паломник7

паломник7
ГЛАВА VI

"Если не умеешь говорить, научись слушать”.
/Помпоний/
 "Весёлое расположение
заменяет отдых”.
/Смайлс/

О своих рабочих буднях говорить особо не приходится, но два слова всё же вставить придётся. К моей огромной радости я был принят на строительство школы. Где мне предстояло познавать и осваивать профессию плотника, правда, пока ещё на подготовительных подсобных работах.

Но думаю более серьёзные работы меня ждут впереди. Тогда же наберусь и соответствующих впечатлений, о которых непременно будет рассказано в дальнейшем повествовании очерка. Но зато мне очень хочется поделиться моими впечатлениями о воскресном празднике, на котором мне посчастливилось побывать, как говорится: “с корабля, на бал” попасть.

Праздник этот прошел, просто на одном дыхании. Где ещё можно увидеть такие плавные танцы влюблённых, умеренно кружащих босиком по зелёному ковру из трав и цветов…И где ещё можно услышать столько нежных духовных песен, как ни здесь в далёкой тайге

Этот необычный свет и чистота духовной культуры, сквозили в каждой нотке, в каждом слове и в каждой улыбке. Думаю, что ни одна школа по эстетическому воспитанию не могла бы повлиять так на мою культуру, как воскресный праздник на этой Священной земле…

 А как танцевали девушки в белоснежных платьях, словно лебёдушки, плывущие по зелёному лугу, освещённому ярким солнцем. И все они такие милые и красивые словно из волшебной сказки о феях… Мне сразу на ум пришли ласковые слова Володи Капункина:
“ …веет от движений желанием трав…”

Немало порадовало всех необычное псалмопение, в исполнении капеллы из очень милых и очаровательных сестричек… Откровенно, хочется признаться, что впервые услышал псалмопение похожее на пение, а не на монотонный скучный речитатив древнеславянских скороговорок.

Наверное с моей стороны не корректно и невежественно так, чтобы сравнивать совершенно разное искусство, а точнее, песни разных направлений. Это необычное пение, коим и является псалмопение здешних артистов. Возможно я, как не профессионал, не сумел проникнуться в то старославянское псалмопение, и увидеть там то, что так взволновало меня в этом псалмопение (иначе их не назовёшь). Эти псалмы невольно вызвали у многих зрителей   слёзы радости.

Видимо в этом и заложена сила искусства нового псалмопения, которая заставляет каждого проникновенно поддаться этой необычной силе духовного пения. Для меня эти песни явились неожиданным открытием в этом искусстве, которое оказалось удивительно простым, чистым, красивым, мелодичным и до последней буковки понятным. Что даже некоторые из них я легко запомнил, и уже в дальнейшем напевал сам…

 И что удивительно, ведь дни-то для меня были непривычно трудные и утомительные. Перетаскивая тяжеленные длинные брёвна, приходилось изрядно попотеть и прочувствовать неимоверную усталость, которая заставляла меня к вечеру быстро “отключиться ко сну”. А вот, надо же, в этот воскресный день, никакой усталости, и день прошёл к моему удивлению на одном дыхании…

 Вот такая она, здешняя Страна… Страна сказок, праздников и великого Труда… Страна прекрасных жителей, к коим со всех концов Света съезжаются люди, для общения с удивительными обитателями. И это та Страна, куда непременно каждый обязательно будет стремиться вернуться… Где он обязательно оставит частичку своего сердца…

И всё же, после столь впечатлительного и жаркого дня, после таких бурных моих, чувственных переживаний и ощущений, которые не могли не проявиться радостью и восторгом. Наступил такой желанный, такой тихий, такой тёплый вечер, что я будто впервые наслаждался его таёжной свежестью, боясь, как бы не исчезло всё это вдруг…

А какое же это блаженство, братцы, дать полный покой ногам своим и мыслям, что бы вот так тихо и спокойно посидеть со своими новыми друзьями у тёплого и желанного костра, невольно сбросив всю свою усталость в его искрящееся пламя. И ты чувствуешь, как наполняешься свежими  силами от всего того, что окружает тебя в это мгновение. От душистых трав и незнакомых цветов, от терпкой хвои елей и сосен, от огромных вековых кедров, о которых говорят, что они звенят.

