Свеча горела

1.               
   Этой ночью ей снова приснилась кошка. Большая, угольно-черная, с длинной пушистой шерстью, и загадочными изумрудами глаз. Животное плавно двигалось по квартире, заглядывая во все углы, будто     ища что-то. Потом не найдя поднимало голову и издавало громкое отчаянное «Мяу!». Мяуканье переходило в тоскливое завывание…

   Сон этот, повторяющийся за месяц четвертый раз, ужасно действовал  на неуравновешенную, легко возбудимую Эльвиру, добавляя к привычному состоянию беспричинного беспокойства обостренного восьмым месяцем беременности, странную тревогу. Эля с трудом заставляла себя лечь в постель, зная, что будет бояться уснуть в ожидании назойливого видения.

   …И вот снова проклятая кошка, как призрак маячит по комнате. Но на этот раз оконцовка сна иная: животное вдруг напряглось, прыгнуло, молнией мелькнув в воздухе, и приземлилось посреди ковра, держа в зубах большую коричневую крысу. Злобное урчание, хищный блеск кошачьих глаз вызвали чувство невыносимого ужаса. С криком, Эльвира проснулась. Оглядевшись, она постепенно осознала себя в реальности. Но сердце продолжало биться неровно, желудок сжимали спазмы. Чтобы расслабиться, Эля поудобнее устроилась на подушках. « Дурочка! - ругала себя она. – Что в этом сне странного? Совсем неврастеничкой стала - кошки испугалась». ,Стараясь избавиься от тягостного чувства, Эля попыталась представить себе приснившуюся кошку, но не могла поймать облик животного - он словно распадался на отдельные детали, не давая картины в целом. В голове появилась тяжесть, веки налились свинцом…               
Вдруг перед закрытыми глазами отчетливо, как на экране появилось женское лицо. Где-то на грани сна и бодрствования она узнала женщину, непроизвольно произнесла: «Дина». И тут же очнулась. Так сильно было ощущение присутствия, точно женщина находилась совсем рядом, здесь в комнате. Эльвира продолжала видеть перед собой прекрасное, некогда дорогое лицо, так ясно, словно расстались вчера.                2.

      …Их знакомство состоялось, когда Эльвире только-только исполнилось шестнадцать, и она переживала острый приступ влюбленности со всеми его сомнениями, ревностью, восторгами - непременными атрибутами первого чувства. Одноклассница, тоже сотрясаемая любовной лихорадкой, часто наведывалась к соседке, которая, как выяснилось, «потрясающе гадает на кофейной гуще». Любопытство заставило Элю поддаться на уговоры; встретится с загадочной женщиной.

    После школы, под предлогом совместных занятий, они отправились домой к однокласснице. А попозже тихонько выскользнули из квартиры, позвонили в дверь напротив. Эля услышала глуховатый мягкий голос: «Проходите, девочки», - и минуя полутемную прихожую, оказались в самой странной комнате, какую когда-либо приходилось видеть. Мебели было мало - два кресла, журнальный столик, кушетка, да стеллаж с книгами во всю стену. Ни ковров, ни паласа на полу. Зато везде висели картины, по углам стояли высокие вазы с сухими букетами, на разных полочках красовались фигурки, гипсовые головки, кувшинчики, кисточки, карандаши и многое другое. Комната эта, ставшая со временем вторым /или первым?/ родным домом Эли, поразила юное воображение. Она сразу почувствовала, что живущая здесь женщина должна быть не похожа на всех, кого знала раньше.

    У Эли не было старшей сестры, и ее познания о взрослых женщинах ограничивались раздражительной, замученной заботами о маленьких сыновьях- погодках матерью и ее подругами – столь же издерганными, нервными, вечно жалующимися на жизнь. Были еще школьные учительницы. Но они, все, как на зло, преклонного возраста, вообще казались старухами…

    Одноклассница оставила Элю и ушла. Сев в кресло, девушка продолжала разглядывать комнату, пока хозяйка варила кофе. Диковатая, неуверенная в себе, она нервничала, чувствовала скованность. Но разговор с Диной тут же растопил лед. Дина была так внимательна, приветлива, общалась на равных /хотя ей минуло уже двадцать шесть/, что незаметно для себя, Эля поделилась всеми тайнами шестнадцатилетней души, а рассталась с новой  знакомой удивительно успокоенной.

