Колючее счастье

                К О Л Ю Ч Е Е     С Ч А С Т Ь Е         

     - Бабушка, можно я сегодня не буду в обед спать? - Заглядывая
  в дверь бабушкиной комнаты спросил Алёша.
     Старушка посмотрела на него поверх очков и недоумённо спросила:
     - Почему?
     - Нехочу-у. Я буду тихо-тихо играть.
     - Детям нужно спать, чтоб набраться сил и скорее вырасти.
     - У-у-у, я уже большой, читать умею и скоро в школу пойду.
     - Говоришь, что уже большой, а собираешься нарушить режим дня.
  К вечеру устанешь, головка заболит, начнёшь капризничать.
     Мальчик вздохнул, но через минуту, сузив глаза, хитровато посмотрел на бабушку.
     - А сказку новую расскажешь?
     - Какую сказку? - взметнула брови бабушка.
     Алеша быстрым взглядом осмотрел комнату и остановил взгляд на
  подоконнике.
     - Расскажи про кактус.
     Старушка пожала плечами и, задумавшись на минутку, кивнула головой.
  Алеша тут же прикрыл дверь и вприпрыжку побежал в свою комнату.
     - Вот ещё выдумал, пострел! Где ж я тебе возьму такую сказку? -
  ворчала вполголоса старушка. - Хотя, постой, кажись, слышала я такую.
  Это ж я тогда была немногим старше Алёши. Ходили в то время по дворам
  погорельцы и те, у кого все пожитки водой унесло, милостыню просили.
  И к нам пришла старушка с девочкой. Одарить их чем-нибудь мы не могли,
  сами жили бедно, но накормили и оставили ночевать в своем доме.
     Ой, дай Бог памяти, как же девочку звали? Я ещё ей свою тряпичную куклу подарила. Кажись Олеськой, да-да Олеськой её звали. Какая она теперь? Жива ли? Сколько лет с тех пор минуло. Мы с нею на печке спать
  легли, а бабушку её на широкую лавку положили. Вот эта бабушка тогда и
  рассказала нам сказку о заморской колючке. Может быть она и сама
  не знала, что колючку кактусом зовут. Ну, что ж, остается только
  вспомнить о чём она тогда рассказывала.
     Когда подошло положенное время, Алёша послушно лёг в кроватку. Бабушка взяла вязание и подсела к его изголовью.
     - Слушай внучек сказку про «Колючее счастье».
     Мальчик подложил ладошку под щёчку и приготовился слушать.
     - На высоком берегу бурливой речки раскинулась деревенька. В крайней избушке, с двумя маленькими подслеповатыми оконцами, жила рано
  овдовевшая Маруся со своей матерью. Бедновато жили. Земли у них не
  было, перебивались тем, что приносили люди дочке за искусно вышитые
  рукава сорочек. Весь день она просиживала у окна, склонившись над вышивкой. Что говорить, она и раньше не ходила на вечёрки, не наведывались к ней подружки с девичьими секретами, да и женихи шли мимо покосившихся ворот. Но Маруся верила в своё счастье и, вышивая чужие рубахи, пела.
     Как-то раз, мимо стареньких ворот, проходили лесорубы. Услышали
  песню, остановились.
     - Голос у девушки как лесной ручеёк. Видать и душа у неё чистая,
  не замутнённая, - сказал пожилой дядька.
     А через пару дней постучались в ворота сваты. До чего ж красивая
  была молодая пара. Больше всех на Марусю и Василя любовалась матушка.
  Да, видать, не долгим бывает бедняцкое счастье. Сплавлял Василь лес
  по реке. Плотогоном был. Как уж там вышло, про то не знаю, только
  взяла его река. Вот и сидит теперь молодая вдова у окна, торопит иголочку и напевает грустные песни. Иногда голос задрожит, прервётся, уступая место горьким слезам.
     - За что наказываешь меня, Боже? Чем прогневила тебя?.. - глядя
 на потемневшую икону в переднем углу, упрекала Создателя молодая вдова.
     - Не гневи Господа, доченька. Не накликай беду.
     - Есть ли у Бога горе горше моего... - сквозь слёзы отвечала она
  матери, а та только одними губами шептала: "Прости её Вседержитель,
  ибо она не ведает, что творит".
     Однажды, когда в их деревне играли свадьбу и слышался весёлый
  перепляс, горе удушливой волной захлестнуло разум молодой вдовы,
  полились слёзы, а из губ вырвались страшные слова. Маруся проклинала свою Судьбу, уже не надеясь, что в её дом придёт радость. В  горькую минуту отчаяния она вдруг услышала страшные раскаты грома.
