Моя любимая тень Глава 4

«Мне кажется, я чувствую твое присутствие, словно, ты не уходил, а по-прежнему где-то здесь... Может в доме напротив? Сидишь сейчас также как и я у окна и смотришь на меня. Еще немного и тебе наскучит это дело, ты постучишь в мою дверь, улыбнешься и протянешь руки. Я буду ронять слезы тебе на плечо и говорить, как сильно скучала. Ты прижмешь меня к себе и скажешь, что это был лишь кошмарный сон... Почему жизнь не делает поблажек?»

Кто-нибудь когда-нибудь уделял столько времени стене в своей комнате, как делала это я? Вот уже больше трех часов я сидела, почти неподвижно, уставившись в одну точку. Внутри меня все рвалось на части, а внешне - никаких признаков страданий. Я научилась скрывать свою боль, потому что не хотела делиться ею ни с кем. Она была только моей.
Оранжевый цвет обоев не умел скрывать ни вмятины, ни выпуклости на неровной поверхности. Говорят, теплые цвета спасают от депрессии. Покажите мне человека, который предположил подобное, и я скажу ему, что это не так. Стена была полностью голой, последние картины с моими рисунками, родители сняли больше года назад, они были безжалостны не только к моему творчеству, но и ко всему, что хоть отдаленно напоминало произведения искусства, в особенности им понравилось губить собранные мною шедевры архитектуры, к которым я питала неземную любовь.
«Это лишнее», - говорили они мне, - «это ни к чему».
В моей комнате всегда царил мрак – я нарочно задергивала шторы на окнах даже днем. Когда становилось совсем невыносимо, и ком в груди разрастался до невероятных размеров, я изредка выглядывала в окно, наблюдая, как люди беззаботно прогуливаются по улице, дети бегают по крышам гаражей, а на деревьях чирикают воробьи. Жизнь проходила мимо меня, напоминая, что я застряла где-то посередине текущего времени. Мое состояние – это стоп-кадр.
Как я не старалась ни о чем не думать, но любая мысль, даже совсем невинная, рождала в голове цепочку логических рассуждений, неизменно подводящих меня к одному и тому же — к Нему.
Задумывался кто-нибудь, почему, когда мы узнаем, что потеряли нечто ценное, то сразу даем волю эмоциям, даже не успев толком сообразить, что произошло. И наоборот – когда теряем что-то совершенно бесценное, понимаем это сразу, и специально пытаемся проронить хоть одну слезинку, чтобы показать, что это событие не прошло бесследно. Искренняя сильная любовь – живет в подсознании. Человек может еще долго не понимать, что произошло, но подсознание начинает рыдать сразу.
Я перевернула подушку сухой стороной кверху , и, встав с кровати, взяла со стола сборник поэзии 20 века. Открыв книгу, мое внимание сразу привлекло стихотворение Жака Бреля «Литания».
Ты - путь мой в жизни, мое — я!
Мой свет, мое ты знамя,
Мой жар сердечный, пламя,
Ты-кровь моя, ты — плоть моя,
Вернись, я жду тебя.
Так заканчивалось это стихотворение. Каждая его строчка окунала меня в бездну собственных пережитых страданий. Но это было мое прошлое, а настоящее было менее радужным. Если поэт хранил надежду на возвращение любимого человека, то я знала, что со мной этого никогда не произойдет, но почему-то мне хотелось в это верить. Достав ручку,я принялась дописывать стихотворение Бреля, где опорой служили мои чувства.

Мой плачь, слеза, душевный крик,
Уныние, тоска, и сердца тик,
В груди пылающий огонь,
Ты - тень моя, не уходи...постой...

Ты — время, раны, соль,
Ты мой злодей и мой герой,
Мой дождь, визг ветра, глубокие следы
Мой вдох и выдох — ты.

Ты — призрак, сон и прах земли,
Ты — замиранье сердца, тихие шаги,
Пустая чаша, стон, умиротворение,
Ты — вечность, ты — мое забвение.

Мое ты счастье, грусть моя,
Моя дорога, друг, судьба,
Я - это ты, ты — это я,
Ты не вернешься.... Я люблю тебя.

Если уныние - грех, то я грешница-рецидивистка, осознанно не желающая исправляться. Поставив точку, поле последней фразы, я задумалась. «Ты не вернешься, но я жду тебя...» или «Ты не вернешься, я люблю тебя». Что значит любить? Это понятие более обширное, чем кажется на первый взгляд. Разве ожидание — не является составляющей любви? Сказав, я люблю тебя — значит сказать — я верю, прощаю и жду...