     С того дня началась дружба, если можно так назвать отношения с Диной, которая заменила Эльвире почти всех: равнодушную к старшей дочери мать, «задавал»- одноклассниц, кичащихся достатком и высоким социальным положением родителей. Дина смогла смягчить горечь от невнимания всегда занятого сверхурочной работой отца.

     Эля восхищалась  Диной, хотела во всем походить на нее. Села на диету, чтобы похудеть и отчаянно желала подрасти, хотя понимала, что достичь идеала - высокой стройной подруги - нереально.  Прямые светло-русые волосы Эля покрасила в черный цвет, вызвав целую бурю в школе и дома, и каждый вечер накручивала на бигуди, стараясь сделать их хоть чуть-чуть похожими на пышные, цвета вороного крыла кудри Дины. Даже глаза научилась подводить так, чтобы разрез выглядел миндалевидным, как у подруги.

     Дина добродушно посмеивалась, но ей было приятно такое обожание, оно согревало одинокое сердце: в восемнадцать лет автомобильная авария лишила ее ласковых родителей и горячо любимой младшей сестры. Несмотря на минувшие годы, она продолжала  остро ощущать утрату. Легко сходясь с людьми, в душу к себе никого не пускала, страшась вновь изведать боль потери. Но Эле удалось пробить брешь в этой стене скорби, она сумела отыскать для себя местечко в жизни Дины.

    Узнав подругу получше, Эльвира поняла, что за внешним спокойствием, уверенностью скрывается ранимая, чувствительная натура, нуждающаяся в тепле, ласке, любви…  Но любви Дина боялась. С молодыми людьми не встречалась, хотя поклонников было хоть отбавляй. В силу профессии - художник- оформитель – Дине приходилось сталкиваться со множеством представителей противоположного пола. Но ей не нравился никто. Это очень удивляло влюбчивую младшую подругу: она считала, что такая женщина -  нежная, эмоциональная, романтическая – просто создана для  большой любви. Спрашивать Дину она не решалась. Но однажды та сама открыла тайну, рассказала, как в семнадцать лет встретила цыганку, которая предсказала печальное будущее: гибель родителей, потерю ребенка, и роковую губительную любовь.  В подробности Дина вдаваться не стала, лишь сказала, что, убедившись в истинности предсказания относительно смерти родителей, верит остальному, поэтому не хочет влюбляться.

     И хотя юная оптимистка Эльвира, не смогла до конца поверить в столь мрачное будущее некий налет фатальности на судьбе Дины, придал ей в глазах младшей подруги еще большую привлекательность…

    … Мысли Эли, блуждающие в прошлом неожиданно сделали резкий скачок, перед глазами возникло до неприличия красивое, с нежным румянцем, почти женское, но все же мужское лицо.  Алмант. Горькая любовь Дины. Эля с первого взгляда невзлюбила этого щеголеватого, «выпендрежного» музыканта. По письмам подруги / Эля в то время училась на втором курсе мединститута /, представляла его совсем другим. Но томный взгляд светлых с поволокой глаз, опущенных густыми, неожиданно черными, девичьими ресницами, пресыщенный изгиб чувственного рта и манера разговаривать – ленивая с подчеркнутым эстонским акцентом, повергли девушку в состояние шока. Вот этот – герой Дининого романа?! Не смогла скрыть разочарования. Но Дина горячо протестовала: « Ты еще молодая, не можешь понять его сложную натуру. Это все – только внешнее, а в глубине души он совсем иной: чуткий, добрый, ранимый. Он так нуждается во мне! Ему необходимо внимание, забота.