  Молнии секли потемневшее небо огненными хлыстами.
     - Господи! Прости нас, грешных! Спаси и помилуй Отец Небесный! -
  запричитала старуха.
     - Прости меня Пресвятая Дева Мария за глупые слова мои. Грешная я.
  Отчаяние впустила в душу свою. Прости меня Матушка, Защитница наша!
  - слёзно просила Маруся.
     Порывом ветра отворилось окно. Опомнившись, женщина поспешила
  закрыть створки. Залитая слезами она и не заметила, как в дом залетел
  маленький колючий шарик. Закатился под лавку и затих в уголке. Долго бушевала буря за окнами ветхого жилища. Кто знает, может это только показалось  двум испуганным женщинам. Наконец всё стихло, только
слышно было, как вчера ещё маленькая речушка бушевала, словно
 разъяренный зверь.
     Маруся вышла на крыльцо, окинула взором и не узнала свою родную
  деревеньку. Впрочем, деревни уже не было. На месте кривых улочек,
  огородов и соседских подворий катилась мутная вода. Разрушенные
  строения уродливо торчали из воды, напоминая о живших там людях.
     - Где же люди? Что с ними? - шептала растерянная женщина.
     Оглянувшись, посмотрела на крытую соломой ветхую избёнку, на
  яблоню под окном. Краснощекие яблочки клонили отяжелевшие ветки.
  Маруся подошла к потемневшему от времени плетню и ахнула. За ним вся
  земля была усыпана градинами с голубиное яйцо. Она ещё раз оглянулась
  на родное крыльцо, посмотрела на затопленную деревеньку и, рухнув
  на колени, зашлась неудержимым плачем.
     - Господи-и, дура я, дура! Корила, проклинала Судьбу, а на моё
  подворье ни одна градина не упала. Жива, жива я осталась... О Боже,
  дитё, дитё плачет, - встрепенулась она.
       Женщина вышла за ворота и пошла по узенькой кромке суши вдоль плетня
  на доносившийся голос. Вскоре, среди брёвен выкинутых течением на
  берег, увидела люльку. Веревочные постромки всё ещё были закинуты на
  крюк матицы. В люльке, всё мокрое и продрогшее, всхлипывало дитя.
     - Живое! Живое, слава тебе Господи! Сейчас, сейчас миленькая...
     Маруся схватила дитя на руки и побежала домой.
     Как прожили они тот страшный год, только Богу одному было ведомо.
  Вернувшиеся из лесу лесорубы, постояли, утерли скупые слезы и покинули родные места. Выбитые градом хлеба, занесённые илом, порушенные
  подворья не могли удержать людей. Только Маруся в эти горькие минуты
  будто заново родилась. Купала девчушку называя её разными именами
  пока та не затихла.
     - Видать Анечкой назвали тебя, - глядя как радостно барахтает
  ручонками в воде девочка, услышав это имя, решила Маруся. - И я тебя буду
  так звать.
     А через год девочка топотала босыми ножками по устланному соломой
  земляному полу. Стягивала со своей головки беленький платочек и заворачивала в него деревянную резную толкушку.
     - Ляля, ляля. А-а-а, - тетешкала она, неумело спеленатую мнимую
  куклу.
     Бабушка сидела на припечку и, поддакивая ей, думала: "Ладно-то как
  вышло. Теперь есть кому согреть душу Марусе, отвлечь от грустных
  мыслей. Вот подрастет внучка, помощницей в доме будет".
     Прошло ещё столько-то времени, и стала бабушка примечать, что
  Анечка заберётся в уголок, под лавку, и весь день что-то там бормочет.
    - Погляди-ка, Маруся, чем она там играет под лавкой? - попросила
  бабушка.
     - Я и сама не пойму: то ли котёнок, то ли ёжик. Платочек свой ему
  повязывает, гладит его, что-то там лопочет ему. Выбежит, тогда и разглядим, - сматывая пряжу с веретена на мотовило, ответила
  ей дочка.
     На другой день, подметая земляной пол, заглянула хозяйка в тот угол, где играла
  малышка.
     - Кися, хорошая моя, - щебетала девочка, поглаживая пушистый комочек пухленькой ручкой.
     Мама протянула руку, чтоб достать котёнка, но, ойкнув, отдернула руку.
  Присмотревшись, она увидела некую тварь с длинными торчащими иголками.
     - Тю ты, зараза! - рассердилась женщина. - Вот я тебя кочергой...
