Невезучий

Модные нынче гадания, привороты-отвороты и прочие "научные достижения" подарили "дорогим россиянам" еще одну красивую штучку, которая называется "венец безбрачия". Для тех, кто не в курсе, поясняю: рождается, к примеру, девочка, вырастает красавицей и умницей, а с личной жизнью - полный облом. Ну, никак не складывается. Раньше-то обязательно бы подумали что-нибудь насчет не слишком хорошего характера или, там, неумении устанавливать отношения с людьми. А теперь все просто: на ней надет "венец безбрачия". И венец этот, хоть ты тресни, не дает личному счастью осуществиться.
Верить в это или нет - личное дело каждого. Меня же чуть-чуть смутило одно: а почему, собственно, этот венец украшает только очаровательные женские головки? Неужели нет мужчин, которым тоже хронически не везет с подругами жизни, да и с личной жизнью вообще? Да сколько угодно! И…
И - ничего такого мистико-кармического никто не усматривает. В крайнем случае, посетуют на то, что бабы нынче пошли капризные, да избалованные, сами не знают, чего хотят, а мужики - страдай. Так? Примерно так.
Но вот одна история такого невезучего страдальца. С одной стороны, действительно невезение, рок, судьба, фатум. А вот с другой…
Впрочем, судите сами.

 Телевидение…Сказочный дворец, с точки зрения посторонних. Сумасшедший дом, с точки зрения тех, кто там работает или хотя бы один раз заглянул за кулисы этой «фабрики грез». Удивить кого бы то ни было чем бы то ни было на телевидении практически невозможно. Но Владимиру Ивановичу — назовем его так — это удалось.
В приемную одной из редакций крупной телекомпании явился мужчина средних лет, аккуратно, но без шика одетый. Про женщину с такой внешностью сказали бы «со следами былой красоты на лице». О мужчинах, правда, так говорить не принято, но в данном случае надо произнести именно эти слова.
Интересовал Владимира Ивановича один, но достаточно пикантный вопрос: может ли он взыскать в судебном порядке компенсацию с одной из ведущих популярной передачи? Ибо она, ведущая, по его, Владимира Ивановича, данным, отнюдь не бедствует, скорее наоборот. А вот ему практически нечем кормить двухлетних девочек-близняшек...
Заведующий редакцией, что называется, онемел. Майя Михайловна, элегантная женщина средних лет, работала под его руководством четвертый год, и никаких признаков прибавления семейства у нее вроде бы не наблюдалось. А тут —двойня!
— Вы хотите сказать, — осторожно спросил он посетителя, — что Майя Михайловна оставила вас с двумя детьми и без средств?
-Да, фактически так и получилось, хотя мать этих детей — не она.
— То есть? Насколько мне известно, Майя Михайловна — мать взрослого сына и даже, простите, бабушка...
— Естественно! Она — мать моего сына, мы пятнадцать лет были женаты. Но шесть лет тому назад развелись. Причем, должен заметить, не по моей инициативе. Майя меня бросила.
— Но, простите, а мы-то при чем?
— Но она же сейчас работает у вас.
— А какое это имеет значение?
— Самое непосредственное! Если бы она по-прежнему работала в издательстве и получала гроши, вопросов бы не было. Но у вас она зарабатывает огромные деньги, а мне нечем кормить моих детей.
— Вы-то сами где работаете?
— В данный момент нигде. Наше НИИ расформировали, да и двое детей, сами понимаете...
— Простите, вы что, вдовец?
— С чего вы взяли? У меня молодая, здоровая жена, она, разумеется, не работает, сидит с детьми...
— На что же вы живете?!!
— Вот я и говорю: Майя меня бросила, я был вынужден снова жениться, родилась двойня... Все это произошло по вине моей бывшей супруги, пусть она компенсирует мне... ну, моральный ущерб, что ли.
— А ваш общий сын живет с вами?
— Нет, с Майей. Он женат, там маленький ребенок. Если Майя помогает им, то почему она не может помочь мне? Денег ей, по-моему, девать некуда. Купила машину, внука одевает во все импортное, продукты для него покупает на рынке, сама ездила отдыхать на море...
— Откуда вы все это знаете?
— От сына, естественно. Мы с ним достаточно часто видимся. Мальчик нуждается в отце, вообще в мужской поддержке...