      «Забота!» - про себя передразнила Эля, - о тебе – то кто позаботится, когда этот самовлюбленный красавец, поломает твою жизнь? « А что именно так случится, Эля не сомневалась». Надо же! – сетовала она – так бояться любви, наконец, решиться отдать свое сердце, но кому?!».

        Как развивались события дальше, она не имела точного представления, Встречались редко. Дина была вечно занята Алмантом.  Когда Эля уехала, весточки от подруги получала все реже. Потом длительное молчание. Наконец отчаянное письмо: « Алмант бросил меня, живет с женщиной на десять лет старше, но она «двигает» его, в  оркестр пристроила.  Ты была права, права!.. И опять – молчание. В ответ на письма, телеграммы – всего две строчки «Я в порядке. Не волнуйся».  И все. Эльвира снова забросала подругу посланиями. Дина не отвечала. Эля позвонила бывшей однокласснице, той, что когда-то познакомила их, волнуясь, стала расспрашивать о соседке. Но одноклассница только посмеялась: «Ей просто не до тебя: куча кавалеров, подружек,  в квартире постоянно народ. У Дины все прекрасно».  Эля обиделась и перестала писать письма. Когда через год вернулась в родной город, узнала, что Дина поменяла квартиру. Первым порывом было найти подругу, но обида пересилила. А еще через год пришла новогодняя открытка из столицы: « Я замужем. Очень счастлива. Напиши, как ты «.  Но Эле отвечать не захотелось, она все еще чувствовала себя отвергнутой.

        А через несколько лет приключилась встреча, какую вообразить можно только в кошмарном сне. Рана, нанесенная Эльвире, затягивалась мучительно долго. И даже теперь, как старый шрам при плохой погоде давала знать о себе…
        Резкий трезвон телефона оторвал Элю от воспоминаний. Она нехотя встала, взяла трубку. Звонил муж, сообщая, что заскочит домой на обед. Эля тут же забыла обо всем и кинулась на кухню: приготовить что-нибудь вкусненькое – она всегда старалась порадовать мужа, к которому испытывала совершенно особое чувство: сплав из нежности, благодарности, уважения граничащего с восхищением и непроходящего чувства вины из-за воспоминаний печального прошлого.

3.
       Первая встреча с Сергеем получилась курьезной. Эля – молодой интерн -  была направлена в кардиологическое отделение местной больницы, курировать ее назначили доктора со странноватой  фамилией – Мрачнов. Эля, представляла себе солидного, седоватого, весьма непокладистого сухаря и педанта, заранее трепетала.

       В первый рабочий день, поднимаясь на лифте в кардиологию, была так занята своими страхами, что не заметила пристального внимания молодого светловолосого парня.  А в ответ на его «дурацкий» вопрос: «Лечиться едите или навестить кого»- сердито сверкнула глазами, с претензией на остроумие отрезала:  «Может, это вам лечиться надо, а я на работу иду». Он весело сверкнул васильковыми глазами: « Какое совпадение! Я -  тоже». Деланно щелкнул каблуками: «Разрешите представиться – Сергей Мрачнов, кардиолог». От изумления Эльвира по- детски приоткрыла рот: «Вы?» Так ведь я к вам… - и задохнулась от смущения. Он рассмеялся; « Не продолжайте. Я уже угадал: вы моя новая подопечная». И шутливо продолжил: « Буду счастлив, опекать такую красивую девушку!» Эля нахмурилась, но, будучи от природы смешливой, не выдержала комизма ситуации и весело с облегчением расхохоталась. С этой минуты они стали друзьями.