 Наверное это так, но у меня ещё не проходит “звон” минувшего праздника, впечатлений от которого мне ещё хватит на долгое время… И этот необычный таёжный дух упоительного вечернего воздуха, так освежил мою впечатлительную голову, что даже само сознание не пыталось с этим справиться…

Оживлённые беседы переходили на тихие, порою полушепотом, разговоры, совершенно ненавязчивых разноплановых  тем. Что и вызывал у каждого несомненный интерес. Но что интересно, если и случалось, что кто-то мог перебить кого-то нечаянно в горячих обсуждениях, то это пресекалось, как-то само собой, то есть, “нарушитель” вовремя мог остановиться и извиниться. И всё это вызывало только одни улыбки.

А вот появился и мой новый знакомый, Юрочка, со своей, видавшей виды большущей гитарой, которая и стала объектом всеобщего внимания, переходящая словно чаша с напитком из рук в руки. И она по-настоящему добавила нам полный комфорт нашему воскресному отдыху… Тихие и грустные мотивы сменялись смешными, задорными и весёлыми напевами, которые тут же всеми подхватывались, демонстрируя исключительно профессиональное владение этим искусством.

У меня сложилось впечатление, что они давно только этим и занимались. Но мои воспоминания о «потугах» с брёвнами, сразу же пресекали подобные мысли... Оказалось, что здесь очень многие пишут стихи, на которые и пишутся псалмы и песни. Это здорово!

Но ведь очередь дошла и до меня. Не помню как, но гитара оказалась в моих руках. И все тихо чего-то ждали от меня…И я очень серьёзно растерялся, вот так вот впервые растерялся…Возможно больше от того, что мои песни (точнее песни В.Капункина) были уже спеты другими…А я их так заранее готовил…(Наверное невозможно заранее спланировать свою готовность). И всё же я был растерян…

Мне всегда приходили на выручку мои старые бардовские и шлягерные песни, которые в обилии ещё сохранились в памяти. И исполнив несколько их, я сразу же, по реакции моих новых друзей понял, что они уже безвозвратно ушли в забвение. Видимо смысл и энергия этих песен не может восприниматься так, как они когда-то звучали для нас. И что-то мне уже подсказывало, что да, что это так, что непременно уходит и для меня, как и прошлая моя жизнь…

Но я не думал сдаваться, и ухватился еще за один приём, сознанием ощущая, что он не запрещенный… Я неожиданно вспомнил несколько моих романсов, сентиментальностью коих я смог задеть чувства моих слушателей. И это я с большой радостью почувствовал. Возможно ещё не совсем исчезла этакая ностальгия по старинному красивому и изящному, как я полагаю, искусству.

А я-то, обезумев с радостью этим и воспользовался… И именно в такие минуты становится очень трудно, что бы удержать себя от возникающей страсти артиста проявить всё своё умение, весь свой талант и артистизм, дабы понравиться и прельстить всей своей поэтической сущностью, которая может вызвать гордость у ближних за мой успех…И сразу же возникает искусительное желание, что бы обязательно нравиться. И я думаю, что в таких случаях не случайны некоторые моменты, что заставляют стушеваться и растеряться. Это и есть то недостающее испытание, которое необходимо достойно пройти каждому искушенному, будь то артист, или ученый.

Но пройти, как верующему… Сознаюсь, что для меня это был очень трудный момент. В такие моменты мною часто овладевали чувства гордости, и признаюсь, что ими пользовалась только моя гордыня. К сожалению, не миновала меня гордыня и на сей раз, в этот удивительный и ответственный для меня вечер…

И лишь после, когда приходит время для осмысления своих поступков, начнёшь больно осознавать свою проявившуюся слабость и искушение, блеснуть своим подготовленным «приёмом», умением показать свой талант…А тогда и начнёшь жалеть, что не смог найти ту необходимую силу, которая смогла бы подавить эту неудержимую страсть и безумство, прельстить и понравиться, в чем и проявилась вездесущая гордыня.

