидывала всевозможные и доступные варианты выхода из сложившегося положения, поезд подъехал к какой-то крупной станции и надолго замер. Дети, ехавшие с нами, вместе с остальными выскочили на платформу и замахали ручками. Узрев знакомый мотив, пришлось достать камеры и устроить фотосессию через решетчатое окошко, ответно улыбаясь и так же маша ручкой. Вскоре к детям присоединилась их мамаша, которая нам что-то пыталась объяснить, но ее слова распадались на звуки, на фоне посторонних шумов. Мы продолжали улыбаться и махать, строя догадки вслух, что она от нас вообще хочет? После женщины к окну подошел какой-то мужчина и принялся нам так же что-то объяснять, а я подумала, что это уже слишком, ибо память в фотоаппарате не резиновая и на все морды не хватит. После 10-ти минутного диалога на языке картинных жестов , всплыло истинное значение происходящего: мы сели не на тот поезд и намертво осели на конечной станции чужого маршрута. Первая мысль, которая вспыхнула в моей голове была: «только не сейча-а-а-с!!!»
Сообразив, наконец, что нам дружно пытались объяснить, мы выскочили на пустую платформу, и, в полной растерянности, заколосились, лихорадочно соображая, что делать дальше. Пока я сидела на вещах и славила божества индуизма, чтоб, наконец, действие таблеток возымело силу, девчонки выяснили, что не все потеряно и наш поезд идет следом, прибывая на соседний путь.
И, действительно, вскоре появился фронт поезда, пронзительно сигналящего во все отверстия.
У нас в запасе оставалось 5 секунд, за которые нужно было взлететь на платформу высотой по пояс, предварительно, перебежав по шпалам, перед носом, идущего состава, с тяжелым рюкзаком на плечах, а в моем случае, еще и постараться избежать лишнего напряжения. Как показала практика, инстинкт самосохранения иногда творит истинные чудеса эквилибристики. Совершив ряд акробатических трюков, мы оказались купе состава, который наглым образом опаздывал на час. 3-й слиппер класс, за исключением отсутствия кондиционера и занавесок, практически ничем не отличался от 3-го дженерал класса которым мы ехали сюда. Даже влажные салфетки, которыми мы тщательно протерли предыдущий состав, отправив его блистать на отстойник, пригодились лишь в случае приема дорожной пищи, которую словоохотливо расталкивали по купе местные торговцы. «Левомецитин» и «Лоперамид» постепенно меня мобилизовали, вернув к полноценной жизни, правда, с перспективой вынужденной голодовки до самого вечера.
В Маргао мы, соответственно, также опоздали. Нас ждал Палолем-еще один поселок, на берегу океана, где суждено было провести еще 2 дня, после чего - день в Мумбаи и - привет страна суррогатов и вечного холода. Но об этом думать не хотелось.
Выудив свои оставленные пред отъездом лишние вещи из привокзальной камеры хранения, застолбили рикшу и, за 500 рупий, после традиционного торга, сделав финт ушами – оторвались от железнодорожной маеты.