Почему, когда он был рядом, я не слагала стихи, не писала его портреты? Почему лишь утрата и одиночество определяет цену вещам, которые ты уже никогда не сможешь ни увидеть, ни почувствовать.
Как бы я хотела повернуть время вспять, заново пережить наше первое свидание...

Признаться, я уже успела забыть про Него, ведь прошло немало времени с того момента, когда мы нечаянным образом познакомились. Но один телефонный звонок, и уже больше ничего нельзя было изменить.
Я долго всматривалась в дисплей своего сотового телефона, пытаясь сообразить, кого я подписала таким причудливым словом. Звонила шляпа. Шляпа? Лишь на пятом гудке я поняла, кто это и тут же пришла в тихий ужас.
- Привет, детка, - сходу он начал он, - готова уплатить долг?
Я защелкала зубами, вспоминая, сколько наличности в кармане.
- Конечно.
- Отлично, - продолжил он все тем же бодрым голосом, - говори адрес, я заеду за тобой в течение получаса. Оденься во что-нибудь не очень яркое и не вызывающее.
Фраза - «заеду за тобой», слега насторожила, он не планировал по быстрому рассчитаться? Меня ожидали какие-то приключения, и мне это понравилось. Авантюризм блуждал в моей крови наравне с эритроцитами, тромбоцитами и лейкоцитами.
Без единого сомнения, я сообщила ему свой адрес и сразу же кинулась к шкафу. Что-нибудь неприметное, серое. Я долго рылась на полках и перебирала вешалки с одеждой, пока не наткнулась на длинный свитер с широкими рукавами. Тут же пришла в голову мысль – он ведь сказал – не вызывающее, а не уродливое. Я натянула на себя узкие темно-синие джинсы и пролезла в черную обтягивающую кофту. Мне хотелось выглядеть как можно более сексуальной, чтобы доказать ему, что вкус у него паршивый, и зря он не обратил тогда на меня внимание.
В зеркале показалась симпатичная девушка с озорными зелеными глазами и длинными распущенными волосами пепельного цвета.
Когда я вышла из подъезда, мой незнакомец уже стоял около своей белой машины. Как и в прошлый раз, яркий, бросающийся в глаза. Встретив его на улице, я бы не смогла отвести глаз. На нем была белая рубашка с крупным выдающимся воротником, концы которого торчали в разные стороны и засчет расстегнутых верхних пуговиц, слегка оголяли шею. Ко всему прочему добавить две тонкие черные подтяжки, облегающие фигуру и подчеркивающие ее стройность, а также черные элегантные брюки, и я впала в оцепенение. Он был высоким, подтянутым, но не широким, жилистым, но не качком. Все в меру – просто и со вкусом. На голове была того же фасона фетровая шляпа, но уже черного цвета. Он не был похож на человека с комплексом недостатка внимания, который заставляет девушек одеваться как можно проще, чтобы выделяться на их фоне. Мой незнакомец и без того выглядел безупречно. А это еще раз подтверждало догадку, что нас ждут приключения.
Я сделала разворот на 360 градусов, чтобы он смог оценить мое одеяние. Парень довольно закачал головой.
- Превосходно! То, что надо, - на этих словах он открыл дверцу перед передним пассажирским сидением, приглашая меня внутрь. - Одна секунда, детка, и я присоединюсь к тебе.
Он захлопнул дверь и пошел по направлению к багажнику. Я оказалась в салоне его машины. Изнутри она пахла ванилью и шоколадом. Очевидно, пока он меня ждал, успел уплести не одну плитку шоколада. Все сладкоежки – в душе романтики, говорила я себе. Рядом с коробкой передач валялся сотовый телефон. Я боролась с искушением: если он позвонил мне спустя две недели, то мой номер без всяких сомнений сохранен в телефонной книжке, но вот под каким именем; и искушение взяло вверх. Не медля, я достала свою трубку и сделала вызов «шляпе». Прозвучала классическая музыка. На дисплее его телефона появились два слова. Я прочитала их один раз, затем второй, пытаясь понять- не почудилось ли. Но «дикое мыло» оставалось диким мылом, с каким бы упорством, я не вглядывалась в буквы.
Пока мои размышления сводились к одному выводу, что я села в машину к психу, потому что нормальный человек, какой бы фантазией он не обладал, не обзовет девушку так дико, парень в шляпе сел в машину, убив во мне надежду бесследно испариться.
Я мельком повернулась в его сторону на запах парфюма, в котором прослеживались легкие нотки цитрусовых. «Дикое мыло», опять проскользнуло в мыслях - какого черта он подписал меня диким мылом.