Неужели так сложно обрести ту мудрость, которая будет в состоянии отличить эгоистические страсти от бескорыстных добрых чувств посвящения, даря самое прекрасное, чем обладаешь, без гордости, прельщения и искушения?…Видимо она заложена очень глубоко в душе. Что, только с открытым сердцем сумеешь обрести это важное качество, в проявлении бескорыстного труда и смирения. В умении дарить не прельщая и не прельщаясь, чего бы это ни стоило, проявляя свои знания, мудрость, талант и способности.

Но почему же забываются многие мудрости, которые нам заповедали наши святые и праведники? А вот что заповедовал нам блаженный Епифани:

 “Смиренно мудрый радуется своему бесчестию и унижению столько же, сколько тщеславный приходит в восторг от почестей и похвал людских”

Ведь обретённая мудрость и дарованный талант сливаясь со смирением, и образуют тот духовный разум, который святые наши братья называли “порождением искушений, или плодом опыта духовного”. И видимо та атмосфера, которая царила у праздничного костра, была как бы создана для меня. Что позволяла мне взглянуть наиболее ясно на проблему моих слабостей, дабы мог я их достойно преодолеть.

 Но как выяснилось, я к этому ещё не был готов… Напротив, моё самолюбие было непреодолимо. И мне ещё с большим желанием захотелось удивить моих друзей заготовками моего творчества, давно ждавших такого момента. Ибо очень трогательно ласкало доброе внимание всех моих слушателей… Я ощущал это внимание ко мне с их стороны, чувствуя на себе их терпение и желание слушать ещё…

И вдруг (я это почувствовал каким-то тайным чувством) меня словно током поразило…Она возникла, как видение из воздуха, словно мираж от бликов костра, отраженного от ствола дерева…Пламя костра освещало её так, будто опытным светотехником было направлено на неё с самой выгодной стороны, выделяя привлекательность актрисы, вырисовывая силуэт на фоне темнеющего леса…

Меня больше всего поразили её глаза (именно с глаз начинается моё знакомство с человеком). Слегка раскосые глаза её были широко раскрыты, которые очень внимательно следили за движением моих пальцев, перебирающих струны гитары. (Но как же незаметно она возникла здесь?!…И почему моё сердце так участилось? Я и не хочу находить этому объяснение, сердцем чувствуя, что это не случайно…И я в этом убеждён, во всяком случае мой внутренний голос быстро убедил меня в этом…)

Что-то было в ней от южной женщины. Хотя утверждать в моём состоянии я этого не берусь, да и вечернее время не позволяло дать определённый ответ на этот предмет. И всё же какая-то казачья натура в ней проглядывалась. Дивная, этакая станичница, наделённая женственностью и житейским задором, она была обладательницей смуглого лица и густых черных волос, перетянутых вязанной полоской. Тёмные глаза её (на первый взгляд, карие) и красивый полуоткрытый рот подтверждали мою догадку о её принадлежности к южанам. Слегка вздёрнутый тонкий нос и гибкая стройная фигура, выдавали её какую-то задорную непосредственность.

Одета она была в, облегающую фигуру длинное красное платье, поверх которого была накинута, вязанная тонкой вязью, белая шаль с длинными пушистыми кисточками. Возраст её определить было просто невозможно. Да и как можно определить возраст привлекательной женщины, которую видишь впервые? Заметив мой неподдельный к ней интерес, она неожиданно твёрдым голосом, но с каким-то задушевным и спокойным тоном, которому просто невозможно возразить, попросила меня исполнить (если я знаю) старинный романс “Не уходи”.

Спрашивая об этом, она как-то по-особенному, загадочно улыбалась, и мне очень странно показалось, что эта улыбка мне давно, давно знакома… От такой неожиданной встречи я опешил…Да я просто ошалел… Она назвала мой любимый романс, который когда-то с такой же улыбкой его подпевала мне одна незнакомка… Может быть ей нравилось моё смущение, а может быть эта улыбка должна приободрить меня.