Дорога к Палолему заняла около 1, 5 часа. Сам поселок был значительнее цивильнее, чем Колва-наше первое место около океанского проживания. Вдоль длинного побережья, вереницей тянулись, нанизанные на выступающие над берегом пальмы, кафешки и всевозможные бунгало. Тем не менее, суетой здесь не сквозило, и жизнь проходила тихим, размеренным темпом. Пока девчонки подыскивали жилье, я осталась на вещах, и, сидя на бережочке, наблюдала за мелкими крабами, катавшими песочные шарики вокруг нор, служившие на манер фортификационного сооружения. Вечерний океан шептал и успокаивал и вся предыдущая усталость сменилась благодатной истомой, медленно растекающейся по жилам, нежным шелестом волн…
Вскоре за мной вернулись, неся в клюве приятное известие: мы сняли бунгало, у самого моря, всего за 550 тугриков (30 гривен в сутки с человека). В этом месте издержкам Крымской цивилизации очень хочется вручить большой кукиш с художественным пенделем под зад…
Наше бунгало состояло из черепичной крыши и горизонтально сложенных дощатых стен, проемы между которыми позволяли океанскому бризу гулять по комнате, приятно обвевая разгоряченное тело днем. Ночью же приходилось набрасывать на себя теплое одеяло (впервые за всю поездку), вызвав тем самым величайший вздох облегчения Ольки, которая все время таскала за собой флисовый плед, каждый раз жалея вслух о его непригодности. Ко всему вышеизложенному, во время большого ветра, который изредка громыхал по крыше падающими кокосами, приходилось спать в чалме из полотенец, прикрыв голову от сильных сквозняков. Однако, эффект присутствия живой природы компенсировал столь мелкие неудобства и, первый раз за время пребывания в Индии, сопровождал сон достойными слуха звуками. Ни кататонической шизофрении ворон, петухов, футболистов, ни ведер с горячей водой и голосящих теток с детьми здесь, к счастью не водилось. Был только океан, кокосы и мы, а еще забегающие бравыми отрядами рыжие муравьи, которые сбредались к ужину, на ежевечерние ананасы, которые стоили в Индии гораздо дешевле, чем были на вкус. Горячая вода, как обычно, отсутствовала, зато все остальные удобства были на месте, включая балкон с натянутой веревкой, которую оставила чья-то заботливая рука, для сушки белья. Над нашим домиком росли высоченные пальмы, которые поднимались горкой к выстроенной площадке, для занятий йогой, которую периодически посещали туристы, под эгидой местного инструктора. Под носом деревянного балкона, смотрящего немым взором в океан, густой россыпью стелились большие камни, ниспадающие в прибрежные воды.
Мы снова в раю.
С первой вылазки на пляж, персонал ближайших кафе, примыкающих к комплексу бунгало, нас принял с радушием, и, в последствии каждый раз интересовались, как у нас дела, здороваясь по-русски. Этот ритуал происходил каждый раз, стоило лишь пройти мимо. Ах, как они были милы! (картинно заломив белую рученьку, закатываю глазки)
На следующий день, Аня изъявила желание прогуляться по местным лесам, мы же с Олькой решили побродить по лавкам, докупив все, что не купили доселе. Гуляя по проселочным дорогам местных джунглей, мы заблудились. А все потому, что, созрев на решительные действия, мы решили вернуться к какому-то кафе и заказать относительно недорогую экскурсию на лодке, к дельфинам. Часа полтора мы проблуждали среди местных поселений, которые на пример «домика для Тыквы», всплывали перед взором и так же прятались, в густой тропической зелени. Расспросив местных о дороге, в одиноко стоящей лавочке посреди глуши, пришлось купить браслет и непонятного назначения расписной отрез ткани, о котором Олька потом жалела и говорила, что сей окрас, ассоциируется у нее с советскими профсоюзными кружками.
Вскоре, дорога была найдена, но нам пришлось сделать огромный крюк вокруг всего поселка, чтоб попасть в центр. Там же нами была замечена интересная лавочка, ( а мы вернулись вечером туда уже с Аней) с очень милым продавцом «поющих чаш», который обратился к нам по-польски. Позже, на английском, он признался, что родители его – пакистанцы, а сам изучает 7 языков, для всестороннего, так сказать, развития. Симпатию ему удалось вызвать сразу и, обложившись звенящими емкостями разных размеров, я и Анька как истинные адепты, ушли с головой в процесс, ища среди разнообразия звуков «свою» чашу. Как поляк полякам, он сделал нам хорошую скидку, после чего,болтая, мы провели в его лавочке пол вечера.
А затем снова был массаж. Нас с Олькой, как вечно наступающих на одни и те же грабли, измором, завлек массажит-йог, который 3 раза в день приглашал, выступая с броневичка. Пребывая на территории бунгало, он терроризировал наше «постширодарное» сомнение, настойчиво предлагая аюрведический массаж, пока мы, наконец, не сдались. Всего за 300 рупий (хотя, дешевизна пугала больше, чем дороговизна) – мы согласились посетить его в предпоследний вечер. Едва вложившись в пару часов последних закупок, не успев переодеться, мы нагрянули в назначенный час в салон, при котором он, судя по-всему, еще и жил.
