Верность и весь мир

               

     Небо, залитое солнцем с белыми облаками - кораблями было, безмолвным и величественным, как горный снег за секунду до схождения лавины. В долине между изумрудных карпатских гор раскинулся город  выстреливая в голубое небо куполами церквей и шпилями ратуш. На набережной, засаженной тополями, падал пушистый  снег. Стремительный горячий ветер попадая в туннель построенный из живых деревьев гнал по нему позёмку тополиного пуха, успокаивался и ложился на землю укрытую белым пушистым одеялом.                Жители города были заняты каждый своим делом. Юные или пожилые, занятые или праздные, радостные или грустные – каждый был частью этого города, который мог быть в одно и тоже время древним и современным, нищим и богатым, праздничным и траурным. Все они такие разные в тот будний день имели одно сходство – никто не мог смотреть открыто в ослепительно яркие голубые небеса. Только сквозь солнцезащитные очки или тонированные стёкла автомобилей им удавалось взглянуть на небо, да  и то не надолго.
   Речка, обмелевшая от сухой и жаркой погоды, пахла водорослями и сыростью и прогулка по набережной  была одним из действенных средств для борьбы с жарой. В тот день, кажется, это был четверг, мне нужно было срочно до шестнадцати часов внести деньги в банк по кредиту или проще говоря отдать долг вовремя во избежание неприятностей, которые постигают тех кто накапливает долги. В банке не работали  ангелы и даже самая искренняя молитва: «Прости нам долги наши…» ими не будет услышана, поэтому я был у там около часа дня. В банке меня не встретили аплодисментами, как честного человека, который пришёл выполнить свои обязательства и даже не пустили в здание – там только что начался обеденный перерыв.
    В конце концов жара и ожидание привели меня на крытую террасу кафе расположенного прямо на набережной, с которой открывался вид на обмелевшую реку, обрамлённую по обеим берегам каменными набережными и связанную туго мостами, стоящими на железобетонных ногах словно раненые великаны. Пока я наслаждался ледяным фрешем, выпивая его маленькими глотками, смакуя каждую каплю живительной влаги, за соседний столик сели двое молодых людей лет двадцати пяти. Один из них светловолосый парень с выразительным лицом был одет в бежевый костюм и  бледно розовую рубашку с бордовым галстуком, второй загорелый коренастый парень с одутловатым лицом был  в белоснежной футболке с иероглифами и джинсах.
   Они разговаривали настолько громко, что я сразу переключил своё внимание с сока, который  быстро закончился, на разговор, который я не ожидал услышать. Похоже, эти ребята давно знали  друг друга и долгое время  не виделись.
  - Слушай, Михаил, тысячу лет тебя не видел, а ты солидно выглядишь  - костюм тебе к лицу. Ты где сейчас работаешь? – спросил парень в футболке с иероглифами, улыбаясь широко открытым ртом.
  - Я сейчас в банке работаю, Серёжа. Ты что будешь пить?
  Миша подозвал официантку, белоснежная блузка которой красиво сочеталась с её бронзовым загаром. Миша заказал кофе и минеральную воду,  Сергей чай с лимоном и мёдом. Пока официантка выполняла заказ они обменялись новостями про всех старых друзей и знакомых. Когда официантка принесла заказ и вокруг них распостранился запах мёда и кофе, они уже говорили о личном: Серёжа рассказал Михаилу о том, как ему трудно быть самим собой в одном доме с родителями жены, а Михаил пожаловался на то как ему трудно быть в одно и тоже время хорошим отцом для своего годовалого малыша, начинать делать карьеру в банке  и при этом обеспечивать семью без поддержки родителей.
  - В этом твоём банке тебе хотя бы платят приличные деньги за твою работу? - спросил Серёжа, облокотившись на лакированную поверхность деревянной ограды,  отделявшей террасу от тротуара, и пристально посмотрел на Михаила.
  - Зарплата, конечно, пока-что небольшая, но в будущем у меня на этой работе есть перспектива.                Вопросы подобного рода считаются бестактными, но в этом случае непрямой вопрос предполагал возможность непрямого ответа, поэтому Михаил не стал отводить взгляд  в сторону и ответил спокойным, почти равнодушным тоном  продолжая смотреть в чёрные как графит глаза Сергея. 
  - Тебя скоро повысят?