     - Не надо, мама. Кися хорошая.
     Девочка протянула к нему ручонку и иголки спрятались, будто и не
  бывало их.
     - Что там? - подслеповато щурясь, спросила бабушка.
     - Я и сама не пойму. Комочек какой-то. Меня колет, а Анечка бантики ему повязывает и хоть бы что.
     - Наверно ёжик прижился. Пущай живет. Вместе с кошкой мышей будет
  ловить, - махнула рукой бабушка.
     Взрослые под лавку больше не заглядывали пока перед Пасхой не
  надумала Маруся горенку выбелить. Отодвинула лавку и ахнула. Светло-зелёное нечто, величиной с кошку, стоит в том углу, где любит
  играть дочка.
     - Пошёл прочь! - притопнула на него хозяйка. - Мама, погляди,
  колючки выпустил и стоит, не пошевелится даже.
     - А ты погляди пониже, может он в землю врос, - пошутила бабушка.
     Женщина наклонилась и, посмотрев ему под ноги, закачала головой.
     - О-ой, и правда эта тварь в землю вросла. Что ж мы теперь с нею
  делать будем? - развела руками Маруся.
     - Мама, кися хорошая. Она любит меня. Не обижай её, - попросила
  Анечка.
     - На этой кисе колючки с палец длиной, - хмыкнула мама.
     - Бог с ней. Отодвинь лавку, чтоб свет ему не загораживала и пущай себе стоит. Есть же оно не просит, - добродушно сказала бабушка.
     Зелёная "кися" будто и впрямь поняла её слова, тут же спрятала
  колючки.
     - Во, видала, понимает, стало быть. Ну, погоди, я тебя тряпкой
  прикрою, чтоб известкой не заляпать.
     Выбелила Маруся в горенке и стала к празднику готовиться. А как
  наступило Светлое Воскресенье, заиграло солнышко, пробуждая всё живое
  на земле. Запахло в избе чем-то сладким и приятным.
     - Мама, гляди! - дергала за подол девочка. Кися цветочки выпустила.
     - Где? И, правда! Бабушка, гляди, даже колючка Христову дню рады, -
  прищелкнула языком Мария.
     - Счастье ты моё, колючее! Как же я тебя любить буду... - шептала
  девочка.
     На следующее утро вместо цветков оказались красные ягодки.
     - Кисленькие, попробуй мама, - предложила Анечка.
     - Ты б поостереглась, дочка, - рассматривая на ладони ягодку
  засомневалась женщина.
     - Ешь-ешь, я уже такие ела, - смеясь, причмокивала девочка.
     - А что ж нам не сказала? - спросила бабушка.
     - Думала ругать будете, - хитро прищурившись, ответила она.
     - Вот озорница! Ты гляди мне, чего не знаешь - в рот не бери... -
  нахмурила брови мама.
     Время шло, подрастала девочка, вместе с нею зелёная колючка.
  Случилось так, что захворали обе женщины. Растерялась Анечка,
  плачет, а что делать не знает.
     - Колючка ты моя милая, как помочь маме и бабушке? - спрашивала девочка. - Одни мы тут и посоветоваться мне не с кем.
     Задрожали колючки, а на утро странные цветы расцвели на самой
  его макушке. К вечеру на их месте появились желтоватые ягодки. Достала их девочка, а они твердые, как орешки. Раздавила, маленькие
  зернышки в ступе растолкла и залила кипятком. Целую неделю поила
  маму и бабушку из ложечки этой настойкой. И выходила таки. А ещё
  через пару лет случилось вот что. Заплетая косу, Анечка поглядывала
  то в крохотное зеркальце, то на своего колючего друга, советуясь
  с ним какую ленту вплести.
     - Так-то он тебе и скажет, - похохатывала бабушка.
     - А он говорит со мной, только вы его не слышите.
     - И что же он тебе присоветовал? - засомневалась та.
     - Сказал, что зелёная мне больше к лицу.
     - И, правда, к лицу. Только скажи мне, чего ты свою колючку киской
  звала, а теперь Он да Он. Что-то наш петух ни единого яйца не снес,
  а твоя колючка нас ягодками балует.
     - Глупый этот ваш петух, что с него взять. А его я по голосу распознала, - загадочно улыбнулась девушка.
     Ровно год прошёл после этого разговора. Зелёное колючее растение
  под самый потолок поднялось. Обе женщины, поглядывая на него, раздумывали, что с ним дальше делать. Мать возьми да и скажи.
     - Осенью дочку замуж выдадим, а там пускай она сама решает: забрать его с собой или под корень срубить?