В душе я ждала подвоха, который сформировался годами в подобных поездках и моя интуиция меня не подвела. Точнее, я в очередной раз к ней не прислушалась. Массажист – зазывала, собрался орудовать над Олькой, мне же достался его, как мне тогда подумалось, сын - вьюнош, со взором горящим, 20 лет от роду. Отказываться было весьма неудобно и поздно, хоть меня и жутко смущала компетентность мальчонки. Нам указали на промасленные полотенца, на которые ложиться не хотелось вовсе, но массажист заверил, что они чистые и беспокоиться повода нет. Подавив приступ легкой брезгливости и, едва успев сверкнуть грацией горизонтально распластанного тела, с нас активно начали стаскивать одежду. Не понимая, что, собственно, происходит, мы одновременно попытались оказать сопротивление, вмиг придав осанке вертикальность, а лицу возмущенную декомпозицию. А все потому, что предысторией массажа, было показательное выступление массажиста, который продемонстрировал тонкости аюрведического массажа на ладони, убедив, что аюрведический массаж отличается от классического тем, что воздействие идет непосредственно на определенные точки и не более.
Посему, мы прикинули, что на точки нам будут воздействовать через одежду, но оказалось, что нам показалось. Сделав предупредительный жест ручкой, что сейчас вернемся, мы галопом помчались в бунгало где экипировались в купальники и, захватив чистое полотенце (все же я своим глазам доверяла больше, чем словам массажиста) - вернулись обратно, обреченно уткнувшись мордой в кушетки. Массаж, как по мне, особо отличий не возымел от стандартной мануалки, за исключением большого количества масла и робких пощупов мальца, в интересных местах. Ольку сия участь обошла. Еще бы! Все, что он мог нащупать, он уже давно прозондировал на своей жене, в отличие от своего младшего брата (это был не сын, а брат), который в свои 20 лет, видимо, решил начать с меня изучение микрокосма женщины. Хотя, со слов наблюдающей неприкрытым глазом, Ольки, мальчик очень старался и усердно пыхтел над моей распятой тушкой, в отличие от мужичка, который местами взбил Ольку в фарш.
Сделав вид, что нам все понравилось, дабы не обидеть старания массажистов, которым нужно было кормить большую семью, мы заковыляли домой, неровно освещая путь карманным фонариком. Первая и концептуальная фраза Ольки, которую мне довелось услышать была в стиле: «последний раз, в поездках я хожу на какой-либо массаж …!!!», но морская пучина поглотила ее слова в один момент….. вообщем все умерли…
Дома нас ждал сладкий ананас, заботливо выращенный на базаре, руками Ани, который был приговорен за милую душу. Пока мы с Олькой, пол дня пребывали в поисках себя и своего места в окружности Палолема, Аня успела договориться на завтра с местным рыбаком, который пообещал нас свозить на прогулку к дельфинам, охватив знаменитый пляж, под названием: «Вutterfly beach». Каким-то чудом, ей удалось сторговаться за смешную цену, которая была в два раза ниже той, которую нам озвучивали все рыбаки на побережье. Вообщем, нам пора уже было подумывать о том, чтоб начать сдавать Аньку кому-нибудь в аренду, как человека-универсала, дающего 100%-ю гарантию выживания в суровых условиях любого континента.
К вечеру следующего дня, а это был последний вечер в Палолеме, мы отправились на экскурсию к дельфинам, с которыми я, глубоко наивно, предполагала искупаться. Пока хозяин деревянной рыбацкой лодки, выгребал ненужный хлам из ее лона, к нам присоединилась пара индусов, по всей видимости, пребывающая в начальных парах брачного периода, которая, чинно смущаясь, изъявила желание покататься с нами. Я, было, запротестовала, но, узнав, что постороннее присутствие на борту судна снизило нам цену в 200 рупий – решительно успокоилась. Хозяин лодки также не протестовал. Отлучившись, он вернулся с огромным мотором, который умело, привинтил к корме, указав кивком зрительные места, посреди узкого гальюна. Деревянной лавчонки, соединяющей борта лодки, нам едва хватило с Олькой, чтоб уместиться вдвоем. Аня, сложившись фигурой ростра, заняла центровое место на носу, а молодая пара, лишенная всяческих амбиций, примостилась сзади..Хозяин включил мотор и мы заскользили по водной глади. Хотя, 10-ю секундами позже, скольжением это назвать было сложно, ибо наша лодка взлетела над волной, щедро окатив водой с ног до головы и, подпрыгивая, понеслась камешком, пущенным по воде, словно в замедленной съемке.