- Не хочешь узнать, как меня зовут? - Вырвалось недовольным тоном.
Парень медленно контролировал движения руля одной рукой. Мой вопрос не вызвал в нем ничего кроме выражения скуки на лице.
- Нет. - На выдохе ответил он.
Под яркими обложками всегда скрывается либо брак, либо фальшивка. Иначе – зачем она вообще нужна, хорошая вещь не нуждается в такой рекламы.
Если бы не долг, я, возможно, тут же попросила бы остановить машину и вышла. И почему расплачиваться приходится именно мне? Но мысль о диком мыле вытесняла все остальные рассуждения. Мой спутник опередил меня, начав первым, видимо желая реабилитироваться в моих глазах.
- Тебя зовут Кукуцапа или Лагшмивара?
От удивления я помотала головой, не зная даже, что в природе существую такие имена.
- Я так и подумал, - разочарованно заключил водитель, - скукота.
Сил сдерживаться больше не было. К тому же, что я могла потерять?
- Конечно, - буркнула я, - гораздо веселее звучит «дикое мыло».
Одна его бровь поползла медленно вверх, а губы вытянулись в трубочку. Парень в шляпе сузил глаза, очевидно анализируя факт моего нескромного проникновения в его личное пространство. Спустя минуту он хитро улыбнулся, заговорив смягченным тоном.
- Чем тебя не устраивает «дикое мыло»?
- А чем, по-твоему, оно должно меня устраивать?
- Это словосочетание скажет о тебе больше, чем просто Саша или Маша.
Я округлила глаза и отвернулась к боковому окну. Город в часы пика превращался в муравейник – люди толпами, толкая друг друга, спешили по своим делам.
Интересно, что же могло ему сказать дикое мыло, чего не знаю я? В моей голове эта фраза вызывала какие-то бессмысленные, почти обидные ассоциации.
Незнакомец интригующим взглядом посмотрел на меня улыбнулся , закачав головой.
- Ты и представить не можешь, сколько в нем смысла..
- Я вся внимание.
Набрав в легкие побольше воздуха, молодой человек, с отнюдь не напыщенной серьезностью, а скорей с деловитым сочувствием начал объяснять.
- Дикое мыло – это разновидность полевого колокольчика, - сказал он, и крутанул руль на очередном перекрестке, - Маленький, синий цветок, не любящий одиночество. Порой, на одном стебле бывает до десяти соцветий. Солнцу он предпочитает тень, а дождь не любит вовсе. Если хоть одна капля попадет на его лепесток, он наглухо закрывается, иногда до полной погибели. - мы проехали еще один перекресток и остановились у светофора.
- Допустим, - нахмурила я брови, - хотя здесь не больше информации, чем в моем имени.
В ответ он устало вздохнул.
- Ты веселый, открытый человек, всеобщая любимица, скорей всего единственный ребенок своих родителей, но стоит тебя ранить достаточно глубоко, как ты закроешься наглухо от всего окружающего мира.
Я попыталась скрыть удивление.
- Ты угадал лишь про единственного ребенка в семье, остальное – предположения. - Проговорила я, нервно теребя перекинутый через плечо ремень безопасности. А ведь он попал в яблочко. - Но почему бы тогда не ограничиться просто колокольчиком?
Молодой человек пожал плечами, как будто все лежит на поверхности, и я не замечаю очевидных вещей.
- Потому что колокольчиков более ста видов, а ты как нельзя лучше подходишь под описание дикого мыла.
Кто бы мог подумать, что с этим человеком я буду говорить о колокольчиках. Но беседа протекала так легко и непринужденно, что я позабыла все обидны, более того – впервые в жизни кто-то попытался копнуть немного глубже обычной обертки, что было несомненно лестно, и каким-то нечаянным образом – им стал совершенно незнакомый человек. Не важно, что меня сравнили с ...
- Это сорняк.
- А что плохого в сорняках? - Спросил он.
- Это паразиты, незваные гости, нахлебники.
- Все - люди паразиты, но ты же называешь себя человеком, -продолжал молодой человек с той же присущей ему непринужденностью. Мне нравилось, как он пытается оправдать колокольчик в моих глазах.
Я промолчала и он, убедившись, что не дождется ответа продолжил.
- Теперь твоя очередь. Ты ведь наверняка подписала меня каким-нибудь интересным словечком?
Еще пол часа назад я бы не осмелилась произнести это вслух, но сейчас между нами больше не было подобных преград.
- Шляпа! - Без капли стеснения произнесла я.
- Примитивизм... - В его голосе чувствовалось разочарование.
- Но образно.
- Согласен. С этим не поспоришь.
Я кивнула — то то же.