       Сергей сдержал обещание опекать, помощь его в работе была неоценима, да и досуг они проводили вместе: после разрыва с Диной Эля стала еще более одинокой. Очень скоро новый друг был посвящен во все подробности девичьей биографии, и к его обычной внимательности прибавилось нечто новое: по натуре открытый, общительный, имеющий много друзей, сохраняющий теплые отношения с родителями и братом, он глубоко сочувствовал обделенной  любовью Эльвире
 
       Несколько лет дружбы закончились предложением пожениться. Эля не раздумывала: ближе и дороже  у нее  теперь не было никого. Подали заявление, купили кольца. До свадьбы оставалось две недели.  И тут произошло нечто, с трудом поддавшееся объяснению, потребовавшие от Сергея максимум выдержки, преданности, доброты.

 4.
       Муж вошел, запорошенный снегом, разрумянившийся  с мороза. Широко улыбнулся бросившейся к нему жене, осторожно достал из - под куртки чуть примятую алую гвоздику: -  Держи, Эльфик! /ласковое прозвище, придуманное им в первые дни совместной жизни./

- Это, по какому случаю?
- Да так, иду себе, слышу: тоненький такой голосок «дяденька, осторожно, не наступи на меня!» Глядь, цветочек аленький из сугроба торчит. Ну, я его пожалел, решил женушке принести», - как всегда балагурил Сережа. Эля прижалась к мужу, чмокнула в холодную щеку.
-
   -   Спасибо. Раздевайся скорей – обед на столе.

   -  Как себя чувствует наш малыш? – нежно прижал ладонь к круглому животу жены.

   - Малыш и мамочка чувствуют себя просто замечательно! -  молодая женщина уже забыла неприятный сон, грустные воспоминания.


       После обеда, когда Эля мыла тарелки, она остро ощутила, что атмосфера за ее спиной странно изменилась – перед этим муж, попивая кофе, читал кусочки из газетных заметок, привлекшие его внимание – как обычно бурно выражая эмоции: Представляешь!.. Вот это да!.. Ну и молодцы!.. или Чушь собачья!.. Наглый треп!..  Эля осознала, что ее встревожила наступившая тишина и обернулась. Муж застыл, уставившись в газетный лист. Выражение лица было мрачным.

     - Сережа! Что там? – встревожилась жена.

Он глянул как–то виновато и немного настороженно, потом нехотя протянул газету:   - Все равно ведь увидишь…
 
       Обведенное черной рамкой с газетной полосы улыбалось полузабытое лицо. « Скоропостижно скончался… Безвременно ушел из жизни… Родные и друзья скорбят… Невосполнимая утрата…» Патеческие строки некролога запрыгали перед глазами.

     - Как же так! Ему ведь только… сорок два, нет – сорок три…

     - Ты же врач! – голос мужа звучал непривычно жестко. – И помоложе его умирают!

     - Прости. Прости меня. – Эля бросилась к мужу, присела рядом, прижавшись лбом к плечу. – Я не  хотела сделать тебе больно. Просто растерялась…

       Сергей ласково пригладил растрепавшиеся волосы жены.

     - Все нормально, Эльфик. Не расстраивайся. Я понимаю.

       Помолчали. Муж глянул на часы.

     - О, я опаздываю! Ты тут веди себя хорошо без меня, ладно? Подумай о малыше. – В глазах застыла тревога.

     - Не волнуйся, милый. Я в норме. Все будет хорошо.

       Но, проводив мужа, без сил опустилась на диван и перед глазами замелькали картины прошлого.

5.   
       Воскресенье. Десять часов вечера. В отделении все затихло. Эльвира, примостившись на кушетке, увлеченно, читала детектив. Вдруг раздался звонок из приемного покоя.

     - Спуститесь, пожалуйста, доктор, тут мужчина скандалит, к вам в кардиологию рвется,

       Она нехотя отложила книгу « О, господи, неужели какой-то чокнутый родственник!» Как назло никого из врачей кроме нее в отделении сегодня не было.  «Ладно, где он - этот скандалист?» - с зарождающимся раздражением подумала она. – Сейчас я его быстро выпровожу.