Через минут 5, вымокнув наполовину, мы вошли в раж и, сидели, громко мыча от восторга, словно на аттракционе, боясь лишний раз достать фотокамеру. Через какое – то время бурной качки, удалось увидеть легендарный «Вutterfly beach», о котором ходили толки как о местном акценте окрестностей Палолема, который обязательно должен посетить каждый турист. Пляж, по внешнему виду, ничем особым приметен не был, кроме одиноко гарцующего седобородого старичка, внимательным взором смотрящего куда-то вдаль.
Дельфины в этот вечер лишили нас своего присутствия, даже не на мекнув на его существование.
Наш лодочник лишь пожал плечами и ответил, что дельфины спят. Ага, как-же…
Вернувшись на берег и совершив заплыв в последних лучах заходящего солнца, которое я отчаянно пыталась застать, мы нанесли контрольный визит лавкам, проведав заодно нашего друга-продавца «поющих чаш». На сей раз, нас позабавили рассказами об утренних медитациях, позже сообщив, что в скором времени он собирается посетить медитативный семинар в прекрасном городе Харькове. Слово «Харьков» заставило всех, кроме него, гадливо скривиться и заплакать, а после уточнить: выдержит ли его чувствительная натура такое невежество грубого мира?
Однако, вскоре, пришло время прощаться и мы расстались на теплых задушевных нотках, не без доли едкого сарказма отметив: «Welcome to Ukraine», горячо пожав друг-другу руки.
Прежде чем покинуть центральную улицу, осталось забронировать какое-нибудь такси до аэропорта, на следующее утро. Вскоре, такси за 800 рупий, которое мы выудили среди толпы таксистов – зазывал, пообещало быть штыком-молодцом, у ворот отеля, в назначенное время.
Упаковывая вечером багаж, и окинув взглядом горы барахла, которое предназначалось растолкать по сумкам, дружно мелькнула мысль: а не понести ли вещи на голове, подложив купленную «поющую» чашу на темечко, в качестве фиксатора? Мысль показалась заманчивой, но, после пережитого массажа позвоночник был не в шутку пьян. Тяжело вздохнув, пришлось прибегнуть к традиционным методам, челночно рукоприкладным, лишив эстрадно-циркового зрелища всех индусов в округе.
Утром машинка прибыла в назначенный час, в назначенное место. Окинув тоскливым взором полюбившийся ландшафт, мы затолкались в такси, отвесив поклоны в «намасте» всему Палолему.
В аэропорту особых проблем не возникло, кроме небольшого прецендента, произошедшего с Олькиной ручной кладью, где пришлось задержаться, потому что металлоискатель обнаружил в сумке «чудо-ножницы», которых в итоге не оказалось.
В Мумбайском аэропорту нас встретила машина, от отеля, который, через Интернет, девчонки забронировали еще будучи в Хампи. С 10-й попытки, мы, наконец, идентифицировали водителя, в гуще прибывших и встречающих, успев накануне подорвать надежду на то, что за нами вообще приедут. Не смотря на то, что отель находился среди шумной трассы вечно снующего движения, внутри было довольно уютно, компактно и номер нам достался с видом на тихий трущобный дворик. Перекантовать предстояло всего ничего, до 3-х часов ночи, после чего нас обещали (а это входило в стоимость номера) отвезти в аэропорт международного формата и заботливо впрыснуть прямо в терминал.
Перед нами оставалась последняя задача: забрать свои теплые вещи, оставленные чуть меньше 2-х недель назад в первом отеле, который находился, на другом конце города, уже в знакомой до боли Колабе. Ну, а поскольку, бюджет сводился с каждой минутой к минимуму рупий, решили сэкономив, ехать наземной электричкой.