На центральной улице города как всегда была длинная пробка. В лучшем случае, мы бы простояли минут 15-20, в худшем – около часа. Но как-то это не заботило вовсе.
Мой спутник легким движениями пальцев постукивал по рулю, но сохранял спокойствие.
- Я могу отдать тебе долг прямо сейчас.
Он растянулся в улыбке.
- Я же сказал, мне нужны от тебя деньги. Окажешь мне маленькую услугу и будем в расчете. Более того, я даже тебя переименую, раз дикое мыло тебя не устраивает.
- Переименуешь?
- Да. Например.... - он нахмурился, пытаясь что-то придумать, - нет, прости, - выдохнул он, - ничего в голову кроме дикого мыла не приходит.
- Погоди! -Выплеснул он тут же, - а как насчет млекопитающих?
От растерянности я пожала плечами.
- Думаю, мадагаскарская руконожка в самый раз.
Довольный самим собой, парень в шляпе развалился на водительском сидении, одарив меня белоснежной улыбкой.
- Кто это?
- Ха, маленькая бурая полуобезьянка со смешной мордой.
- Замечательно, - выдавила я, - почему бы просто не Марго?
- О нет, - простонал он, - ты это сделала....
- Что? - Поспешила спросить я.
- Так запросто одним словом нарушила всю романтику. Марго, запомни, – он повернулся в мою сторону и продолжил разъяснительным тоном, словно был строгим учителем, который отчитывает первоклашку, - если не умеешь быть предводителем стаи, то хотя бы не отбивайся от нее.
Я отвернулась в окно, чтобы справиться с приступом гнева.
- Не обижайся, ты милая и все такое, но в тебе нет изюминки. По-крайней мере, я не разглядел.
Будто, пытался, -подумала обижено я.
- Ты тоже производишь впечатление не самого приятного человека, - пошла я в наступление.
- Это смотря, какая передо мной цель. Если девушка не в моем вкусе, и у меня нет желания ее соблазнить, то к чему стараться.
- Это радует, - буркнула я.
- Кто бы сомневался, - ответил он сухо, - а теперь к делу.
Мы подъехали к высокому офисному зданию. Притормозив, парень в шляпе вышел из машины и, обогнув ее, поспешил открыть мне дверь. В какой-то момент, он даже протянул мне руку, но я проигнорировала это жест.