     Вздрогнуло зелёное растение, выпустило колючки, как сердитая кошка
  когти, а потом будто обиженное дитя сникло. Вошла в дом Анечка и
  обеспокоено спросила:
     - Что с ним случилось? Никак заболел.
     Мать рассказала дочке всё, как было, и развела руками. Девушка обняла странное растение и с жаром прошептала:
     - Что ты, что ты - счастье моё колючее! Ни на кого тебя не променяю!
     После первых заморозков запохаживали на их подворье говорливые
  бабёнки, что да как расспрашивают, а сами на Анечку поглядывают.
     - У тебя, Мария, вижу дочка на выданье. Вот в будущее воскресенье
  сватов поджидайте.
     Услышала эти слова девушка, побледнела, забежала в горенку, села
  на лавку и горько заплакала. Только чувствует, что кто-то гладит её
  по голове. Отняла ладони от лица, вытерла слезы, глядит, а вместо
  зелёной колючки смуглый парень стоит и черными, как уголья глазами
  на неё глядит.
     - Кто ты? - в испуге отпрянула девушка.
     - Принц из далекой страны, где в жаркой пустыне колючие кактусы
  растут.
     В эту минуту вошли мама с бабушкой, увидели его и удивились.
     - Соколик ты мой, да как же ты здесь оказался? - обнимая его
  спросила бабушка.
     Когда сели за стол черноусый парень стал рассказывать:
     - В то время, когда я ещё маленьким был, в наш дом пришла беда.
  Злой колдун задумал сгубить отца моего, а сам, приняв его облик,
  сесть на престол. Никто не заметил подмены, только матушка почуяла
  неладное, и решила спрятаться от него. Выбежала на кухню и попросила
  простую одежду у кухарки, а та покачала головой и говорит:
     - Под черной одеждой от колдуна не спрячешься. Возьми вот два
  кактусовых шипа, бери сына и беги скорей из дворца в пустыню, где
  растёт много кактусов.
    Матушка так и сделала. Спряталась с дитём среди кактусов, воткнула мне и себе шипы за левое ухо и, превратившись в кактус, стала ждать
  когда закончится срок его колдовской силы.
     Долго колдун искал матушку, ведь по преданию, если государыня родит ему сына - властвовать он будет вечно. Узнав, что матушка убежала в пустыню, страшно рассердился колдун и вызвал ураган. Поднялся ветер, страшный вихрь выворачивал всё на своем пути и уносил
  в далёкие края, где земля покрывается снегом. Так мы с матушкой
  оказались тут.
     Всевышний направил меня в окошко той избы, где, в эту минуту
  творилась молитва. Только до поры до времени не велел мне открываться. А как я жил, эти годы вы и сами видели.
     - А где же матушка твоя? - озабоченно спросила Мария.
     - Моя бедная матушка в ту страшную минуту, когда мы летели высоко над землёй, повинуясь силе страшного урагана, вынула из-за
  левого уха свой шип и воткнула его мне за правое ухо. Вместе с
  шипом передала мне свою силу и мудрость. Сама же упала в бурлящую реку и сгинула, не проронив ни единого звука.
     Сегодня истёк срок чёрного колдуна. С восходом солнца он сгорел, и пепел ветер разметал по всей пустыне. Теперь я могу вернуться в свою страну, где меня давно ждёт исстрадавшийся народ.
     Парень немного помолчал и, смущённо взглянув на девушку, продолжил:
     - Случилось так, что я полюбил Анечку и без неё не могу больше жить.
     - Что ж теперь будет, милые дети? Посоветуй матушка... - прижав
  руки к груди, обратилась Мария к бабушке.
     - Что советовать, ей решать. В ту пору, когда меня замуж выдавали
  в эту деревню, матушка моя благословила меня и сказала: "Куда иголочка
  туда и ниточка".
     - Да ты погляди на него: тело смуглое, волосы как смоль. Не было
  ещё в нашем роду таких мужиков.
     - Эко диво! Не люби красивого, а люби учтивого. Ты чай забыла
  ту горькую настойку, которой нас Анечка потчевала. Это ж его стараниями мы до сей поры на свет Божий глядим. Видишь, петух не петух,
  а яичко снёс, - хохотнула бабушка.
     Засмеялась Мария, обняла детей и благословила. А ещё через пару
  деньков с почётом и радостью жители жаркой страны встречали своего
  государя вместе с русоволосой женой. С тех пор жили они во
  дворце, в любви и согласии. Может ещё и теперь живут.


                23 апреля 2003 г.