В этот день движение в Мумбаи было более озверевшим, чем воссоздавала память и, к тому же мы растеряли все навыки прыжков без шеста на проезжей части. Кое – как, отыскав нужного рикшу, доехали до вокзала и втиснулись в женский вагон, как истинные индусы, на ходу, запрыгивая в дверной проем, пробуравив толстый слой час-пиковской массы.
С самого начала поездки, я бредила одной из многочисленных мыслей – увидеть, наконец, своими глазами индийских хиджр. Хиджра – это определенный слой населения, каста, в которую входят представители «третьего пола». Одним словом, хиджра – это те же транссексуалы и трансвеститы, только в индийской интерпретации. Корни моего любопытства шли от прочитанной еще в Киеве книги, довольно криминального характера, но в то же время, с описанием мест, которые в последствии довелось увидеть самим. О хиджрах писалось красочно и довольно интригующе. По книжному сюжету, тусовочным местом, где можно увидеть их редкие скопления – являлся центральный пляж «Чоупати». Прошлый раз, нам банально не хватило времени попасть на него. Болтаясь в электричке, каким-то образом, мы узнали от местной девушки, что местонахождение «Чоупати», было в данный момент по пути к Колабе. Решив особо не терять время, мы выскочили на следующей станции и вскоре вышли в легендарное место – Мумбайскую центральную набережную. Набережная была пуста, за исключением голубей, горстки сидящих отдыхающих и периодически пробегающих мимо борцов за здоровый образ жизни. На горизонте, за многочисленным количеством прогулочных лодок, в дымке заката виднелись десятки небоскребов, подпирающих сияющее небо Бомбея. Хиджр не было. А жаль…
Времени созерцать сей оазис мегаполиса особо не было, посему, вернувшись на станцию, пришлось продолжить начатый путь, увозя с собой отголоски моей надежды сфотографироваться с индийским трансвеститом.
Вернувшись в знакомые места, после посещения которых, казалось, прошла целая жизнь, мы как-будто вновь окунулись в события 2-х недельной давности. Уверенно ступая по проторенным дорожкам и улицам, таким далеким и близким одновременно, мы пронеслись над очередной группой иностранцев, захлебнувшихся чудом инженерной мысли, которых продавец продолжал разводить пляшущими пупсиками. Мы также посетили маркет, который прошлый раз так и не познал наш визит, решив спустить последние деньги на продовольственную часть, закрепив результат тростниковым соком у его портала. Апофеозом момента стали ананасы и клубника, которую я пыталась отчаянно довезти домой, в итоге, она не дожила даже до аэропорта.
В отеле нас встретили, открыв перед носом все двери, которые там имелись и вежливо содрали за хранение отсыревших шмоток 140 рупий. Пышноусый консьерж, сделал прощальный жест ручкой, с ловкостью автомата зажевав 5$, которые мы презентовали ему в день, когда оставляли вещи, наивно полагая, что это и есть плата за хранение сумки.
Обратный путь к метро был гораздо мучительнее, ибо ручного веса и усталости поприбавилось, а все рикши куда-то наглым образом растворились. Ехали назад вагоном первого класса, имея на руках билеты в третий; в жизни всегда должно быть место празднику, который мы делаем сами.
На станции, куда мы прибыли, рикши бодрствовали в боевой готовности и, с помощью, 20-ти зевак и 2-х инициативных индусов, сумели сориентироваться, куда ехать дальше, тихо сходя с ума от коллапсирующих феноменов транспорта.
До аэропорта времени оставалось совсем в обрез, поэтому на сон нам обломилось всего 2 часа.
Упакованных вещей получилось больше, чем рук, посему пришлось каким-то образом перезагрузиться и сделать еще одно волевое усилие, подавив соблазн остаться в номере и никуда не ехать. Как и гласил, устами администратора, сервис: нас доставили к аэропорту быстро и решительно, предоставив еще 1, 5 часа витать в его стенах в свободном полете. На этот раз «чудо-ножницы» были замечены в багаже Ани, которая, ругнувшись, вывернула все содержимое рюкзака на стол, обнажив перед индийской таможней все прелести женского багажа, собранного за 10 минут до отправления, в состоянии полуночной спячки. Как выяснилось, «чудо-ножницами» оказался складной нож, который случайно завалялся в кармане ее куртки и о котором Анька благополучно забыла. Зато, благодаря «чудо-ножику» все узнали Анькины вкусы на нижнее белье и подножный гардероб, обогатившие фантазию таможенников и очереди, стоящей за нами.
