Зацепиться за жизнь

   (фрагменты о Маркосе)               

                -5-

    Третий день сижу на месте Маркоса. Третий день его нет в школе.  Хоть какая польза – сконцентрировался на рисунке. Изредка поглядываю на молчаливого таланта – девчушка, как всегда увлечена работой, по жестам и движениям угадываю то, что творится на ее мольберте.
  Свернутый в рулон ватман донесу до угла, изорву и выброшу  в урну. Не хочу нести трояк домой.
  Занятый уничтожением неудавшейся работы не замечаю, как сзади кто-то усердно сверлит затылок.
  - Привет, малой, - затяжка коричневой сигаретой, соблазнительно подрагивают ресницы глаза, в который попал дымок импортной сигареты.
  - Здравсвуй …те, - глазами подсознательно прощупываю стройную фигурку сестры приятеля.
  - Маркоса давно видел? – мое секундное замешательство в выборе обращения дало ей право воткнуть колючий взгляд прямо в зрачки.
  - Три дня уже не вижу. Он вроде у тетки ночует.
  - Хм, у тетки. Это он тебе сказал? – она перекладывает маленькую сумочку под левую руку и жеманно стряхивает пепел под ноги, - У тетки он уже неделю не появляется. Увидишь его – скажи пусть домой зайдет или меня вычислит на проходной, после работы. Он нужен мне. Очень.
  - У тетки? Неделю?
  - Не знаю, что он тебе навешал. Она бывает дома раз в пять суток, когда из рейса возвращается.
  - Из рейса?
  - Ну да. Она проводником на поезде.
  - Хорошо, увижу…
  - Ладно, бывай, - она кому-то кивает за моей спиной.
  Я оглядываюсь. Через дорогу припарковался польский 125-й Фиат. Сквозь лобовое стекло длинноволосые худощавые парни. Оба чем-то напоминают Чеслава Немена.
  На следующее занятие опоздал, да так, что лучше уж не появляться. Причина невероятно важная. В любимый «Букинист» кто-то сдал целую стопку журналов «Америка». Купить – денег хватило на три номера, и то если учесть, что до конца недели о школьных обедах придется забыть. Остальные журналы просто пролистал, пожирая глазами фотографии. Читать  было уже некогда.
   Невероятно довольный приобретением все же решил для очистки совести дойти до дверей «художки», а там уже – куда глаза приведут. Но глаза даже до дверей со старинными львами на филенках не довели. В толпе мелькнула знакомая фигура. Маркос шел очень быстро, перепрыгивая лужи, обгоняя одного пешехода за другим. Нагоняю его уже у ворот какого-то двора. Он немного ошалело на меня смотрит, но все же рад. В свою очередь у меня язык скрутился в знак «параграф», а глаза, наверное размером с юбилейный рубль каждый.  У парня рассечена верхняя правая скула. Еще не сошла синева от прошлого избиения, а тут новая рана с коркой запекшейся крови …
  - Снова брат? Тебя сестра ищет – сказала, что ты ей срочно нужен…
  - Старик, мне очень некогда. Если есть время, заходи – я работать буду, по ходу дела и поговорим.
  Такого и почти в самом центре города не предполагал увидеть. Несколько полуподвальных помещений с низкими потолками. Всюду камень. Могильные плиты. С надписями и чистые, неоконченные скульптуры. Почти всюду кресты.  Кучи мелких камушков. На глаз пытаюсь определить – гранит, мрамор… А больше и названий-то не знаю.
  В небольшой комнатушке топчан, приемник, электрическая печка и еще несколько металлических шкафов с толстенными дверями, похожи не то на сейфы, не то на духовки.
Знакомый Маркоса в отъезде, попросил подменить. За три рубля за ночь парень здесь и сторожит до утра и убирает, выполняет мелкую работу. Напяливаю чужую рабочую куртку и помогаю. У люка с желобом стоит непонятное железное сооружение – камнедробилка. Станок меня очень интересует, но включать его сейчас нельзя – слишком шумный.  Просеять и промыть дробленый камень, собрать и замочить ошметки глины, все подмести – иногда парень управлялся лишь к двум часам ночи. Вдвоем быстрее. Ближе к десяти пьем чай с сушками на топчане. Он все эти дни спал здесь, почти всегда голодный, под звуки музыкальных программ польского радио. Мне еще домой – взбучку получать и придумать алиби. Маркос обещает встретить сестру утром у проходной.

  К следующему занятию Маркос в свежей светлой рубашке и выглаженных брюках. Ничего не рисует под листом, да и на листе безнадежно перетемненная композиция. Думает о чем-то о своем и загадочно улыбается. После занятий мы зашли в кафешку, пьем кофе с булками. Теперь он всегда будет спать дома. Брата арестовали и скорее всего, посадят и надолго. В воскресенье планируем выезд на рыбалку. Теперь ему есть куда принести пойманную рыбу.

  День очень удачный. Караси клюют, как по заказу. На два спиннинга выудили четырех карпов, но не больших. Маркос то и дело забывает про удочку и, задумчиво глядя на воду, подолгу втягивает носом аромат сигареты. Внезапный вопрос вводит меня в ступор:
  - Ты никогда не представлял себе, как тонешь?
  - Я тонул когда-то … - немного придя в себя, отвечаю, - Давно, когда еще только учился плавать.
  - Я не о том. Когда ты тонешь, что бы умереть. Специально…

  В пятнадцать лет у Маркоса появился свой письменный стол. Его где-то нашла сестра. По «дешевке». В нем две тумбы и три выдвижных ящика. Крышка обтянута черным кожзаменителем. Все дверцы и ящики с замками, но ключей к ним нет. Маркос очень гордится. Помимо незадействованного печатного станка это самая дорогая и теперь действительно, принадлежащая ему вещь. По этому случаю я вскрыл свою копилку и купил приятелю настольную лампу. Он неимоверно рад подарку и зовет к себе – показать стол и установить лампу. Его родители в «отлежке» перед телевизором. Пока закипает чайник, сестра сбегала за тортом. Втроем  отпраздновали приобретение. Маркос то и дело открывает тумбы и выдвигает ящики. Они почти все пустые. Кроме школьных учебников у него меньше десятка книг. Среди них меня больше всего привлек Джек Лондон и «Копи царя Соломона» Хаггарда.

  - Знаешь, я вот подумал … - Маркос прислонясь  к уличному фонарю, задумчиво смотрит вдоль проспекта по которому ползут змеи автомобильных огней, - Чем больше у человека вещей, тем сильнее он цепляется за жизнь.
  Я даже не знаю, что ему ответить.