 Но я от этого только ещё больше растерялся, и ни как не мог собраться с мыслями, чтобы вспомнить хотя бы первые строчки этого романса… И всё же, взяв первые аккорды, которые первыми попались мне под руку, я понемногу овладел своим волнением и собрался. И видимо пытаясь как-то реабилитировать себя за проявленную неловкость, я решил выжать из себя всё то, на что и была способна моя задетая гордыня…

И я не знал какая сила меня вела, но мне показалось, что я вложил в этот романс всю свою душу, что бы не только понравиться, но и суметь донести самое дорогое для меня, самое сокровенное. Так мне тогда казалось, такая была ценность моих дарований…моей песни. Но что случилось, то случилось…

Да пусть извинят мне необузданную мою страсть несмышлёного в истинных постижениях, последователя, ту мимолётную и неловкую страсть, дабы понравиться и доставить настоящую радость этой прекрасной женщине, невольно всколыхнувшей во мне, те далёкие мечты из прекрасного прошлого…

Голос мой, как мне показалось, звучал на всю окрестную тайгу, на всё сибирское пространство, откликнувшимся несмолкаемым эхом вечернего леса, вибрирующим всеми красками звучания моей задетой души…

Я опасался лишь только одного, что эта песня должна всё-таки кончиться. И увлечённый своим вокалом, я к моему большому сожалению не замечал никого, и только смутно в каком-то облаке я видел этот единственный образ, такой близкий, и такой далёкий, который посылала мне судьба в этой единственной желанной Стране…Подарив незабываемые мгновения. Мои пальцы давно так ловко и проворно не перебирали струны гитары, чьи звуки просто заставляли меня выжать то, на что я был способен.

“Не уходи, побудь со мною
Пылает всё в моей груди
Восторг любви нас ждёт с тобою,
Не уходи, не уходи…
Побудь со мной,
Побудь со мной!”…

И вот на этой волне закончились последние аккорды этого романса. Отзвучали последние слова. А пальцы словно приклеенные к струнам нельзя было разжать…Впрочем они меня уже и не слушались. А к горлу подступил такой комок, что я не только петь, но и говорить-то не мог.

 Взглянув на моих слушателей, сидящих у костра, я обнаружил какое-то молчаливое замешательство, в их устремлённых на пламя костра взгляды, что не двусмысленно указывало на догадку произошедшего… И всё же моё пристальное внимание было обращено к таинственной незнакомке. И только потом, когда я сумел оправиться от волнения своего чувственного пения я смог что -то заметить.

И то, что я заметил для меня оказалось определенной неожиданностью, словно молния ударила в меня. Она стояла, прижавшись к стволу какого-то дерева с длинной травинкой во рту, и из прикрытых глаз, словно искрящиеся от бликов костра, тоненькими бусинками, нехотя скатывались откровенные слёзы…Такие откровенные и очень дорогие для меня слёзы, что они были дороже любых бурных аплодисментов.

 О, эти слёзы, такие родные и знакомые, будоражили мою неподдающуюся память, превращая её в какую-то фантастическую тайну…Где сливается дорогое и тревожное, далёкое и близкое, реальное и фантастическое, прошлое и будущее… Волнения накатывались на меня с небывалой силой, что бороться с ними мне было очень не просто.

Лишь только мои собственные слёзы могли, как-то погасить эти всколыхнувшиеся из дальних тайников неудержимые чувства, то ли радости, то ли тревоги…

А может быть это и есть те чувства грядущего будущего, ради чего тревожилась память прошлого… Эта бесполезная и безумная философия моего ума, может быть и длилась в моей растерянности, словно неожиданное затухание беспомощного, угасающего костра. Который своим тусклым светом выдавал мою растерянность и появившуюся неловкость в моём поведении...

Что, как мальчишке позволило мне выйти из неловкого положения и общего смятения, неумело превращая в шутку моё минутное замешательство… Возможно это опять мои мальчишеские домыслы, но по-видимому между костром и моими эмоциями существовала некая невидимая связь.

А иначе , как бы он мог в такой момент погаснуть? Хотя более очевидных примеров найдётся множество. А скорее всего, его уже давно никто не поддерживал, вот и всё… И всё же, удивительные эти мои новые знакомые. Никто и не хотел сразу расходиться, даже сидя у потухшего костра, находя весёлые разговоры и забавные истории. А ведь завтра всем рано на работу…
/продолжение следует/