Мой серый волк

     Первой собакой, которую я потрогал своими руками был Джек. Произошло это в деревне у моего деда, через пару недель от моего пятого дня рождения. Только ведь не такой уж и простой оказалась наша дружба.
      Вообще-то, самым то интересным в этом знакомстве было то, что собакой Джек и не был...  Волком он был.  Ну не совсем волком, скорее подростком годовалым. Историю его появления маленьким щенком я не застал. Дед в ту пору лесничим служил. Меня к нему в январе по каким то семейным обстоятельствам подкинули. Жил Джек под двухметровыми крЫльцами обшитыми досками и застланными соломой. На цепи, как и положено было всем нормальным деревенским собакам. Разве что молчуном слыл, не лаял. Да по осени, как
подрос если с цепи срывался, то на задах бабы скандалили, мол кур не досчитывались. Соседских не таскал. Природа. Я его обожал. Не смотря на дедовы наставления, частенько сахарница к чаепитию оказывалась без рафинада. А как уютно было прижаться к нему в его берлоге! Правда, с некоторых пор стал Джек с разбором баб к нам во двор к колодцу впускать. По своим секретным мотивам кого молча пропустит, взглядом проводив,  а кого невзлюбит, так оскалится, что тут уж не до воды. Кто его разберёт, может уже как к продукту питания присматривался?
       Неизвестно, чем бы всё это закончилось, да накануне весны, в одну из последних морозных зимних ночей разлилась над деревней печальная песня повзрослевшего молодого самца, то ли затосковавшего по сородичам, то ли учуявшего возню лесных свадеб. Мигом растревожились деревенские псы, остервенело вырываясь из ошейников. Зашлась деревня лаем, словно растревоженный улей, а изба наша превратилась в обложенную звериную нору.  Тут всё и сложилось – и пропавшие куры, и пёс безмолвный. Деревня жаждала расправы.
        За кур дед рассчитался. Что же до Джека, то до весны, как мог отнекивался, и как только снялись крепкие морозы, по последнему снегу снарядил лыжи. Джека на поводок, за спину ружьишко, да и заскользил привычною лыжнёю в лес. Гулко грохнул в тиши выстрел. Серой обдало волчьи ноздри, растревожив вековую память. Удивлённо вскинулась пара жёлтых глаз. Человеческие смотрели спокойно: «Вот так, парень, теперь сам хозяинуй, да людей сторонись.» И, привязав Джека нетолстою верёвкой, что бы тот назад  не увязался, заспешил, не оглядываясь домой. Джек оказался понятливым. Раза три ещё прибегал к нам тайком. В последний раз даже от похлёбки отказался. Да и исчез навсегда. Деревня утихла. Правда, в соседних спрос на цыплят подскочил, но наша уже молчала. Своя рубашка ближе. А я ещё долго на цыпочках вглядывался сквозь чердачное окно в сизую дымку ближнего леса, да бегал под грустным дедовым взором с рафинадом в руке под крЫльца в надежде на возвращение Джека и, в который раз не найдя, ругал его своими самыми сердитыми ругательствами. Да и в самом деле, как он мог не посоветовавшись со мной, перебраться в лес, чтобы "деревню от медведей сторожить"! Друг называется...