Этот диалог в стиле «театра абсурда» продолжался довольно долго и никаких конкретных результатов, разумеется, не дал. Но ведь каким-то образом Владимир Иванович пришел к мысли о том, что может получать от бывшей жены своего рода «пенсион». Или это какие-то психические отклонения? Заурядным, во всяком случае, такое явление назвать трудно.
Пущенное когда-то Львом Толстым выражение: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, но каждая семья несчастна по-своему» давно утратило актуальность. Сейчас счастливые семьи вообще большая редкость, и у каждой, естественно, свой, уникальный рецепт счастья. Несчастные же семьи — увы и ax! — похожи до безобразия и в девяти случаях из десяти по трем основным причинам: пьянство, лень, распущенность. Первое больше свойственно мужчинам, третье — женщинам, второе подходит всем.
Семья Майи и Володи первоначально была почти счастливой: отдельная квартира, жданный и желанный сын, интересная работа у обоих. Правда, с рождением ребенка Майе пришлось не столько работать, сколько подрабатывать — перепечаткой, вязанием и т.д. и т.п. Но зато Володя поступил в очную аспирантуру и через три года должен был стать кандидатом наук (замечу, технических!), а впоследствии — доктором наук, академиком и лауреатом Нобелевской премии. Так, во всяком случае, мечталось. Светлая голова, золотые руки... Другие иногда становятся директорами научных институтов и знаменитостями, не обладая и половиной выше перечисленных достоинств.
Прошел год, затем второй... Володя ходил в аспирантуру, как на работу: ежедневно к девяти утра и до позднего вечера. Майя безропотно переносила все заморочки, неизбежно сопровождающие воспитание ребенка, в том числе и болезни. Сын Леня переболел, кажется, всем, чем можно, и даже тем, чем не нужно. О том времени, когда Ленечке придется идти в детский сад, Майя боялась даже думать.
Разумеется, ее место редактора в одном из крупных столичных издательств давным-давно было занято, и вернуться туда было, мягко говоря, сложно. Пригодилось знание двух языков: Майя оформилась лаборанткой в один из медицинских центров и дома переводила для директора литературу для его диссертации. А с прежнего места работы регулярно давали рукописи для перепечатки. То есть на жизнь всем троим хватало, но не более...
Срок Володиной аспирантуры истек, и оказалось, что не написано ни единой научной странички. То есть опытов вроде бы было поставлено достаточно, результаты получались самые благоприятные и даже давали возмож¬ность получить как минимум два патента на изобретение. Но текста диссертации, как такового, не было. Майя предложила помочь.
— Володя, но ведь это чистая формальность. Я знаю, как пишутся стандартные диссертации. Дай мне материалы, отметь нужные места в нескольких книгах — для цитат. Все нужно только оформить, перепечатать.
— Ты спятила? - надменно осведомился у нее супруг. - Что ты понимаешь в моей проблеме? К тому же мне стандартная диссертация не нужна. Это будет бомбой, сенсацией, а не двести страниц тягомотины с цитатами. И не дави на меня, умоляю! Делать открытие, представь себе, труднее, чем переводы...
Майя махнула рукой. В конце концов, зарплата инженера в два раза больше стипендии аспиранта, а Володя устроился инженером в достаточно престижный НИИ, он же «почтовый ящик». Когда же Леня чуть-чуть окреп, Майя все-таки вернулась в родное издательство и работала не за страх, а за совесть: по вечерам, ночами, в выходные дни. Лишь бы не сократили из-за маленького ребенка.
Первый "подземный толчок" их семья ощутила тогда, когда Володя появился вечером дома мрачнее тучи и от него изрядно попахивало спиртным. От вопросов жены он просто отмахнулся, закрылся на кухне и просидел там до утра. С бутылкой. О том, что эту ночь Майя тоже не спала, можно, наверное, и не говорить.
На следующий день выяснилось, что все материалы будущей диссертации оказались уже опубликованными в солидном научном журнале за подписью... бывшего научного руководителя Володи. Нужно было либо судиться с профессором, лауреатом Государственной премии, без пяти минут членом-корреспондентом Академии наук, либо начинать все сначала, причем по новой теме. Володя выбрал третий путь, который три месяца спустя привел его... в вытрезвитель.
Состояние Майи, наверное, описывать ни к чему: к сожалению, в такой банальной ситуации ежедневно оказываются тысячи женщин. И выход из положения она нашла не слишком оригинальный: устроила мужу скандал и поставила перед выбором: либо семья, либо выпивка. Володя снова выбрал нечто третье: пить не бросил, но в вытрезвитель уже не попадал. То есть пил «с умом» — дома, в выходные дни. Или на даче у приятеля. Или в отпуске, который, как правило, проводил в другом городе у своих родителей. Там его понимали, жалели и даже сочувствовали. Там виноватой во всем считали Майю, которая «не доглядела», «не уберегла», «не поддержала»...