  - Сейчас  предлагают пройти стажировку в центральном банке, поучиться у тех кто знает и умеет больше, а потом  скорей всего меня переведут на вышестоящую должность с более высоким окладом.
  - Когда всё начнётся?
  - Скоро, но я  не уверен,  что мне нужно ехать на эту стажировку.
  - Что так?                Сергей долил из заварника в чашку чай. За их столиком воцарилась тишина. Миша расслабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и  снова заговорил.
  - Дело в том, что Елена Николаевна, руководитель нашего отдела кадров, рекомендует моему шефу направить именно меня на стажировку, потому что сама едет в центральный банк в тоже самое время. Она будет жить в той же гостинице, есть в том же ресторане и вообще…
  - Что она так плохо выглядит?
  - Нет, она следит за собой, умна, влиятельна.
  - Так в чём же дело? Соглашайся на стажировку, доставь женщине удовольствие - и ты в дамках! Другая должность, другой статус, другая зарплата. Второго такого шанса потом может и не быть.
  - А как же верность?                В этот момент Сергей то ли от чая то ли от жары покраснел и начал настолько убедительную речь, что постороннему слушателю, который не слышал о чём шла речь до этого момента, могло показаться, что один из собеседников репетирует выступление для какого-то  важного собрания, и выступающему нужно во что бы то ни стало убедить публику отдать деньги и жизнь во имя великой цели.
  - Послушай, Михаил, твоя  жена поймёт и простит тебя в любом случае. Спроси меня почему?
  - Почему?
  - Да потому что так живёт весь мир. Вот ты только что сказал: а как же верность, но я поставлю вопрос по другому: а как же нищета? Зачем нужна такая верность, если ты не можешь обеспечить свою семью. Ты проведёшь время с этой женщиной и ты это сделаешь исключительно в интересах своей семьи. Вот это настоящая верность своей семье, когда ты любой ценой, даже ценой своих не нужных никому сегодня принципов делаешь всё возможное чтобы у тебя и у твоих детей было успешное будущее. Повторю ещё один раз:  так живёт весь мир. Посмотри вокруг, посмотри на людей едущих в дорогих автомобилях, на семьи, живущие в огромных домах, на детей, которые учатся в престижных школах. Ты хочешь быть в стороне от всего этого?
  - Нет.
  - Пойми Михаил, сильные побеждают слабых. Будь сильным – переступи через себя и сделай наконец то, что ты должен сделать ради своей семьи и вот это будет настоящей верностью.
  Сергей наверно долго бы ещё говорил, но Михаил показал ему на часы, где маленькая стрелка едва не навалилась на римскую цифру два, а большая уже догнала арабскую десятку, и пояснил приятелю, что ему пора на работу в банк. Сергей заметил, что лицо Михаила уже не было таким радостным и оживлённым, каким оно было в начале  разговора, и вдруг испугался, что мог оскорбить своей речью друга, пытаясь вернуть радость встречи двух старых приятелей сказал:
  - Да ладно, Мишаня, всё будет хорошо. Быть тебе не иначе директором банка!
  - Обязательно, -  ответил тихо Михаил и попытался изобразить на утомлённом лице  улыбку. Загорелая официантка рассчитала их. Столик, за которым они сидели, тут же был занят влюблённой парой. Двое парней лет двадцати пяти сошли с террасы кафе на тротуар и растворились в ярких красках пёстро одетой толпы.
   Этот случайно услышанный мной разговор подействовал на меня странным образом. Весь остаток дня я чувствовал себя, как человек, который,  любуясь красотой белых облаков, провалился в открытый канализационный люк в центре города, чудом не погиб, испачкавшись, выбрался из ямы и с удивлением и обидой осознал, что его исчезновение с оживлённой улицы осталось никем незамеченным. В банке я вглядывался в служащих в надежде увидеть Михаила. Дома за ужином я внимательно смотрел на мою любимую супругу и никак не мог решить является ли она частью всего мира, который «так живёт» или всё-таки она моя  жена. Выглянул из окна, чтобы отвлечься от этих мыслей и увидел на лавочке возле подъезда пожилых людей, живущих на мизерную пенсию «в стороне от всего этого». Пожелал пятилетнему сыну спокойной ночи и начал перебирать в голове все престижные школы, где бы он смог начать учёбу через год. В конце-концов сумбурность и беспредметность моих размышлений настолько утомили меня, что я оставил жену в гостиной дочитывать Чехова, а сам в половину одиннадцатого отправился в спальню. На улице было ещё светло, я открыл окна и  вместе со свежим  воздухом впустил в  спальню  звуки вечернего города. Мысли улеглись и я уснул.