       В приемном покое вовсю рокотал возмущенный мужской голос:

     - Сердца у вас нет! Я прямо с самолета сюда. Вызовите врача сейчас же!

     - Гражданин, спокойно - здесь больница – Элин голос был строг и холоден.

       Мужчина резко обернулся.

     - А вы, девушка, не вмешивайтесь. Мне нужен врач из кардиологии.

    - Я – кардиолог, Что вы хотите? Только, пожалуйста,  потише.

       Мужчина посмотрел недоверчиво, но тон сбавил.

     - У меня тут сестра лежит, я понимаю, что для визита время позднее, хоть бы узнать как она?

     - Пожалуйста, доктор...

       Эльвира почувствовала жалость – не привыкла еще к виду человеческих страданий, гнетущему беспокойству родственников.   
     - Хорошо. Как фамилия Вашей сестры?

      В ходе пятнадцатиминутного разговора мужчина абсолютно успокоился – состояние больной уже стабилизировалось, с чем с радостью сообщила ему Эльвира. Потом посыпались извинения:
     - Простите. Совсем голову потерял – племянники перепугали: такую телеграмму прислали, что я уж думал – все в живых не застану…  Извините, ради Бога за беспокойство…

     - Ничего, - улыбнулась девушка, - в конце - концов, «скандалист» вызвал даже симпатию – Только в другой раз не шумите. Сестру навестите завтра с утра. А сейчас – до свидания.

     - Я вам так благодарен! – Эля опомниться не успела – темноволосая голова с проседью на висках склонилась над ее рукой.

     - Ну, что Вы! – Она мучительно покраснела, выдернула кисть, как школьница спрятала за спину.
 
- Это мой долг. – Повернулась, чтобы уйти.

     - Извините, я забыл представиться – Виктор, - он протянул большую тщательно ухоженную ладонь.

      После секундного замешательства, Эля вложила в нее неожиданно задрожавшие пальцы, смущенно назвала имя. Знакомство состоялось.

      А на следующее утро, сдав дежурство, она вдруг столкнулась с ним у ворот больницы. В его руках снежно белели хрупкие бутоны. – Вот это брат! – восхитилась девушка. Какое внимание!

    Но оказалось, цветы предназначались ей.

 – Вы представить себе не можете мою благодарность, - снова начал он.

     - Да перестаньте! – смущенно прервала Эля. Я ведь Вам вчера сказала – это мой  долг.
 
     -И, все-таки, мне бы хотелось сгладить неприятное впечатление от моего поведения вначале. Вы бы согласились сегодня поужинать со мной? Растерянная Эля смогла только отрицательно качнуть головой и почти бегом бросилась к остановке, впрыгнула в отъезжающий троллейбус, даже цветы не взяла.

       Немного успокоившись, почувствовала стыд – стала ругать себя: «Невежливая дуреха,… Что о тебе человек подумает – балда невоспитанная?»

      И весь одинокий вечер / Сергей был на дежурстве/ перед глазами стоял высокий представительный мужчина с решительным властным лицом и взволнованными серыми глазами.

     - Эля не понимала, что с ней происходит, объясняя это состояние недовольством собой.

      Когда на следующий день он снова встретил ее у больницы, Эля вела себя уже иначе: поблагодарив, взяла букет – на этот раз розы были красными – согласилась пойти в театр.