Майя же действительно «не поддержала» по очень простой причине: не хватало сил. Она по-прежнему была основным кормильцем, а чем старше становился сын, тем больше денег требовалось. А больше всего выматывали бытовые, досадные мелочи: перегоревший в самое неподходящее время утюг, вышедший из строя телевизор, сломавшийся диван. А еще - многочасовые очереди в магазинах, пудовые сумки, еженедельные Монбланы грязного белья… Женщины все это и без меня знают, а мужчинам читать такие "страшилки" наверняка не интересно.
Володя же приходил домой ночевать, и только. А в выходные дни либо исчезал из дома в неизвестном направлении, либо лежал на диване и просматривал газеты за неделю. О том, чтобы помочь жене по хозяйству, даже  речи не было: с детских лет Володя прочно усвоил, что кухня — не мужское дело. Равно как стирка и уборка. Раз в год  привозил из деревни от дальних родственников мешок картошки и считал   свою миссию в доме исполненной...      
К тридцати пяти годам Майя Михайловна ощущала себя восьмидесятилетней старухой. Ей ничего не хотелось, она ничему уже не радовалась. Работа — дом — сын — приработки. В этом кругу она вертелась, как белка. В «награду» же получала только замечания: любимая рубашка опять без пуговицы, в кухне тараканы, сын вновь принес из школы тройку по математике  — весь в мать, бестолочь.
— У других жены как жены, — неизменно заканчивал «инструктаж» Владимир Иванович, — а ты робот. У меня от стука твоей машинки уже невроз начался. Лучше бы ты вязанием занималась, от него шуму меньше.
— И денег тоже, — заметила один раз Майя.
И получила в ответ дикий скандал и оплеуху за то, что посмела попрекнуть главу семьи недостаточными заработками. И это стерпела. Разводиться, разменивать квартиру — нет, на это сил уже не было. А поскольку заниматься всеми формальностями пришлось бы снова ей, то... То все осталось по-прежнему. Хорошо еще, что сын не все видел и не все слышал.
Майя еще пыталась «растормошить» мужа, вывести из состояния душевной спячки. Квартира давно требовала ремонта, а Володя при желании мог сделать все своими руками: еще до института окончил техникум по специальности "краснодеревщик-реставратор». Но ее планы наталкивались на полное отсутствие желания у мужа как-то украсить быт. Мотивировал он это очень просто:
— У нас же никто не бывает, мать моя. А я так устаю на работе, что у меня едва хватает сил посмотреть телевизор.
— Но ты же говоришь, что твоя работа ничего тебе не дает — ни денег, ни морального удовлетворения. Поищи другое место. Вернись к диссертации!
— В сорок лет? Нет, мать моя, уже поздно рыпаться. Мне лично  ничего не нужно. На жизнь нам хватает, а если тебя мучает тщеславие, поищи себе другого мужа, помоложе, с амбициями. И чтобы терпел твои вечные мигрени и ночные рыдания...
— Я не так часто жалуюсь тебе на головную боль. А плачу от усталости, а не от скверного характера. Я работаю...
— Ты работаешь в основном от жадности. И еще потому, что умеешь только стучать на машинке да переводить ерунду с одного языка на другой. Во всем остальном ты — полный ноль.
— Зачем же ты живешь со мной, если я такая плохая? Найди лучше.
— После того, как ты выпила из меня все соки? Раньше надо было думать. Конечно, ты рассчитывала на то, что станешь женой знаменитости, будешь разъезжать со мной по заграницам да тратить мои денежки. А теперь бесишься от злости, что просчиталась. Что тебе нужно?
— Жизни. Настоящей, а не по телевизору. Ходить в гости, принимать у себя друзей, гулять нам с тобой и с сыном...
— Я живой человек, а не робот. Я слишком устаю на работе.
И вот когда Майя Михайловна уже перестала надеяться на то, что в жизни ее произойдут какие-то изменения к лучшему, произошла случайная встреча с бывшим однокурсником, а теперь сценаристом на телевидении. Они не виделись почти двадцать лет — со времени окончания филфака. Артем мало изменился, а Майю он признал с трудом. Он понятия не имел, что она работает в этом издательстве, привели его сюда собственные дела. Переговорил с кем надо, зашел в «курилку». И долго думал, где он мог видеть женщину с усталыми глазами, которая оказалась рядом с ним. Она узнала его первой.