- Будешь делать и говорить только то, что я тебе скажу, - произнес он твердо.
Дело запахло жаренным. Вместо разговорах о колокольчиках, надо было расспросить о том, что у него было в планах и какую роль в них играю я.
- Ты наверное работаешь в зоопарке? -Заключила я, когда он тянул меня за руку ко входу в здание. Мой спутник шел так быстро, что я едва поспевала за ним.
- Ну можно сказать и так.
Ни секунды на передышку, десятки крутых ступеней, мы проскальзывали один, еще один и наконец остановились на третьем этаже.
Парень в шляпе осторожно приоткрыл представшую перед нами широкую дверь и заглянул внутрь.
Пойдем, - поманил он меня рукой, и я ловко проскользнула в щель. Мы очутились в большом конференц-зале. В нем могло бы уместиться без малого две сотни человек, а сидело не больше тридцати. На сцене в строгом деловом костюме стоял мужчина с лазерной указкой в руках. Перед ним находился огромный белый стенд, на котором мелькали слайды с изображениями. Выступающий низким, приятным голосом комментировал каждую картинку.
- Теперь сидим тихо, - прошептал мой незнакомец, когда мы пристроились в зале на задних рядах, - я подам знак и скажу, что тебе произнести. Ты поднимешь руку и повторишь в точности мои слова.
- Хорошо, - кивнула я, примеривая на себя его серьезный тон. В другой бы ситуации, я занервничала, но передо мной сидели незнакомые люди, и мне было откровенно плевать, кто они, и какое впечатление я на них произведу.
- Какие ассоциации у вас возникает при виде этих птиц, - задал вопрос человек со сцены, направляя луч лазера на стенд, и тут же сам ответил на него – несомненно, свобода, полет, грациозность.
Я попыталась что-то разглядеть на картине – непонятное изображение гнезда. Скорей всего керамика.
- Гордое могущество и вольность, - продолжал выступающий. А что такое сегодня свободный человек? Тот, кто может позволить себе все.
Последняя фраза была произнесена доверительным тоном, почти шепотом, но с такой гордостью, что даже я прислушалась.
Точно зоологи, - мелькнула в голове мысль.
- Приготовься, - скомандовал мой спутник. Он внимательно наблюдал за происходящим на сцене, пытаясь выловить удачный момент.
- А теперь, - медлил парень в шляпе , - а теперь поднимай руку.
- Пожалуйста, - произнес человек со сцены, когда заметил мой жест.
Я поднялась со своего места, выпрямила спину и поправила кофту.
- Я бы хотела задать вопрос, - писклявым голоском к моему удивлению заговорил мой спутник. Он не без глубочайшего удовольствия имитировал поведение какой-то жеманной женщины.
- Я бы хотела задать вопрос, - произнесла четко я.
- Мы вас слушаем, - отозвалось со сцены.
- Позвольте узнать , - с толикой сарказма и все тем же тонким голоском начал сидящий рядом со мной, - за основу своей работы вы выбрали столь необычное изображение птиц. К культуре какого народа относятся эти абстрактные артефакты?
Я повторила все, что услышала. Было очень лестно, когда все сидящие вокруг повернулись в мою сторону, прислушиваясь к вопросу. Я была единственным ребенком в семье и внимание любила всегда.
- Спасибо за вопрос, - улыбнулся отвечающий, - данные статуэтки - наследие западномексиканской культуры, датируемой 300-400 годами до нашей эры.
- Я так и подумала, - зазвенел голосок парня в шляпе, - а если быть точной – представленное вами зодчество - это ничто иное как элемент традиции шахтовых могил.
Мне удалось четко и без запинки повторить все, что сказал парень в шляпе. Он продолжил, не давая опомниться пижону на сцене.
- Эти фигуры, которые вы нам любезно показали – часть похоронной церемонии, вещи, которые покойник уносил с собой в могилу.
У меня создалось впечатление, что я выступаю на жутко серьезном заседании перед жутко серьезными людьми, а в будке суфлера сидит шут, который с изящной мимикой актера, не упуская возможности войти в образ разъяренной бабульки, диктует мне мою речь.
Но это было только начало. В то время, как я повторяла слово за словом, а стоящий на сцене молодой человек притупленно смотрел перед собой, пытаясь сообразить, что ответить, мой шут работал на два фронта, сея смуту в умах   сидящих перед ним людей и шептал с видимым возмущением что-то в духе - «О боже! Это могильное творчество! Какой позор!»
Когда я договорила, весь зал уже перешептывался, произнося - «Неприемлемо! Неприемлемо!»
Выступающий замялся. Он попробовал реабилитироваться в глазах сидящих, но получалось у него плохо.
- Я не уверен в том что вы говорите.
- Как так? - Глумливо выпучил глаза мой спутник и запищал себе под нос, чтобы могла расслышать только я. - Вы нас за дураков принимаете?
- Ведь дело говорит, - выкрикнул кто-то из зала и все закивали.
Я почувствовала гордость за себя саму. Мне впервые удалось выступить на публике, которая была старше меня, с таким успехом.
Когда парень на сцене совсем растерялся, мой собеседник приглушенно стал смеяться, он так втянулся в этот процесс, что смех уже был слышен в первых рядах, и люди волей не волей один за другим подхватили нарастающую волну заразительных эмоций.
Это к делу не относится, - выступающий достал из кармана носовой платок и протер им свое лицо.
- Вы глубоко заблуждаетесь, - продолжал сквозь смех гримасничать мой друг, и я повторяла с воодушевлением каждое его слово, - это изображения дерева с птицами из Наярит. И я с уверенностью могу вам сообщить - они олицетворяют отнюдь не свободу, а блуждающие души, которые еще не спустились в подземное царство.
- Простите, - вдруг нашелся парень, - могу я поинтересоваться, кого вы представляете?
Я перевела взгляд на моего парня в шляпе и поняла, что дело плохо. Он нахмурился, пытаясь выдать очередной перл, но время не стояло на месте. В конце концов мой незнакомец развел руками в сторону, будто говоря, импровизируй детка.
- Я представляю группу зоологов-волонторев. Мы проводим разъяснительные работы с населением, чтобы привить им любовь к вымирающим видам животных
- Ха, ха, ха! - Послышался истеричный смех того, кто сидел рядом со мной. - Ха, ха, ха!
Он даже не старался сдержаться и смеялся так громко, что было слышно даже на самой сцене.
- Сматываемся , колокольчик, - поднимаясь с сидения под всеобщее молчание, сквозь редкие, но меткие приступы смеха произнес он, и потянул меня к выходу. Но я так вжилась в роль, что не могла просто так уйти.
И когда, его руки сомкнули на моей талии и буквально по воздуху понесли меня к выходу, я продолжала с чувством собственного достоинства орошать криком зал.
- Вам должно быть стыдно. Каждый день в красную книгу попадают сотни видов братьев наших меньших. И это проблема не одного человека,а целого общества!
Когда мы выпрыгнули из зала, мой незнакомец позволил себе расползтись по стенке, судорожно обхватывая руками живот.
- Не могу поверить, что ты это сказала! Общество зоологов- волонтеров!
Сначала мне не показалось это забавным. Но его смех был настолько заразительным, что я сначала тихо, а потом уже громче разразилась истеричным хохотом. В конце концов мы смеялись над ситуацией в целом, кроме того, во мне накопилось столько эмоций, которым просто необходимо было выйти наружу.
- Марго, детка, - отдышавшись пропел он, - спасибо. Мне кажется. Теперь я у тебя в долгу, ты выполнила программу на триста процентов, я просто обязан угостить тебя ланчем!