На самолет мы снова чуть не опоздали, по причине пресловутого «чудо-ножика», и заполнения иммиграционного листа, который нужно было литературно исцарапать на английском, в очередной раз, привлекая в помощь 3-ю часть аэропорта.
В итоге, мне пришлось одиноким белым пятном сидеть, в хвосте самолета, отдельно от девчонок, сидящих в носу, поскольку с билетами сложиться не успело. Записав на камеру звуки «Аллах – Акбар», игнорируя красноречивые взгляды индусов и арабов – я погрузилась в спячку. Спустя часа полтора, зацепив крылом багряную горизонтальную ось, наш самолет разбудил солнце. Встречать рассвет в небе и наблюдать за таинством пробуждения, будучи на высоте 1000 м. - чувство прямо таки мистическое!
В Шарже у нас было 3 часа свободного времени, вызвав ассоциативный ряд, будто время пошло вспять. Последний час мы скоротали в кафе, познакомившись с каким-то казахом – модельером, с которым проболтали о всякой политической ерунде, после чего стало еще хуже, при мысли о столкновении с одиозным.
Контингент самолета, летящего в Киев, был исключительно отечественного производства, причем, как нам показалось, довольно бракованного, на фоне жителей, к которым успело за 2 недели привыкнуть сознание
Я очень не люблю эти моменты, возвращения домой и с удовольствием бы променяла сакральное «Аллах –Акбар» на услуги психолога, перед вылетом.
Не смотря на то, что летели мы авиалиниями " Эйр Арабия ", пилот по имени Олег Ляшенко, издеваясь над безысходностью летевших, насмешливо предупредил, чтоб попрощались с арабскими +35, и приготовились встретить Киевские -6.
Через 5 часов полета, пейзаж жалобно заскулил серыми заснеженными полями, вызвав чувство священного ужаса и массивный ком в горле, застрявший болезненным осознанием несправедливости кармы.
Тело еще не успело забыть недавние сандалии и майки, как его замуровали в пуховик и сапоги, кандалами, стягивающие еще совсем зеленые от Холи ноги…Стюарды – арабы, забились в истерике, увидев груды снега, едва открылись двери самолета. «Вам то что», подумали мы…
После выдачи багажа, остался последний пункт, который мы обязаны были выполнить, а именно: пережить ломкий период адаптации, мутируя обратно в авитаминозных украинцев.
На сим наше путешествие закончилось. Ананасы успешно долетели, оставив забытый ужин в дорогу, в Мумбайском отеле, заставляя всю дорогу питаться запахами ментальной буржуазии.
В качестве эпилога, хотелось бы уделить пару строк одному моменту. Как-то один мой знакомый, который, посетил Индию 2-мя месяцами раньше, прилетел и с, недовольной миной прокричал в рупор: «Где та духовность и культура Великой державы, породившей «Бхагавадгиту» и «Упанишады»?! Я видел только нищету, грязь и попрошаек….это жесть даже для меня!»
На что ответить ему бы хотелось цитатой великого Ошо:
«Отставить ум в сторону и просто молча смотреть – без единой мысли, без предубеждений по поводу реальности – это и есть здоровый способ познакомиться с реальностью. Вы обнаружите совершенно другую реальность и обогатитесь.»
Не смотря на готовность к худшему, мы хотели видеть позитивную сторону, и мы ее увидели. Мы любили Индию заочно, и она ответила взаимностью во многих своих проявлениях. Индия учит не привязываться к материальному и уметь находить в этом счастье …разве этого мало, чтобы ее полюбить уже только за это? :-)
Индия. как это было...
© Copyright: Шанти-Ок, 2010
Свидетельство о публикации №210040500755
Свидетельство о публикации №210040500755
Рецензии
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.