    В ту ночь мне приснился сон, в котором я увидел то, чего никогда не смогу увидеть в реальном мире: высокую гору, стоящую на белых облаках. Заснеженная вершина горы была верхней точкой гигантских весов, которые двумя  своими чашами по обе стороны от вершины взвешивали различные ценности. Вот один человек, совершив долгий путь к подножию вершины,  положил на правую чашу успех и богатство, а на левую чашу любовь, принципы и веру. Когда любовь, принципы и вера, начали перевешивать успех и богатство, этот человек залез в правую чашу, для того чтобы увеличить её вес. Но  это не помогло, и чаша, в которой он находился, оказалась легче левой, тогда он принялся раскачивать свою чашу, пытаясь повлиять на верность взвешивания. В конце концов, чаша перевернулась и  человек, истошно вопя, полетел вниз, куда-то в глубокую пропасть. Последовав вниз за падшим человеком, в своём сновидении я прошёл сквозь облака и вдруг увидел наш город с высоты птичьего полёта: всё те же дома, река и церкви, только время года другое, да и год, похоже, тоже другой. В  свободном падении я приблизился к городским улицам, зимою темнеет рано, поэтому наверно никто из жителей не обратил на меня внимания, когда я влетал в самый большой в городе кинотеатр. Перед входом в зрительный зал висели плакаты рекламирующие фестиваль автобиографического кино. Текст на рекламных плакатах звучал примерно так: «Великие режиссеры - они сами прожили и сняли свою жизнь как кино». Я приземлился в мягкое кресло в центре зрительного зала. Экран озарился ярким светом, осветив пустые места вокруг меня, и я понял, что сейчас будут показывать кинофильм только для одного зрителя. Я приготовился услышать музыку, но её не было. На экране с огромной скоростью замелькали первые кадры фильма и удивительно, что мои глаза успевали различать изображение.                Первая лента рассказывала жизненную историю банковского служащего, в котором я сразу узнал Михаила. В фильме я увидел, как он отказывается от командировки в центральный банк, а потом, но уже поздно выяснилось, что Елена Николаевна, начальник отдела кадров, никакого отношения к его стажировке не имеет. Ему приходиться уйти в другой банк, отношения с женой натянуты, но не рвутся, а впоследствии становятся ещё крепче. Вижу, как Миша сидит в просторном кабинете директора центрального отделения банка –  там он хозяин. Через несколько минут первый фильм закончился и начался второй.
          Второй фильм, как и положено, на фестивале автобиографического кино тоже был, чей-то жизненной историей - историей  предпринимателя Сергея. того самого, который вчера беседовал с Мишей в кафе. Я увидел его двух жён, с которыми он расстался, его постоянные без выходных заботы о процветании бизнеса, любовниц, увлечение алкоголем, детей от прежних жён, которых воспитывали отчимы, его седую голову и дрожащие руки на коленях молоденькой жены во дворе роскошной усадьбы в пригороде. И этот фильм подошёл к концу.
         Когда начался третий фильм, я попробовал угадать, чья жизненная история будет показана на этот раз. Первые два фильма рассказывали о людях, которых я видел вчера в кафе. Может героиней третьего фильма будет та загорелая официантка? Я не угадал, потому что в третьем фильме показывали меня. На том месте в фильме, где я, забирал нашего второго ребёнка из роддома, в зале неожиданно включили свет, и я проснулся в залитой утренним светом спальне. Удивительно, но этот сон чудесным образом навёл в моей голове порядок, избавив меня от хаотичных размышлений. С тех пор я ни разу не встречал в нашем городе ни Сергея, ни Михаила. Возможно, вам повезёт больше, может быть, они живут с вами на одной лестничной площадке и ваши балконы рядом. Единственное о чем я жалею так это о том, что не успел досмотреть до конца свою жизненную историю. У меня к вам просьба: если вам удастся посмотреть этот фильм, позвоните, пожалуйста, мне и расскажите, чем там всё закончилось. Хотя знаете, наверно, не надо звонить, мне тогда не будет интересно жить – пожалуй я сам всё досмотрю.