—Артем? — вопросительность интонации давала понять, что полной уверенности у нее не было.
И тут он вспомнил. Услышал голос — и вспомнил.
— Майя?! Куда ты исчезла? Мы же собираемся иногда, нашей группой. А о тебе никто ничего не знает.
—А что обо мне знать? Работаю тут редактором, подрабатываю дома машинисткой. Ничего интересного,
—Ты в институте писала не хуже других. Даже лучше, чем многие. Я же помню, какие мы стенгазеты делали. А капустники! Ты же писала классные сценарии для капустников...
—Когда это было... Да и кому сейчас нужны капустники?
—Капустники всегда нужны. Слушай, а может, ты попробуешь что-нибудь написать для нас?
—В смысле — для телевидения? Окстись, Артем, кто меня туда примет? Да и менять работу в моем возрасте... Да ну тебя!
Но Артем уже загорелся. Время было интересное — самое начало гласности. Прежние сценаристы не всегда могли уловить веяния времени, а новые программы, даже целые циклы создавались чуть ли не еженедельно. «Свежая кровь» требовалась позарез. А Майя действительно когда-то неплохо писала всякие сценки, скетчи и даже пародии. В любом случае он ничем не рисковал: не получится так не получится, а попробовать можно.
-Вот что. Попробуй разочек вместо перепечатки чужих глупостей написать ма-а-ленькую пьеску. Максимум три персонажа. На злобу дня на сугубо бытовом уровне.
—Зачем?
—Есть такая идея: политика глазами обывателя. Как бы оценка того, что происходит, обычными людьми, условно говоря, на кухне. Если пойдет, сделаем еженедельную передачу. Минут на пятнадцать. Ну, давай, попробуем. Еще и подзаработаешь: все побольше, чем на машинке стучать.
И Майя согласилась попробовать. Написала одну «пьеску»-сценарий — приняли и действительно заплатили неплохо. То же самое произошло и во второй раз. А потом Артем предложил ей перейти в штат. Сначала на полставки, по совместительству. А там видно будет...
Казалось бы, жизнь начала поворачиваться к лучшему. Но телевидение имеет свою специфику, там иногда приходится работать и позже шести часов вечера. Когда Майя Михайловна несколько раз вернулась домой около девяти часов, усталая, но, как ни странно, почти счастливая, супруг встретил ее ультиматумом: либо семья, либо гулянки.
—Я не допущу, чтобы моя жена шлялась по ночам неизвестно где. Постыдилась бы: взрослый сын, сама уже пожилая тетка, и ударилась в богемную жизнь. Не дай Бог, мои родители узнают — их удар хватит.
Даже слабохарактерные люди иногда бывают способны на решительные поступки. Какой бес вселился в нее в тот момент, Майя Михайловна так и не поняла. Но ответила мужу неожиданно для обоих:
—Если ты так ставишь вопрос, то нам нужно разойтись. Своей жизнью ты волен распоряжаться как угодно, но с меня довольно. Я сама буду решать, где мне работать и как мне жить. Мнение твоих родителей меня совершенно не волнует.
—Ты завела себе любовника? Или сошла с ума?
—Да, завела. Да, сошла. В любом случае — с меня хватит! Есть один шанс изменить жизнь к лучшему — и я его не упущу.
—Ты пожалеешь.
—Очень может быть. Но если не рискну — точно пожалею.
Последующие полгода были сплошным кошмаром. Сцены, попреки, попытки поучить жену уму-разуму не слишком гуманными методами, телефонные истерики свекрови... Последней каплей стало заявление Владимира Ивановича в партком издательства об аморальном поведении их сотрудницы. Хотя Майя Михайловна была беспартийной, да и времена изменились, но Владимир Иванович, похоже, решил испытать все средства, чтобы удержать супругу.
—Ты не можешь меня бросить, — повторял он, изо дня в день. — У нас же ребенок. Мы женаты черт знает сколько лет. Живи как хочешь, только не разбивай семью. У меня нет сил начинать все заново...
Кто знает, если бы сын встал на сторону отца, все бы и обошлось, и вернулось в прежнее состояние, точнее, в "застой". Но Леонид поддержал мать.