Тихая умиротворенная музыка, две тарелки с пастой, которые мы с аппетитом уплетали, поглядывая друг на друга озорными и довольными глазами. Мы были разбаловавшимися детьми, которые напакостили и остались довольные собственной выходкой.
- Ну а если серьезно. - Начала я, вытерев салфеткой губы, - где ты работаешь?
Он улыбнулся доброй улыбкой.
- Для начала, я представлюсь – меня зовут Дэн.
- Дэн, - кивнула я.
- У меня свое рекламное агентство, - продолжил Дэн, - тот парень на сцене – мой бывший подчиненный, который украл мою же идею, и сегодня попытался выдать ее за свою.
- Не может быть... - округлила я глаза, покрываясь румянцем.
- Ты присутствовала на презентации логотипа для одной крупной ювелирной компании.
Только сейчас я почувствовала стыд, вспоминая нелепые фразы по зоологов – волонтеров.
- Так значит, эти фигуры птиц – твоя идея?
- Именно, - подтвердил он.
- И как бы ты оправдался, если бы я задала тебе те же самые вопросы, что и тому человеку? Какая компания захочет брать за логотип могильное искусство?
Дэн положил вилку на тарелку и откинулся на стуле.
- Очень просто. Начал бы с того, что архитектура как вид искусства началась именно с возведения могил и храмов. А потом сыграл бы на самом очевидном, - он поправил шляпу, скинув ее на бок и подмигнул, - по древним преданиям человек уходил в последний путь и мог взять только несколько вещей в могилу, чтобы на том свете поддерживать статус. А что может быть ценнее этого?
- Верно, - кинула я , - самая лучшая характеристика для ювелирных изделий.
Дэн сделал глоток черного кофе и, осторожно поставив чашку на стол, посмотрел на меня. Его взгляд уже отличался от того, взгляда, которым он мне одаривал несколько часов назад. Он смотрел на меня как-то по особенному, с огоньком в глазах.
- Я бы хотел еще раз встретиться с тобой, Марго.
Лукаво улыбнувшись, я поняла, что сейчас власть в моих руках.
- По-моему, я не в твоем вкусе.
- Я не буду сейчас отвечать на эту фразу, скажу. Когда ты будешь готова, - мягко произнес он, продолжая разглядывать мое лицо.
- Почему?
- Боюсь тебя напугать.
Я хмыкнула себе под нос. Мне не удавалось флиртовать с ним также просто, как я проделывала это с остальными парнями.
- В любом случае, - вскинул он брови вверх, - пока не попробую, не узнаю.

Мои воспоминания – моя собственная история. Даже родители не знали всей правды до конца. А если бы узнали, наверное, сошли бы с ума.
Я перевернула подушку – она была мокрой с обеих сторон.