       И началось… Через неделю, она пряча глаза, почти шепотом, сказала сраженному Сергею, что не может выйти за него – полюбила другого. А еще через несколько дней практически переселилась в гостиницу к Виктору. Чтобы не встречаться с бывшим женихом – /встречи каждый раз приносили ей сложное чувство – вины, стыда, горечи и еще чего-то непонятного очень смахивающего на боль утраты/  и побольше времени проводить с возлюбленным, Эля взяла отпуск. И полетели недели безоглядного хмельного счастья, состоящие только из развлечений и любви. Виктор, как джин из бутылки, обладал способностью исполнять ее желания: стоило только вскользь заметить, что чего-то хочется – все преподносилось «на блюдечке с золотой каемочкой». Он задаривал подарками, убаюкивал потоком ласковых слов. Ей, непривыкшей к этому в родительской семье, казалось, что она видит прекрасный сон. Виктор стал для нее не только возлюбленным, а еще и чем-то вроде любимого отца /она не отдавала себе отчета, что это является для нее наиболее ценным аспектом их отношений/. Идиллию нарушало только одно: Сергей продолжал искать встреч, каждый раз пытаясь убедить, что она совершает роковую ошибку. Ей  было тяжело слушать его слова и страшно от мысли, что в любой момент эти двое, люто ненавидящие  друг друга могут сорваться и неизвестно что натворить.

      Была, правда, еще одна проблема, о которой влюбленная женщина старалась не думать: произнося пылкие слова любви, Виктор тем не менее ни разу не обмолвился о своих планах на будущее, ни намека не было на возможный брак. Это казалось странным. Но она успокаивала себя, что еще слишком не долго они вместе, плохо знают один другого, и он, как человек отнюдь не юного возраста, не склонен принимать скоропалительных решений. Впрочем, она не сомневалась, что они не расстанутся. Втайне сотни раз представляла день, когда на ее пальце появится его кольцо.

      Все кончилось внезапно. Больно и унизительно. Ничто не предвещало беды, когда от интимной трапезы Виктора оторвал телефонный звонок сестры. Увидев, как помрачнело его лицо во время короткого, почти одностороннего разговора, Эля забеспокоилась, но ненадолго. Виктор небрежно объяснил, что из-за его долгого отсутствия в столице, возникли небольшие проблемы в фирме, приехал один из сотрудников и весь вечер, а скорее всего, и ночь, они будут заняты делами.

     - Придется тебе, малышка, поскучать до завтра. Но не расстраивайся, - он нежно обнял ее, - мы с тобой все наверстаем. А пока съезди домой, отдохни.

      С легким сердцем, Эля отправилась в общежитие, где жила уже около года, отчасти довольная кратким перерывом: хотелось немного времени уделить внешности – посидеть перед зеркалом, сделать маникюр, попробовать какую-нибудь  новую прическу, чтобы к встрече с возлюбленным выглядеть как можно лучше. По дороге она забежала в универмаг, купила кое-какие мелочи. А потом весь вечер крутилась перед зеркалом: то так, то этак подкалывала волосы новыми заколками, наносила и снимала макияж – словом, делала то, что обычно предпринимают женщины, когда хотят выглядеть привлекательней, чем обычно. Устав от всего этого, уснула, как только голова коснулась подушки.

      Утром позвонила Виктору, он сказал, что еще не освободился, но к обеду, в крайнем случае, к ужину закончит дела и заедет за ней.

      Когда в три часа раздался стук, она бросилась открывать, уверенная, что увидит любимого. И обомлела. Там стояли Сергей и … Дина. Эля узнала покинувшую подругу сразу, но не произнесла ни звука, пораженная неожиданной встречей, ошеломленная тем, что эти двое пришли вместе. Внезапно ей стало не по себе, появилось предчувствие беды. Это ощущение усилилось, когда дрогнувшим голосом выдавив, наконец «Привет», и пригласила нежданных гостей войти: она заметила, что Сергей как-то смущенно отводит глаза, а на лице Дины застыло странное выражение – одновременно решительное и растерянное.

      Оказавшись в комнате, все трое некоторое время молчали. Потом Сергей повернулся к Дине:
 - Скажите ей.

      Та покраснела, затем вдруг стала очень бледной. С тоской в голосе произнесла:

     - Не могу. Не могу.

     -Ну, что ж, тогда скажу я. – Он решительно повернулся к девушке:

     - Разреши тебе представить…

     - Да, что ты, Сережа! – перебила Эльвира. – Мы сто лет знакомы. Это моя… - Не зная стоя ли называть Дину подругой, она запнулась.