До скандала на суде, однако, дело не дошло. Владимир Иванович отступился и дал согласие на развод. Майя Михай¬ловна отказалась от алиментов и сняла для бывшего мужа комнату. Да и сам он не очень настаивал на размене кварти¬ры, надеясь, что супруга все-таки одумается и вернется к нему.
-Это у тебя климактерические изменения, - метнул он напоследок "парфянскую стрелу". - Перебесишься, поймешь, что потеряла, тогда вернемся к этому разговору. Если, конечно, не будет уже поздно.
Майя Михайловна не одумалась и не вернулась ни к разговору, ни к мужу. У нее действительно оказа¬лись незаурядные способности, и уже год спустя она стала на телевидении достаточно заметной фигурой. А затем пришел прочный успех ее программы у телезрителей, признание критиков. День¬ги. И, главное, неведомое доселе чувст¬во уверенности в себе.
Когда до Владимира Ивановича до¬шли слухи о том, что у его бывшей жены бурный роман, причем — о ужас! — с женатым мужчиной, он предпринял еще одну попытку реанимировать свою семейную жизнь. Больше всего его возму¬щало не то, что избранник Майи Михай¬ловны был женат, а то, что она принима¬ла от него дорогие подарки и даже день¬ги. И Леонид, сын, знал об этом!
—Ты соображаешь, что делаешь? — спросил Владимир Иванович экс-супругу, когда случайно столкнулся с ней во время очередного визита к сыну. — Ты же стала содержанкой! И мальчик все это видит. Твой хахаль бывает у вас в доме, общается с Леней, делает ему подарки. В голове не укладывается! На¬деюсь, он здесь не ночует?
Майя Михайловна чуть было не вспы¬лила, но потом оценила прелесть ситуации и расхохоталась:
—Значит, если мужчина делает жен¬щине подарки и помогает, то она шлю¬ха? А если женщина содержит мужчину? Понимаю, тогда она — порядочная женщина и нормальная жена. Вова, поезд ушел, не лезь в мою жизнь. Лучше займись своей, по-дружески советую.
—Моя жизнь кончена! — с пафосом сказал Владимир Иванович. — Ты использовала меня и бросила. Хорошо, что я отдавал тебе лишь ползарплаты. Хоть на старости лет не буду нищим.
—А ты женись на богатой, — не без ехидства посоветовала Майя Михайловна. — Мужик ты видный, красивый, рукастый, за тебя любая пойдет, только помани.
—Напрасно смеешься. Не в моих правилах жить у кого-то на содержании. Гусары денег не берут!
—Ну так брось свою контору и работай краснодеревщиком. Через год миллионером станешь и женишься на молоденькой красотке.
— Я — инженер, а не столяр. И вообще моя работа тебя не касается. Моя личная жизнь, кстати тоже. Я сам во всем разберусь, тебе докучать не буду, не волнуйся.
Увы, он по-прежнему докучал бывшей жене всевозможными просьбами и жалобами на трудную жизнь. И вдруг исчез, полгода от него не было ни слуху, ни духу. Ни просьб "подкинуть деньжат до получки", ни стенаний на бытовые трудности, ни уже ставших привычными упреков.
Впрочем, Майю Михайловну это не слишком беспокоило, тем более что сын виделся с отцом достаточно регулярно и никаких тревожных новостей не сообщал. Работает, вроде бы привык сам о себе заботится, здоров. Чего еще? И вдруг Леонид сообщил матери сногсшибательную новость:
—А ты знаешь, отец через неделю женится. На генеральской дочке. Ей лет тридцать, какая-то она никакая... Как серая мышка. Меня на свадьбу пригласили.
—Это что же, генеральская дочка будет жить в той комнате, за которую я до сих пор плачу?
—А разве ты все еще посылаешь ему деньги? Он давно получил комнату от своей работы. Сказал, что ты в курсе. Но жить они будут с тещей, там квартира большая. И дача, кажется, есть.
—А генерал не против такого зятя?
—А генерал в Москве не живет. А если честно — не знаю.
Выяснять отношения с бывшим мужем относительно ежемесячного «пособия» на жилье Майя Михайловна не стала. Лишь проверила, выписался ли он из их общей квартиры. И узнав, что выписался, вздохнула с облегчением: за такую новость не жалко было и переплатить.
Все это оказалось тем более кстати, что еще полгода спустя решил жениться сын Леонид. Сообщил он об этом матери с некоторой опаской, но, как оказалось, бояться было нечего:
—Да делайте, что хотите, — сказала Майя Михайловна. — Моя бывшая свекровь, твоя бабушка, здорово мне попортила кровь, я со своей невесткой так поступать не собираюсь. Вам жить, вам и разбираться. Хотите — расписывайтесь, хотите — венчайтесь, хотите — просто друг друга любите. Только предупреждаю: внуков нянчить не готова. Учтите это в своих творческих планах.
И внезапно рассмеялась. Леонид немного растерялся:
—Ты что? Что случилось?
—Да просто вспомнила, как у нас одновременно в гостях оказались моя свекровь и ее свекровь, папина бабушка. Моя меня шпыняла, шпыняла... А старуха ей как-то говорит: «Саня, ну чего ты к девке привязалась? Сама замуж выходила - еще гаже была».
Так что проблем у молодых со свекровью не было. Майя Михайловна в их дела не лезла, советов не давала и вообще жила своей собственной, достаточно насыщенной жизнью, предоставив сыну и невестке возиться с ребенком самостоятельно. А потом купила себе однокомнатную квартирку не слишком далеко от прежней, руководствуясь старым житейско-арифметическим правилом: уровень любви между родственниками обратно пропорционален квадрату расстояния между ними.
Произошло это знаменательное событие года через три после неудачного визита экс-супруга Майи Михайловны на телевидение. Она уже успела благополучно забыть и о самом казусе, и о его непосредственном виновнике. Успела обставить квартиру и даже какое-то время пожить там в свое удовольствие, когда Владимир Иванович вновь объявился в ее жизни, но на сей раз не так экстравагантно, а просто позвонил по телефону. Поздравить с днем рождения их общего сына.
-Ты еще замуж не вышла? - поинтересовался Владимир Иванович после ряда общих гладких фраз.
-С ума еще не сошла. Мне и так неплохо, даже хорошо.
-Ты всегда умела отлично устраиваться, - горестно вздохнул Владимир Иванович. - Везет тебе. А меня словно кто-то сглазил.
-В смысле?
-Супруга моя драгоценная как с цепи сорвалась. Пошла работать референтом на какую-то фирму. По-моему, абсолютно мафиозная организация.
-Это откуда такие выводы?
-Деньги получает сумасшедшие, вот откуда. За честную работу такие не платят. Или собой торгует.
Майя Михайловна произвела в уме кое-какие нехитрые арифметические выкладки и развеселилась. Супруге Владимира Ивановича было не меньше сорока, торговать собой в этом возрасте было, мягко говоря, проблематично. Во всяком случае, за "сумасшедшие деньги". Этими соображениями она поделилась с Владимиром Ивановичем, но понимания как-то не встретила.
-Купила машину, получила права, - продолжал он скорбное перечисление. - Домой приезжает не раньше восьми вечера, а то и позже, причем даже не дает себе труда придумать какую-то правдоподобную причину. Она ра-бо-та-ет. Каково?
-Нормально. А ты где трудишься, если не секрет?
-А куда сейчас порядочный человек может  устроиться по специальности? - ответил Владимир Иванович вопросом на вопрос.
-Значит, нигде не работаешь, - уверенно подвела итог Майя Михайловна. - Слава богу, хоть не устаешь теперь. Телевизор-то смотришь?
-Издеваешься! - обиделся Владимир Иванович. - Это, конечно, легче всего. А вот помочь человеку…
-Чем же я могу тебе помочь? - вздохнула Майя Михайловна. - Лишних денег у меня, представь себе, нет.
-Ты ведь, кажется, живешь одна? Вот если бы мы попробовали… Или найди мне хоть какую-нибудь приличную женщину. Ты же сама говорила, что с моей внешностью и интеллектом…
Майя Михайловна осторожно, точно  стеклянную, положила трубку на рычаг. Телефон тут же снова зазвонил, но она выключила звук и вернулась к прерванной работе над очередным сценарием. Но сосредоточиться ей мешало одно воспоминание. О ее семейной жизни, точнее — о самом ее начале. О том, как Володя за ней ухаживал, дарил цветы, водил в кафе-мороженое. Как они с его ближайшими друзьями-однокурсниками на свадьбе припомнили свой любимый тост: «Гусары пьют стоя!», и Володя пил шампанское из ее новой белой туфельки. И как эти друзья постепенно исчезали из жизни Володи один за другим.
А теперь вот снова с женой не везет, не складывается. Действительно будто сглазил кто мужика.
Вот и вся история о невезучем мужчине. Как любил говорить в таких случаях Ганс-Христиан Андерсен, поразмыслите-ка о ней на досуге.