      - Это жена Виктора, - резко прозвучало в ответ.

       Ей показалось, что комната вдруг закачалась. Она инстинктивно схватилась за спинку стула, чувствуя, что задыхается. Перед глазами запрыгали темные пятна.

      Эля! – Сергей бросился к девушке, усадил на диван. – С тобой все в порядке?

     - Я ничего, - еле выдавила онемевшая  губами.

     - Это все я, идиот! – каялся он, - Решил, что ты должна убедиться…

     - Сережа, - прервала его вдруг Дина, - Я думаю, лучше нам поговорить с Элей наедине. Хорошо?

     - Наверное, Вы правы. Я подожду в коридоре.

       Дверь за ним закрылась. Дина подвинула стул к дивану, села напротив, прямо глядя в ошеломленное девичье лицо, заговорила.

      Впоследствии Эля не могла дословно вспомнить этот монолог. Болью отзывались в памяти отдельные фразы « Я люблю его… И он тоже любит… Просто – он такой человек… Сколько уже было женщин!.. Я все терпела… И это вынесу… Только не отнимай его от меня!.. Ты молода, у тебя прекрасный жених. А не получится с ним, вся жизнь впереди. А моя, моя закончится без Виктора!..» И еще, и еще что-то. Эле хотелось крикнуть: «Прекрати!» Но почему-то не смогла. Динины слова были подобны ударам, чувствовавшимся каждой клеточкой кожи, а в душе зрело решение.

      Когда Дина наконец умолкла, Эля глядя прямо в тревожные, ждущие, глаза, презрительно бросила:

     - Да ненужен он мне. Можешь оставить себе это сокровище.

      Дина пыталась что-то ответить, но Эльвира жестко прервала ее:
     - Все разговор окончен, Не бойся, я не передумаю. А теперь, прощай.

      Дина тут же вышла, а в комнату влетел Сергей.

     - Милая, ну что?

      Отчаянно рыдая, Эля прижалась к его груди.

     - Помоги мне, Сережа я не хочу его видеть. Увези меня отсюда!

       Он принял решение мгновенно.

     - Ко мне нельзя. Сразу вычислит. Поехали к моим.
Как во сне Эля спустилась по лестнице, села в такси. Через полчаса они уже были у Сережиных родителей. По радушию, с которым ее встретили, она поняла, что Сергей не сказал истинной причины несостоявшейся свадьбы, а по укоризненному взгляду матери, брошенному на сына, догадалась, что вину взял на себя. От такого благородства хотелось плакать. Видя ее состояние, Сергей сказал:

     - У Эли неприятности. Пусть она поживет у вас, хорошо? У меня через час дежурство…

     - О чем разговор! – воскликнул отец. – Но девочка плохо выглядит, - цепкий взгляд старого врача впился в бледное лицо. – Ей нужен отдых. Мать! Позаботься… А ты, иди работай, с ней будет все в порядке.

       В бывшей Сережиной комнате, Эля как-то сразу почувствовала себя лучше. Мать мгновенно разобрала постель, помогла ей раздеться и лечь, принесла чай и какие-то таблетки.

     - Выпей, деточка. И ни о чем не беспокойся. Отдыхай,- голос звучал ласково, успокаивающе.  Очень скоро Эля погрузилась в глубокий спасительный сон.

6.

     Разбудили её яркие солнечные лучи, пробившиеся сквозь тонкие шторы. Она недоумённо огляделась, села в постели. На тумбочке возле кровати часы показывали полдень.  «Ого!» - изумилась Эля, и вдруг вспомнила всё. Боль сжала сердце, к глазам прихлынули слёзы.  «Нет! Плакать ты не будешь! – приказала себе. – Не стоят они того. Ни он, ни она. Два сапога пара». В ожесточении, она и не пыталась быть объективной. Чувствовала, что негодование, презрение к этим людям – сейчас единственное спасение. Она решила как можно скорее выбросить из головы всё, случившееся в последние месяцы.


     Эля встала. Увидела заботливо повешенный на стул, домашний халатик. Накинула его и вышла из комнаты. Её удивила пустота квартиры – родители Сергея, пенсионеры, должны бы быть дома. В кухне обнаружила накрытый салфеткой завтрак и наспех нацарапанную записку: « Эличка! Кушай, отдыхай. Никуда не уходи, жди нас».

     Эля недоумевала – что случилось?  Есть не хотелось. Выпила только кофе. Побродила по квартире, удивилась необычному беспорядку – мать Сергея аккуратная хозяйка. Прибрала. Села с книжкой. Не читалось. В голову лезли болезненные воспоминания. Их перебивали тревожные мысли. Где Серёжа? Дежурство закончилось несколько часов назад. Не хочет её видеть? В это не верилось. Он не мог бросить её в беде. И где его родители?.. Тревога всё росла.

     Наконец, раздался звук открываемой двери. Эля вышла в прихожую, и увидела  отца Сергея. По его осунувшемуся лицу, печальным глазам поняла: действительно что-то случилось.

     - Куда все пропали? Где Серёжа? – она старалась не выдать тревогу.

     - Серёжа в больнице.

     - До сих пор?!

     - Нет, не у себя. Он… в реанимации.

     - Что с ним?! Что?! – все чувства, воспоминания разом покинули её, осталось только одно: ужас, охвативший сердце примысли, что Сергей может умереть – в реанимации так просто не оказываются.

     Ужас этот усилился, когда она услышала страшный рассказ о том, как Сергей не явился на дежурство, а рано утром его доставили в реанимацию: какая-то женщина шла на работу, и на дороге, прямо на проезжей части, увидела лежавшего человека. Он был без сознания, весь в крови. Женщина подняла тревогу, и вскоре Сергей оказался в больнице. Медицинские подробности, которые сообщил отец, дали Эле ясную картину тяжёлого состояния друга.

     - Будем надеяться на лучшее, - закончил рассказ расстроенный отец. – Счастье ещё, что по этой улице редко ездит транспорт, а то … - Он оборвал фразу, но Эля прекрасно поняла, что он имел в виду: в темноте, на большой скорости, какая-нибудь машина могла не успеть вовремя остановиться…

     - Я еду туда, - решительно сказала Эля, не слушая возражений.

     И потянулись кошмарные дни и ночи дежурств. Сергей долго находился между жизнью и смертью. Но здоровый организм победил, прорвался сквозь мрак – он выжил. И первое, что увидел, придя в себя, расширенные тревогой и надеждой глаза любимой женщины.

     Наконец, Сергея выписали из больницы, а через месяц состоялась долгожданная свадьба. Эля снова почувствовала себя юной, чистой, счастливой. С той женщиной, что потеряв голову от страсти, несколько месяцев назад поселилась в номере незнакомого мужчины, было покончено навсегда.

     Они жили дружно. О прошлом не вспоминали. И нужно же было этому прошлому снова ворваться в жизнь, фотографией с газетного листа всколыхнуть утихшую боль…

     Несколько дней Эльвира не находила себе места: перед глазами стояло страдающее лицо бывшей подруги. Забылись обиды, осталась только жалость.

     - Она так любила его! – говорила Эля мужу. – Представляешь, каково ей сейчас!

     - Что теперь делать, милая, - успокаивал Сергей, - она не первая остаётся вдовой. Ты всё равно ничем не поможешь.

     - Я бы ей позвонила или написала, но, боюсь, она этого не хочет – я и так принесла ей много боли, теперь понимаю. Нет, лучше о себе не напоминать, - решила Эльвира.

     А через две недели пришло письмо. Увидев на конверте знакомый почерк, Эля обрадовалась и испугалась – что могло заставить Дину написать ей? С трепетом, взяла из рук мужа конверт, вытащила густо исписанные листы…


                (продолжение следует)